Undertale Grey

      Назавтра Санс, Папирус и Эйрен собрались идти в библиотеку за нужными книгами. Все трое прекрасно понимали, что чем быстрее они помогут Флауи, тем будет лучше для него и окружающих, и поэтому общим решением было принято выдвинуться сразу после завтрака.  — Б-будь хорошим цветочком и не шали, пока м-мы не вернемся, — напутствовала Эйрен цветку, накидывая на себя куртку Санса, который явно не нуждался в ней на холоде ввиду отсутствия кожи. — До скорого!  — Не забудьте про горшок! — напомнил Флауи. — Помнишь, ты обещала?  — Да-да, п-помню.       Папс подошел к окну.  — Хм-м… — задумчиво протянул он. — Санс, ты же помнишь, что после завтрака мы обычно проветриваем нашу гостиную? Но… — Папирус почесал свой костяной подбородок. — Слушай, Флауи, ты не замерзнешь, если мы оставим это окно открытым минут на десять-пятнадцать?  — Не-а, — флегматично отозвался тот; в его голосе звучало плохо скрываемое нежелание оставаться одному, а точнее, без Эйрен. — Ну, пока, что ли…       Братья-скелеты и девушка вышли, и Папирус открыл окно снаружи.  — Пока-пока, дружок!       Флауи даже не обернулся. «Что с ним такое сегодня? — подумалось скелету, не понимавшему, что именно отсутствие души, о котором он узнал совсем недавно и не воспринял это как что-то серьезное, и делает Флауи таким. — Да и вчера он был малость пришибленный…»  — С нашим Флауи что-то не так, — заметил Папс, как только он, Эйрен и Санс отошли от дома. — Обычно он веселый и добрый, а сейчас почему-то стал унылым и угрюмым…       Те нахмурились.  — Это он походу из-за того, что произошло с ним вчера вечером, — предположил Санс, имея в виду падение Флауи с подоконника.       Папирус, похоже, успокоился. А вот Эйрен с ее пусть и «любительским», но все же имеющимся у нее навыком распознавания лжи насторожилась еще больше. Она с укором посмотрела на Санса, и тот заметил это.  — Прекрати на меня так смотреть, — так, чтобы его младший брат не слышал, пробормотал скелет. — Не мог же я сказать ему все то, что знаю об этом одуванчике…       Эйрен слегка надулась из-за того, что Санс так нелестно отозвался о Флауи, но любопытство взяло верх.  — Ч-что ты знаешь?       Санс вздохнул.  — Слушай, малая, давай не сейчас, — зевнул он. — Давай так: если этот цветик-семицветик после получения души не расскажет обо всем, что натворил, это сделаю я. Договорились?  — Д-договорились.       «Что же Флауи мог наделать такого, чтобы Санс не мог сказать об этом Папирусу? — задумалась девушка. — В любом случае, время покажет.»  — О чем это вы там двое шепчетесь? — поинтересовался Папс, уперев руки в боки.  — О том, что был бы наш с тобой батя жив, мы бы не перлись сейчас в библиотеку, — мигом выкрутился старший брат. — Да и вообще, в Сноудине нет библиотеки…       Эйрен шокированно замерла. «Если это шутка, то она не смешная!» — подумалось ей.  — Т-тогда объясни мне, зачем мы вообще тогда вышли н-на улицу? — с легким негодованием поинтересовалась она.       И, к великому удивлению девушки, Санс расхохотался.  — Ха-ха-ха… Ты не поняла. В Сноудине нет библиотеки, но зато есть библиоека, — пояснил он. — Знаешь, это то же самое, что и библиотека, только, знаешь, с опиской на вывеске…       И опять взлом четвертой стены и опять «ба-дум-тсс».  — Санс! — Папирус от негодования топнул ногой. — Прекрати все время травить свои идиотские шуточки! Достал!       Тот пропустил эту гневную реплику брата мимо ушей.  — Давайте-ка мы с вами разделимся, — окинув взглядом местность, предложил Санс. — Я пойду в библиоеку и наберу нужных книг, а вы двое пойдете выберете горшок нашему говорящему лютику. Согласны?       Спорить никто не стал, и компания разделилась. Спустя несколько минут Санс, держащий на руках высоченную стопку книг, уже стоял у дверей магазина, откуда через еще пару минут вышли Папс и Эйрен. Девушка держала в руках новенький пластиковый горшок салатового цвета с узором из зеленых звездочек.  — Флауи п-понравится такой горшок, — заметила она, когда Санс подошел ближе.       Тот, улучив момент, когда Папирус отошел отчитать играющих неподалеку малышей, один из которых попал ему в спину увесистым таким снежком, жестом попросил девушку наклониться и быстро шепнул:  — У него же нет души, малая. Как существу без души может что-то нравиться?       И тут Эйрен, несмотря на свой скромный и сдержанный характер, вспыхнула.  — Н-не говори так! — рассердилась она. — Я в кои-то веки чувствую, что полна решимости! Р-решимости помочь Флауи обрести душу! И если я что-то кому-то пообещала, т-то я никогда не нарушу свое обещание!  — Воу-воу, успокойся, а то пар из ушей повалит, — угомонил ее Санс, передавая часть книг подошедшему Папсу. — Никто в этом и не сомневался.  — Не сомневался в чем? — спросил тот, опять недовольный из-за того, что его брат и Эйрен снова что-то скрывают от него. И ладно Санс, но… Эйрен?! Поймав себя на мысли, что тот факт, что эта девушка что-то скрывает от него, но делится этим с Сансом, начинает слегка ранить его, Папирус махнул рукой: — А, ладно уж. Пошли домой?       Не успели Санс и Эйрен ответить «ага», как вдруг все трое услышали пронзительный детский голос:  — С дороги-и-и-и!       Бабах! Через секунду обладатель этого голоса, маленький желтый в коричневую полоску монстрик без рук, со всей дури врезался в Папируса. Стеклянная баночка, которая была привязана к его хвосту, разбилась от удара об землю, и оттуда полилась странная, ужасно воняющая жидкость цвета бензина. Прохожие испуганно отшатнулись.  — Эй, мелкий, — нахмурился Санс и взял проказника за шкирку. — Хочешь пересчитать косточки моему брату?  — Нет! — сердито ответил монстрик, вырываясь. — Я же кричал: с дороги, а он не отошел! Йоу, и теперь мне придется опять топать в магаз, чтобы купить еще баночку! — Малыш хотел добавить еще пару гневных слов, но тут глаза его переключились на Эйрен, и он немедленно прекратил вырываться. — Йоу, ты человек, да?  — Слушай, Монстренок, — прокряхтел Папс, поднимаясь и поднимая разбросанные книги, — чем задавать вопросы, лучше объясни, что за вещество у тебя в баночке было! Почему оно так воняет?       Но вместо ответа Монстренок лишь сердито посмотрел на него.  — Санс, отпусти его, пожалуйста, — попросила Эйрен, сжалившаяся над малышом.       Тот выполнил ее просьбу, и монстрик принялся объяснять:  — Ну… Это… Это волшебный раствор, который мои родители попросили меня купить. Они хотят отдать его доктору Альфис, чтобы она сделала смесь, которая наделит нашу семью руками…  — Да, монстрам вашего вида явно бы не помешала рука помощи, — заметил Санс под свой коронный «ба-дум-тсс».       Папирус раздраженно скрестил руки на груди, а вот Монстренок расхохотался.  — Лол, чувак! — хихикая, выдавил он. — Тебе бы стэнд-ап комиком работать! Короче, — продолжил малыш, — теперь этот раствор на снегу, и фиг я его домой принесу… Да и вообще, продавщица сказала, что газ, который выделяет эта штука, чертовски опасен для растений…       Стоило Монстренку сказать последние три слова, как Эйрен застыла, мигом почуяв неладное.  — Опасен д-для растений?.. — медленно переспросила она, еще сильнее начиная чувствовать, что что-то здесь не так…  — Точно! — подтвердил монстрик. — Кстати, йоу… Это на подоконнике вашего дома торчит какой-то полудохлый цветок?  — В с-смысле — полудохлый цве…       Внезапно девушка обо всем догадалась. «Флауи… Неужели этот малыш говорил… о нем…?!» Страх, медленно нараставший внутри Эйрен, при этой мысли буквально пронзил ее мозг, и она крикнула срывающимся голосом:  — Санс, Папирус! Скорее домой! — и что есть силы пустилась назад.       В голосе Эйрен прозвучал настолько сильный страх, что передался братьям, и перепуганные скелеты побежали за ней. Не прошло и минуты, как входная дверь дома Санса и Папируса распахнулась.  — Флауи?       Едва завидев с порога бедного Флауи, Эйрен сняла с подоконника чашку. Тот не шевелился, и глаза его были закрыты. Папс снова уронил свою стопку книг, а у Санса в глазницах пропали белые зрачки.  — Ф-Флауи?!.. П-пожалуйста, очнись!.. Это я, Эйрен!.. П-прошу тебя… — умоляла девушка. — Флауи… Нет…       Отчаявшись, Эйрен опустила голову так, что ее лица не стало видно. И лишь маленькие капельки, падавшие из ее обесцвеченных глаз, давали знать, что Эйрен полностью упала духом… «О, Флауи… — думала она, убитая горем. — Почему?.. Почему ты покинул меня именно тогда, когда я уже успела полюбить тебя так сильно, будто ты был моим родным братом?.. Я так не хочу терять тебя… Не хочу говорить «прощай»… Но у меня нет другого выхода. Прощай, Флауи, — при этой мысли Эйрен показалось, что ее душа прямо разрывается на части от невыносимой печали. — Прощай навсегда…»       Братья-скелеты молча смотрели на слегка трясущуюся Эйрен, и на их лицах ясно читалась жалость. Жалость к бедняге Флауи, ушедшему из жизни столь нелепым образом, и к девушке, которая сейчас так сильно скорбела по нему, что не видела и не слышала ничего вокруг… Папирус хотел было подойти к Эйрен и как-нибудь утешить ее, но Санс остановил его — мол, не надо, сейчас не время. Однако и ему было очень жаль, что все случилось именно так.       Одна слезинка из глаза Эйрен попала Флауи на лицо… и исчезла. В тот же миг по всему его стеблю прошла дрожь… Все еще дрожа, цветок пошевелил листиком, что укрылось от внимания девушки, но было замечено Сансом.  — Живучий цветик, — заметил он, слегка усмехнувшись. — Мое уважение.  — И правда! — воскликнул Папс, до этого молчавший, как рыба. — Эй, Эйрен! Посмотри на Флауи!       Та, удивившись, почему братья-скелеты так оживились, кинула беглый взгляд на Флауи… «Он живой! — Эйрен чуть не упала в обморок от облегчения, увидев, что цветок подает признаки жизни. — Все хорошо… Слава богу, все обошлось… О, Флауи, как же ты меня напугал…»  — В-все нормально? — дрожащим от волнения голосом прошептала девушка.       В ответ цветок осторожно выпрямился и немного помотал головкой, пытаясь окончательно прийти в себя.  — Эйрен… — необычайно тихо сказал он, открыв глаза, и та, заглянув в них, увидела, что они полны слез. — Прости меня…  — З-за что? — не поняла Эйрен.  — За… все… — После этих слов слезы полились из глаз Флауи, и он прижался своим лицом к плечу девушки. — Эйрен… Ты даже не представляешь, какому ужасному существу помогала… Я… За то время, что у меня не было души, я столько всего натворил… Я пытался убить ту девочку… Выдумал ужасную концепцию мировосприятия «Убей или будешь убит»… И это только в этом таймлайне! — Флауи всхлипнул. — Но что самое страшное — я убил короля монстров Азгора Дримурра!       