«Ты ещё вспомнишь обо мне, Вулфард»

Его карие глаза, словно растопленный шоколад, загорелись искрами, как только он увидел меня. Я не сразу заметила, что у него небольшой шрам возле правого глаза, а недосып явно сказывался на лице. Он смотрел на меня в течении пяти минут, молча, не произнося ничего, лишь тиканье часов на тумбе нарушало эту умиротворённую тишину. Кудрявый молча подошёл к окну и открыл его, давая северному потоку воздуха пробраться и в это помещение. Такой холодный, ледяной. Он пробежался по моему телу, окутав миллионами мурашек, после чего просочился через небольшую щель под дверью и направился покорять другие комнаты. Мне стало внезапно очень холодно. Поёжившись, я встала, поправляя свои волосы, которые растрепались до невозможности. Парень просто продолжал наблюдать за мной, облокачиваясь об стол, чуть ли не садясь на него. Его ухмылка растянулась на лице, когда я судорожно начала искать свой мобильный телефон, стараясь не смотреть на него. —А где мой...—он засмеялся, не дав мне договорить. Я неуверенно посмотрела на него, боясь совершить неверное движение.—Что? —Ты даже не поинтересуешься, почему ты у меня?—его тон был мягким, спокойным, аккуратным. Я не чувствовала той злобы от него, которая проявлялась с утра. «Может это действительно был плохой сон?» Глупо. Тогда почему, при виде его, я пугаюсь, как маленькая? Почему боюсь соприкасаться с ним взглядами? Почему боюсь увидеть его холодные, такие чуткие глаза, в которых читалась боль и ненависть? Я окутана страхами, словно махровым пледом. Из-за них всё дрожало, воздух стал поступать в малых количествах, а взгляд бросался на закрытую дверь, в надежде, что я смогу уйти. Он стал подходить ко мне. Моё тело рефлекторно начинало отходить. По веснушчатому лицу пробежалась мимолётная улыбка, испарившаяся тотчас. Финн видел,—может и ощущал,—что мне становилось страшно. Его рука взяла мою, от чего появилось желание толкнуть, ударить ладонью по лицу, просто принести ему такую же боль, как и он мне, когда смотрел своими глазами, в которых можно было разглядеть самого себя, прямо в мои, довольствуясь тем, что тебя остерегаются, тем самым повышая авторитет. Но меня к нему... тянуло? Всё это было так неожиданно, так невзрачно. Словно какая-то затруднённая игра, закончить которую нельзя. А я и не хотела. Скорее боязнь боли просыпалась во мне, чем нехотение быть с этим парнем ближе положенного. Он убрал прядь моих волос за ухо, смотря то в глаза, то на губы. Секунда, и он отходит. —Твой рюкзак внизу, в гостиной,—он повернулся к столу, взял небольшого размера кружку и, выпив оттуда что-то, повернулся обратно ко мне.—И да, Рей,—я посмотрела на него, вопросительно изогнув бровь, от чего он сладко усмехнулся,—ты остаёшься у меня на ночь. Я родителям всё объяснил, они были не против. —Вулфард,—он с ненавязчивой улыбкой смотрел на меня, убрав руки в карманы джинс.—Я... ладно, я останусь,—он, после небольшого напряжения и выступивших на лбу морщин, подмигнул, беря меня под руку и вытаскивая из комнаты. Мы спустились вниз по продолговатой лестнице с мраморно-белыми перилами. Повсюду разные фотографии с детства,—и не только,—Финна и его брата Ника. Оба очень похожи друг на друга, даже невозможно различить. Родители у них такие же, как и сейчас, а ведь прошло, порядком, пять-десять лет. Гостиная была приличных размеров. Множество проходов в разные стороны, словно бесконечный лабиринт, выхода у которого, наверное, и вовсе нет. Равномерную тишину перебивали звуки новостей из телевизора, что-то говорящие о текущей экономике Соединённых Штатов. На кофейном столике было несколько пустых чашек, а рядом упаковка таблеток, которые я не видела ранее. Проход на кухню был в виде арки, ещё такая же — в столовую. Дом, сам по себе, выглядел в английском стиле: всё белое, несколько картин лондонских достопримечательностей, ретро мебель и множество других заметных глазам вещей, напоминающие о чудесной стране на востоке. —Впечатляет,—мы прошли к кожаному дивану и сели, а я лишь продолжала осматривать помещение довольно больших размеров. Он усмехнулся, снова вставая и собирая ненужное с стола. —Устраивайся, как хочешь. И, Рей...