Разговоры под солнцем

Иногда Игрок любил делать глупости. Любил заставлять персонажей, что и без того плясали под его дудку, заниматься какой-то откровенной ерундой. Фриск не особенно хотела бегать из кухни в гостиную, вызывая у Папайруса одышку. И не то чтобы не волновалась, когда невероятной высоты башня из хот-догов неустойчиво пошатнулась. Беспомощно разводила руками, когда Азриэль, копошась в золотистой клумбе, укоризненно и кротко спросил: «Фриск, тебе заняться больше нечем?». Объяснить хоть кому-нибудь здесь концепцию, в которой ты пусть и принимаешь решения, но порой просто не контролируешь себя, почти невозможно, и она решила вообще не браться за это. До тех пор, пока не совершится непоправимое, волноваться не о чем, верно? Верно. Всё это — несоразмерные волнению мелочи, милые маленькие глупости, которые она не всегда контролирует. Бессмысленные, но наполняющие мир вокруг удивительными особенностями, незаметными на первый взгляд. Нечто, вызывающее бытовую усмешку. Но то, что Игрок сделал как-то раз, пусть и всего один, не поддавалось никакому описанию. Потому что в тот день, снова открыв глаза, она внезапно поняла, что не помнит, как и почему умерла. И умирала ли вообще? Может, он просто снова закрыл игру, не сочтя нужным сохраниться? Глупость какая. Она загрузилась на контрольной точке, как всегда и делала, как каждый раз неизменно происходило. Приоткрыла веки, окидывая взглядом свежий, спокойный и волшебный Вотерфолл. Едва ли заметно потянулась, осознав себя в нужном месте и лишь отдалённо чувствуя из-под толстого слоя магического кристалла запах сыра. Один шаг, второй, третий, бодро и спокойно, туда, где она, кажется, видела выход из переплетения бесконечных водопадов. Нежная, самую малость затхлая влажность окутывала привычно забитую какой-то ерундой голову Фриск. Сколько монстров нужно, чтобы разгадать загадку? Как долго будет длиться ночь, если идти следом за ней, час за часом? Зачем люди женятся друг на друге? Она всегда занимала вопросами голову, когда никто не попадался на пути и не мог на них ответить. Когда вокруг, помимо молчания, были слышны лишь равномерные капли воды и шум, величественный и мощный, где-то далеко. Взгляд зацепился за серую дверь как-то сам собой, практически мгновенно напомнив Фриск — этой двери здесь не было. Она совершенно точно помнила это, ведь проходила здесь вприпрыжку совсем недавно, когда загружалась в последний раз. Обычная, неприметная, словно ведущая в чужой дом, где прячется монстр, которого она ещё никогда не видела. Шаги Фриск, нарушающие звенящую тишину, окончательно затихли, а мыслительный процесс начал поспешно определять — а стоит ли лезть в чужой дом, если тебя не приглашали? И дом ли это вообще, если дверь в скале? Впрочем, она всегда точно знала, что домом может быть даже открытое поле, если ты в нём чувствуешь себя достаточно безопасно. Так может быть, кому-то из местных жителей комфортно и безопасно внутри холодного синего камня? Ручка двери, словно физически ощутив прикосновение, поддалась практически сразу, не издав ни единого скрипа или щелчка. Деревянная, но слегка влажная, словно пропитанная дождевой водой. Подумать только — жить в Вотерфолле и не поставить тент от капель сверху? Впрочем, есть здесь и дьявольски ленивые скелеты, что в жару снег с крыши не убирают. Фриск тогда уже довольно прочно запуталась в воспоминаниях и не была уверена в том, что из какого прохождения помнит. Важно было то, что этой двери она не помнила совсем, а потому позволила себе ожидание и даже предвкушение — что за монстр вдруг решил ей открыться? Почему столько ждал и где прятался? В первые пару мгновений комната ослепила своей серостью и неестественной, озоновой пустотой. Лишь едва ли заметный звук вокруг отдавался каким-то странным, почти радиационным фоном. На секунду