Братья-скелеты, наблюдавшие за этой сценой, остолбенели. Первым нарушил тишину Санс.  — Так это по твоей милости мы лишились надежды на спасение, — произнес он; зрачки в его глазницах снова исчезли. — Тебе не стыдно? А мой брат еще считал тебя другом…  — Да! — выпалил Папирус. — Я верил тебе, Флауи!  — П-прекратите! — необычайно громко крикнула Эйрен. — Флауи сейчас в глубокой депрессии! И видно же, что он с-сожалеет о содеянном! Не надо его ругать!       Цветок оторвался от ее плеча; глаза его были сухими.  — Они правильно ругают… — вздохнул он. — Но что самое страшное — Азгор был… моим… — Флауи сделал еще один, более глубокий вдох и выпалил: — Моим отцом!..       Брови Папируса и Эйрен поползли вверх, а Санс, на несколько секунд потеряв дар речи, пробормотал:  — Это такая шутка, что ли?  — Нет, я не шучу… Вы двое, — обратился Флауи к скелетам, — ведь слышали трагическую историю покойного принца Подземелья, Азриэля Дримурра? Так вот… Это я и есть, — он ткнул себя листиком в середину стебелька. — Почему я ожил в обличии цветка? Это долгая история. Я ее вам как-нибудь расскажу. В любом случае, — цветок отвел взгляд, — не знаю почему, но сейчас я не чувствую себя полностью Азриэлем… Будто бы во мне поселились две личности: одна — его, а вторая — какая-то… новая, что ли… И эта личность — я. Именно благодаря второй личности я снова чувствую себя живым…       Явно догадавшись, в чем дело, Санс поднял одну из тех несчастных книг, которые уронил его брат; на обложке было вытеснено название: «Все о человеческих душах».  — А я знаю, почему… — протянул он, прочитав небольшой абзац. — Вот, слушайте: «Как известно, человеческие души раскалываются при смерти их хозяина. Однако это не единственный фактор, который может повлиять на их повреждение. Если человек испытывает очень сильную печаль или скорбь, его душа тоже может расколоться. Степень ее повреждения зависит от того, насколько разбитым чувствует себя человек. Следует заметить, что повреждение души почти не влияет на жизнь ее носителя, однако когда дело доходит до самозащиты, он оказывается более уязвим, чем человек с целой душой. Примечание: еще в Средние Века было выяснено, что душа человека обладает способностью к регенерации. Если она была повреждена, то через некоторое время (промежуток зависит от тяжести повреждения) все «раны» залечатся. Этот закон справедлив и по отношению к большим осколкам души (больше ⅓ всей площади). Однако, если душа была расколота впоследствии смерти носителя, восстановить ее может только неимоверное количество силы, называемой решимостью.» — Сказав сие, Санс захлопнул книгу. — Е-мое, как занудно… Чуть не заснул, пока читал…       Флауи задумчиво почесал подбородок листиком.  — То есть Эйрен так сильно горевала по мне, что неосознанно оторвала от своей души здоровый такой кусок и отдала его мне?  — П-похоже на то, — ответила девушка. — Итак, Флауи, как видишь, я сдержала свое слово. Или м-мне лучше называть тебя… Азриэль?  — Нет, лучше Флауи, — покачал головкой цветок. — Все-таки ты отдала часть своей души мне, а не Азриэлю… Кроме того, сейчас я чувствую, что он и я — две разные персоны. Будто частичка Азриэля сейчас где-то глубоко внутри меня, так глубоко, что я сам практически не ощущаю ее… От него у меня остались лишь воспоминания и характер. И еще — чувство горя от того, что его подруга детства умерла… — По лицу Флауи снова потекли слезы. — Чара… Она была ему как сестра… Черт подери, я чувствую его печаль как свою, будто Чара была и моей лучшей подругой тоже…       Отвернувшись, Флауи вытер лицо листиком и посмотрел прямо в глаза Эйрен.  — Послушай, Эйрен… Пообещай мне, что никогда не покинешь меня, что бы ни случилось, — попросил он. — Потому что… Знаешь… Мне кажется, что со временем ты сможешь заменить мне Чару. Хотя ты гораздо добрее и заботливее… Не стану скрывать, Эйрен, что теперь я кое-что испытываю к тебе… Похоже на любовь брата к сестре. Старшей сестре. Ох, не хочу даже думать о том, что было бы, если бы я однажды потерял тебя…  — Этого н-не случится, — успокоила его Эйрен. — Я никогда не оставлю тебя. И знаешь… П-после того, как ты ожил, я стала чувствовать к тебе то же самое… Минуточку! — девушка повернулась к Сансу: — Санc, а п-про эту странную привязанность между нами ничего не написано?       Тот полистал свою книгу.  — Не-а, — зевнул он. — Про привязанность ни буковки.  — Зато я нашел! — воскликнул Папс, от возбуждения чуть опять не уронив книгу, на обложке которой значилось «Специфика взаимоотношений между людьми и монстрами». — Тут написано, что если одна особь жертвует для другой кусочком своей души, то эти две особи становятся неразлучны! И что эта штука называется… как там написано… вот, «душевное братство»! Ваушки… — проговорил он. — Думаю, это реально клевая вещь… Клевая, прямо как я! Нья-ха-ха!       Санс ухмыльнулся.  — Прямо как ты, бро, — подтвердил он.  — Это т-точно, — добавила Эйрен, подделав улыбку… и ее взгляд упал на Флауи, который пялился в пространство отсутствующим взглядом. — Эм, Флауи? Все хорошо?       Ее душевный брат медленно повернул к ней головку.  — Эйрен… — тихо сказал он. — Я хочу, чтобы ты была со мной.  — Н-не сомневайся. Я же сказала…  — Нет! Ты не поняла! — замахал листиками цветок. — Знаю, я не рассказывал тебе об этом, но я обладаю одной способностью. Я могу путешествовать во времени с помощью своеобразных «точек сохранения». Так вот, — продолжил Флауи, — я чувствую, что после того, как я, можно считать, получил душу, мои силы возросли в несколько раз. Так вот, я собираюсь вернуться к тому времени, когда я убил его (ну, вы понимаете, о ком я) отца, и не дать самому себе из прошлого сделать это снова. Прямо сейчас. — Кончики листиков Флауи свернулись, словно человеческие руки сжались в кулаки. — И я хочу, чтобы ты была со мной. Я знаю, что эта миссия может быть опасной, но… Мне очень страшно возвращаться туда одному. Ты отправишься в прошлое со мной? Поможешь мне?  — Да! — решительно ответила Эйрен, чувствуя, что по-другому поступить просто не может. — Н-но с одним условием: перед тем, как мы тронемся, я п-пересажу тебя в новый горшок, который ты так хотел.       Через пару минут Флауи уже красовался в новом горшке в руках своей душевной сестры, рассматривая его со всех сторон.  — Классный горшок! — улыбнулся он, несмотря на внутреннюю тревогу. — Спасибо большое!  — Я помогал Эйрен выбирать, — Папс гордо поправил шарф.  — А я одобрил, — подмигнул Санс, снова надевая куртку, в которой Эйрен уже не нуждалась.       Флауи рассмеялся.  — Ну вы и забавные, парни! — признался он, очевидно, уже не испытывая неприязни к Сансу. — Честное слово! Что ж, как бы то ни было, Эйрен, теперь нам пора выдвигаться. Пока, ребята!  — Покеда! Увидимся! — попрощались в ответ Санс и Папирус.       Душевные брат с сестрой помахали им на прощание, прежде чем Флауи использовал свою силу и они с Эйрен исчезли…