—он неуверенно посмотрел на меня, стоя уже на пороге в кухню,—надеюсь, что ты объяснишь, почему потеряла сознание. Я молча кивнула, напрягая голову для поиска последних нескольких часов. Прошло, сравнительно, немного с того времени, как я очутилась здесь. Но ведь я так и не помню случая, по которому Финн,—сам Финн Вулфард, чёрт возьми!—приволок меня к себе домой. По его словам, я потеряла сознание, а как всё было на самом деле... Я и не помню. Голова перестала ныть от боли, словно решила сделать передышку; глаза закрывались от ощущаемой усталости; тело непринужденно болело, как будто все кости сломались мгновенно. Парень вернулся, принеся с собой небольшую миску, заполненная всякими сладостями, и кружкой тёплого чёрного чая с маленьким кусочком лимона. —Как ты себя чувствуешь?—его заботливые глаза искрились нотками волнения, которые так неаккуратно прятались в глубине тернистой гущи кофе. Он потрогал лоб со всей той осторожностью, которой только мог, как будто боялся ошпариться. —Не знаю. Вяло, что ли,—все те слова, первые приходящие на ум, были вполне правдивы, поэтому оставалось лишь говорить такое, вызывая у него какую-то грусть. С каждым словом он выглядел всё мрачнее и мрачнее. Словно темнота накрывала его лицо, закрывая всё то, что он видел сейчас. —Так... что произошло?—я снова столкнулась с его взглядом, который смотрел с самой спокойной мимикой на свете. В памяти всплывали лишь небольшие его очертания, но не такого, как сейчас, а более хищного. Что-то пряталось за этой добротой. Что-то большое. Что-то опасное. Оно нарастало, как монстр в наших детских кошмарах. —На самом деле, я ничего не помню,—я взяла в руки чашку и молча отпила небольшой объём содержимого. Приятный аромат растёкся по горлу, согревая и расслабляя. Привкус сочного лимона идеально сочетался с напитком, делая его более сладким. —Я нашёл тебя недалеко от дома. Думал, что тебя сбила машина или что-то типо того,—он неуверенно почесал затылочную зону головы, пытаясь вспомнить неприятное через силу.—Пульс был, поэтому не рискнул относить тебя к родителям, мало ли чего подумали. Вот так ты и оказалась у меня. —Спасибо. —За что?—он удивлённо посмотрел на меня, словно я сказала что-то чересчур странное. Я недоуменно глянула на него. Наши взгляды опять встретились, снова это было что-то привычное. Его чересчур карие глаза были глубже, чем я предполагала. В них можно было смотреть без остановки, каждый раз находя что-то новое. Такое необъяснимое чувство, когда я вижу это милосердие от него. Когда ощущаю его волнение. Когда его неровное дыхание соприкасается с моей кожей, словно несобранный пазл, а ведь остаётся одна крохотная деталь... —За то, что спас,—он медленно начал приближаться, сердце кричало лишь то, что надо уйти, не позволить, покинуть эту территорию, больше не смотреть, не общаться, не контактировать с ним. Но я не могла. Это сладкое желание. Это не любовь. Нет. Наверное. По крайней мере, я не ощущала этого. Минута, и он касается своими губами моих. Я уже всё поняла. Он — моя проблема. Моя самая главная и настоящая проблема.