Фриск показалось, что все четыре угла комнаты стремительно сливаются в одну закруглённую стену. Взять себя в руки, преодолеть головокружение и сделать несколько шагов вглубь — насколько вообще глубока эта комната? Мысль о том, что следовало, наверное, просто вести рукой по стене, пришла запоздало — лишь тогда, когда Фриск, сделав несколько шагов, осознала, что она здесь совершенно точно не одна. Каждый шаг, что она делала вглубь серого помещения, слышало существо. Неведомое, непонятное, даже не полностью существующее? Поначалу ей показалось, что достаточно протереть глаза, и серое пятно исчезнет. Но по мере приближения оно становилось только лишь насыщеннее. Чёрное, рваное, лишь отдалённо напоминающее ей хоть какого-нибудь монстра, оно стояло посреди комнаты, тоскливо глядя сквозь дитя пустыми глазами непонятной, растекающейся формы. Первое слово, что пришло ей на ум, было «бездна». Именно это напомнил Фриск потерянный, опустошённый и безжизненный взгляд, раскосая улыбка, сочащаяся чёрным ничем, и мигающий силуэт, пронизанный странным, отчаянным чувством жалости. Такой печальный, такой одинокий. Вопрос о том, что с ним случилось, ушёл в пустоту и не получил никакого ответа. Отчего-то стало холодно, словно кто-то коснулся её ледяными, дырявыми руками, закрыв намертво рот и глаза. Серая комната потухла, но дитя даже не дёрнулось — она всегда хорошо знала, чем атака отличается от желания что-то сказать. Монстры были неимоверно просты в этом плане, их намерения ясны до естественного и понятны, как весь мир, когда ты маленький ребёнок. >ВЫШЕ НИКОГО НЕТ. >МЯСНАЯ ФАБРИКА СГОРЕЛА. >СЧАСТЛИВЫЙ ГОРОДОК БРОШЕН. >НИКТО НЕ ЗАГЛЯДЫВАЕТ В ДОЛИНУ ПРОБЛЕМ. Вряд ли он говорил, быть может, лишь доносил свои мысли? В темноте Фриск не могла рассмотреть ничего, кроме быстро сменяющихся светящихся символов. Вряд ли она смогла бы прочесть их, если бы увидела на бумаге. Слова поступали в голову напрямую, донося до дитя их значение без лишних звуков, напоминая волну. Отчего-то жуткую, но приятную. >ЧТОБЫ РАЗГАДАТЬ ЗАГАДКУ, ТЕБЕ ПОНАДОБИТСЯ 618 МОНСТРОВ. >НОЧЬ БУДЕТ ДЛИТЬСЯ ВЕЧНОСТЬ В ПЕРИОДЕ. >ЛЮДИ ВСТУПАЮТ В БРАК ИЗ СТРАХА ОДИНОЧЕСТВА. Холод сковал лицо окончательно, а слова о том, что следовало бояться того, кто говорит руками, остались где-то в дальних закромах головы. Фриск буквально почувствовала, как её кровь застынет, если это продолжится хотя бы на минуту. Становилось больно, будто лицо кололи множеством игл. >НЕ ПЕРЕКЛЮЧАЙ МУЗЫКУ. >НЕ СЛУШАЙ ЛОДОЧНИЦУ. >МНЕ ПРОСТО ИНТЕРЕСНО. Тишина и ослепительно-серый свет комнаты, словно и не было ничего. Он испарился посреди нигде, рассыпавшись на чёрные атомы, стоило Фриск только лишь попытаться протянуть в ответ руку и понять, из чего он сделан. Он оставил её наедине с сухой озоновой комнатой, словно и не было здесь никого. Она пыталась, пыталась отойти и приблизиться снова, пыталась позвать его, да какой толк? Она, честно сказать, не была уверена в том, что всё это довелось увидеть и Игроку. В конце концов, было много вещей, что так и не добрались до его сознания. Много вещей, что Фриск оставила себе, которыми не поделилась ни с кем из детской жадности. Ведь если Игрок не признаётся ей во всём, то почему же она должна? Она спросила об этом Игрока, но вряд ли тот её услышал. Ответа не последовало. Фриск снова лениво приоткрыла глаза, чувствуя застарелый запах сыра из-под тяжёлого слоя кристалла. Снова перезагрузка без какого-либо повода. Глупый Игрок. Серой двери, впрочем, уже не было, да и вряд ли Фриск вообще подозревала о том, что, запустив свои пальцы в игровые файлы, Игрок способен неплохо разнообразить её путешествие. И пускай ни комнаты, ни её обитателя уже не было, вопросов всё ещё оставалось множество. И, похоже, ни один из них не решить, пока файлы снова не будут беспощадно вскрыты.