Моя птичка Квезаль

      Слава брезгливо морщится, ему не по душе, когда его называют по фамилии, но он терпит.       — Какого хуя тут происходит?! Что за дебильные шутки? Где мы? Где Порчи, Охра, Илья, Рестор? Твой Антихайп? И какого ты тут делаешь? Почему я связан?       Карелин ждёт, когда закончится шквал вопросов, чтобы сказать хоть слово, но злость берёт верх быстрее, чем у зазвездившейся шлюхи вырывается поток слов.       — Как видишь, их нет здесь — есть только мы с тобой. Я хочу, чтобы ты хоть ненадолго забыл о других.       — Что?       — Забудь обо всех, люби меня, — твёрдо сказал он.       Мирон давится воздухом и заходится в припадке истерического хохота. Он смеётся целую вечность и никак не может остановиться. Нервы-то не железные.       Смеётся. Смеётся. Смеётся.       Всё это давит на мозг Славы и раздражает до скрежета зубов. Бесит так, что хочется ему въебать, но он держится, терпит и ждёт, когда это закончится.       После истерики, едва не тронувшись рассудком, Фёдоров смог выговорить:       — Слав, нахуй мне тебя любить.       Потом снова захохотал, бормоча про то, что это забавное шоу и хорошая задумка, и где здесь камера, собственно, «куда улыбаться, а, Карелин?». Но тот стоял словно в воду опущенный и не смеялся, молчал, смотря на него в немой ярости. Потом подошёл к кровати и сел на самый край, сжимая кулаки, чтобы не сорваться, не навредить Мирону. Но тот явно не понимал, что о нём заботятся, что его берегут, что любят эту тварь бездушную.       — А теперь без шуток, развязывай давай. Карелин, у меня нет времени на всю эту ахинею.       Слава лишь улыбнулся, внимательно изучая тело, распластанное на кровати. Тихо вздохнув, он решил всё же объяснить, что это не шоу — теперь это его дом, и Карелин его семья или даже чуть больше. Не Порчи, не Охра, не Илья, а именно он. Слава сделает всё что угодно, чтобы Фёдоров был с ним рядом и, конечно же, был счастлив. Правда, он не учитывал мнение самого Мирона, которое не совпадало с его.       — Мирош, ты никуда отсюда не уйдёшь. И вся эта ахинея, как ты выразился, не глупое телешоу, а самая настоящая реальность.       — В смысле?       После этих слов Фёдоров заметно напрягся.       — Мирон Янович, ты же умный парень и прекрасно должен понимать сложившуюся ситуацию. Сложи 2+2.       Фёдоров, подняв глаза, увидел, как меняется в лице его бывший оппонент, и начал наконец понимать, что это не шутка, и он крупно влип. Перед Мироном был отчаявшийся, безумный и до жути влюблённый Карелин. Фёдоров зарычал и дёрнулся всем телом, не оставляя попытку подняться на ноги, хотя и знал, что это бесполезно. Он выругался сквозь зубы и посмотрел на поехавшего Славу, продолжавшего наблюдать за его попытками освобождения и глумливо улыбаться.       «Весело, блять».       В том, что Карелин всё-таки съехал от его внимания на баттле, сомнений не осталось, только теперь ситуация была страшная. Психопат один на один со связанным предметом обожания.       — Развяжи меня, долбанутый, — в голосе Мирона отчётливо прозвучала угроза вперемешку с отчаянием. — Совсем поехал, что ли? Что ты себе там напридумывал?!       — Ты такой беспомощный сейчас. Я могу делать с тобой всё что угодно, — сладким, чуть хрипловатым голосом прошептал Слава, смотря на Фёдорова похотливым взглядом.       Мирон почувствовал его улыбку — ехидную и гаденькую; почувствовал, что его взяли за связанные руки и стали нежно поглаживать. Но он презрительно фыркнул, игнорируя этот жест милосердия.       — Такой ты ещё прекраснее…       — Слав, развяжи, пожалуйста, у меня уже руки затекли.       Фёдоров внимательно посмотрел в его глаза, но увидел лишь обожание — страстное, нелепое, как их владелец.       — Ещё рано, Мирош.       — Что тебе от меня нужно? — почти простонал тот, сдавшись и понимая, что наверняка его уже ищут, а пока нужно тянуть время — вести себя с психами надо аккуратно: подыгрывать, стараться не злить и узнать побольше.       — Я же сказал, мне нужен ты.       — Ответишь на мои вопросы? — с надеждой в голосе продолжил Фёдоров, на что ему активно закивали, попутно садясь рядом и обнимая, как в детстве любимые игрушки.       — Где мы?       — Дома, — чуть хмуро и с не особой охотой ответил Карелин. — Большего я не могу сказать. Ну, если хочешь знать — тут нас никто и никогда не найдёт.       — Сколько я здесь?       — Два дня. Ты долго в себя не приходил, и я беспокоился.       — Где мой телефон? — перебил его Мирон — от этой заботы выворачивало.       — У меня.       — Меня будут искать, ты это понимаешь? — серьёзно произнёс Фёдоров, притворно-ласково добавив. — У тебя будут проблемы из-за этого, чего я не хочу.       — Не будут, зай. Все думают, что ты уехал в свой любимый Лондон, а я — путешествую с девушкой. К тому же, я периодически буду сидеть в сети, обновлять странички, лайкать всякую хрень в твоём стиле и пафосно отвечать фанаткам — твоя репутация не пострадает.       Отчаяние захватило Мирона с головой. Слава действительно всё просчитал до мелочей — искать в Лондоне его не будут, поскольку он столь часто уезжал так, что никто ни о чём не догадается. Карелин, владея его телефоном, может не один год так дурить всех.       Слава внимательно наблюдал за этой картиной — как хмурится и напрягается лицо Фёдорова, как по нему скользит тень страха и отчаяния. Сердце Карелина сжималось при виде, что любимый человек страдает. Он сильнее прижал его к себе и нежно прошептал:       — Я не причиню тебе вреда, если ты будешь слушаться меня. Ты будешь счастлив тут, со мной, я обещаю.       И он развязывает его руки, несмотря на то, что ему сразу же прилетает кулак в область челюсти. Но не больно — больно от того, что Мирон выбегает из их семейного гнёздышка, и больно от того, что его не любят.       Но далеко Фёдорову убежать не удалось. Он как можно скорее бежал от Славы на выход, но не тут-то было — как только он дёрнул дверную ручку, то сразу понял, что она закрыта. Как же он раньше не догадался, что она заперта, а ключи явно были у Карелина. И тут как раз не вовремя подоспел злой Слава, который готов был чуть ли не размазать его по стенке за это. Но, к счастью, он вовремя остановился, прижав при этом Мирона к двери и начав его отчитывать.

