Ханахаки. Голубые гортензии

Очередная капелька пота стекает по виску. Небрежно стираю её тыльной стороной руки. В голове стучит, дыхание давно не было равномерным, а в боку нещадно кололо. Но у меня просто нет времени на то, чтобы думать о таких мелочах, нет времени даже на секундный отдых, ведь если я расслаблюсь, то… — Ты слишком изводишь себя. Вздрагиваю от неожиданного голоса. Замечаю, что в тренировочный зал заглядывает Хосок. А после, открывая дверь шире, он спокойно проходит и кидает свою спортивную сумку рядом с моей. Следом за ним появляются и остальные Бантаны. Пришло их время тренировки. Неотрывно слежу за действиями каждого из парней, но не нахожу взглядом Его. — Я, конечно, понимаю, что трейни ты совсем недавно, — сказал Хоуп, когда подхожу забрать свою сумку, — но не стоит так изматывать себя. — Парень заботливо протянул мне полную бутылку воды, заметив, что моя пуста. — Просто стараюсь не вылететь отсюда, — неуверенно принимаю помощь. — Мне нужно больше работать. — А будет ли смысл, если вдруг начнёшь падать в обморок? — Хосок серьёзно смотрит на меня, словно я нашкодивший ребёнок. — Со мной всё нормально, — открываю бутылку, но так и не успеваю сделать глоток… — Простите опоздал! — В зал вбегает Он. Так банально это осознавать, но сердце и правда будто пропускает удар, а щёки краснеют. Машинально облизываю пересохшие губы. Через зеркало наблюдаю, как парень, неловко взъерошив выкрашенные в блонд волосы, небрежно оставляет свою сумку рядом с выходом и уже на пути к другим мемберам начинает разминаться. Он не обращает на меня никакого внимания, но я всё равно не могу сдержать улыбки. Протягиваю нетронутую бутылку Хосоку и, стараясь быть незаметнее, покидаю тренировочный зал. Но это только для виду. Как только выхожу за дверь, оставляю её открытой, а сама отхожу совсем немного в сторону. Меня не было видно, да и Бантаны полностью сосредоточены на тренировке. Есть час до начала занятий по вокалу, но большую половину я трачу именно на это — наблюдение. Мне нравится смотреть на него, нравится слышать, как немного скрипят его кроссовки от быстрых и отточенных движений, нравится видеть, как он отдаёт всего себя любимому делу, нравится видеть его улыбку, когда он танцует, мне нравится… он. Когда это началось? Когда вдруг начала выделять его? Я очень уважаю Реп Монстра, он — один из самых умных людей, кого только встречала, Юнги — потрясающий репер и превосходный композитор, восхищаюсь упорством Тэхёна и Чонгука, меня потрясла до глубины души забота Джина о других мемберах, талант Хосока в танцах вызывает лёгкую зависть, но именно он первый приметил меня и помог не чувствовать себя одиноко, а вот Пак Чимин… Я точно не знаю, когда именно начала неосознанно наблюдать за ним, как только тот появлялся в поле моего зрения, когда начала расстраиваться из-за того, что не увидела его за день… Его улыбку… Его глаза… Тут же одёргиваю себя. Нельзя. Я дала себе слово, что прекращу это. Ведь хорошо понимаю, что таких бедных дурочек у него миллионы. По крайней мере, сейчас я точно не готова, чтобы влезать в его жизнь. Танцы, вокал, фигура… Всё должно быть лучше. Становится дурно. Устало опираюсь головой о прохладную стену, которая кажется мне сейчас подарком богов. Пульсация в висках ослабела, однако тело продолжало легонько дрожать. Может правда стоит немного сбавить обороты? Во рту ужасно пересохло, поэтому, с трудом, отталкиваюсь от стены и хочу добрести до фонтанчика, чтобы попить воды. Даже сначала не понимаю, что происходит. То ли я неправильно сглотнула, то ли как-то не так вздохнула, но неожиданный кашель сковывает горло. Судорожно прикрываю рот рукой. Глаза начинают слезиться. Приступ продолжался от силы секунд 15, но я жутко перепугалась. Неуверенно переступаю с ноги на ногу и стараюсь дышать как можно ровнее. Устало протираю лицо, стараясь немного взбодрится. Всё же, мне уже пора идти. Шаркая кедами, забив на желание попить, направляюсь в сторону душевой комнаты. Девушка свернула в другой коридор так и не заметив одинокий лепесток, который лежал теперь у входа в тренировочный зал. Его никто не заметит. Но это пока… Пока один лепесток не превратится в пару, тройку, четвёрку… Пока он не станет знамением чего-то ужасного и… одновременно прекрасного.