***

      Карелин держал так его уже больше недели, и день за днём приучал Фёдорова к себе. Его руки после мини-побега пришлось вновь связать, что очень огорчало их обоих. Но Славик не терял надежды, несмотря на молчаливость и безучастность Мирона в их совместной жизни. Садился рядом и рассказывал новости, читал твиттер, травил глупые анекдоты — что угодно, лишь бы его принцесса сказала хоть слово, но тот упрямо молчал. Лежал, втыкая в потолок, читая книги, которые так заботливо ему приносил из своей библиотеки Карелин. Ел плохо и мало. Слава ходил в магазин раз в неделю, предварительно связав Фёдорова и заперев дверь. Он готовил исключительно домашнюю еду — вкусную, вкладывая душу. Исключительно для комфорта принцессы он накупил кучу всего, а эффекта было ноль. Все подарки тот отвергал, швыряя их в Карелина.       Слава делал по его мнению всё, лишь бы Мир к нему привык и не смотрел таким пустым взглядом. Через пять дней он всё же добился того, что Фёдоров шипел, как рассерженная кошка, грубо и зло высмеивал любое его слово, стараясь ударить побольнее, но Карелин только с силой сжимал кулаки и продолжал настаивать на своём.       Грубость, насмешки. Он всё выдержит. Но их становилось больше.       Мирон не знал, как дальше быть. С этим надо было что-то делать. Он молил Бога, чтобы всё это скорее закончилось, и когда он совсем отчаялся, произошло чудо: зазвонил его телефон. Он был несказанно рад, что сейчас хоть кому-то расскажет про этот кошмар, но было единственное «но» — его телефон был у Славы.