«Ты ещё вспомнишь обо мне, Вулфард»

Его густые брови нахмурились, а в глазах тут же появилась вселенская грусть. Они погасли также быстро, как и весь тот огонь, палящий вокруг нас и ослепляющий до самого конца. Это был тот самый момент, когда осознание слов пришло моментально. Только за этим не скрывалось что-то положительное. Теперь только отчаяние покрывало меня с самых пяток до макушки головы. Было больно наблюдать, как парень, который делал меня счастливой в любой момент, смотрит далеко в окно, приглядываясь в чёрствую тьму, в надежде, что там будет какое-то решение этой новой проблеме, вставшая между мной и Финном. Хотелось посмеяться. Подумать, что это лишь простой мамин розыгрыш, который очень уж неудачно влился в мою жизнь. Но я просто понимала, что это взаправду. Очень неприятно осознавать всё это. Попросту не хотелось существовать. Смотреть со стороны гораздо легче, а самому переживать такое очень больно. После всего того, что случилось со мной,—уверена, что это ещё повторится,—я хотела с уверенностью сказать, что жизнь — самая нелёгкая штука, с которой мы сталкиваемся. Все эти события принесли мне лишь несчастье, но ведь у каждой ситуации есть выход. Он незаметный. Но он есть. Только сейчас я его не видела. Вообще никак. На глаза стали подступать слёзы. Я уже ощущала, как мокрая пелена покрыла роговицу. Пришлось отвернуться, чтобы парень ничего не заметил. Не хотелось лишний раз беспокоить человека. Моё тело медленно встало, покидая нежные объятия. Вулфард изумлённо смотрел на меня, провожая трепетным взглядом. Я дошла до прихожей, надела куртку с кроссовками и вышла наружу. В данный момент мне было всё равно насчёт своего здоровья. Дикий мороз не предвещал ничего положительного, поэтому приходилось терпеть, лишь бы не умереть на этом же месте. Нащупав в кармане упаковку табака, я достала и зажгла сигарету, поднося ко рту. Тот самый случай, когда хочется расслабиться после сложного дня. Это было нужно даже не мне, а самому организму. Он требовал, просил. Противный дым просачивался по моему горлу, яростно захватывая лёгкие и убивая их. Такая дешёвая привычка, но уже полюбившиеся мною. Я услышала позади хруст снега под ногами. Не стала оборачиваться, ведь уже имела представление об этом человеке. Да и навряд ли какой-то незнакомец выйдет из леса и заинтересуется моей таинственной личностью. —Зачем ты это делаешь?—парень развернул меня себе к лицу, жадно врываясь в глаза своим угнетающим взглядом. Я равнодушно пожала плечами, выпуская изо рта копну едкого дыма, немного отстраняясь от парня. Этот взгляд, полный зла и отчаяния, преследовал меня ещё с того момента, когда мне пришло сообщение. Я уже видела это выражение лица, поэтому не удивилась и этому разу. Мой мозг прекрасно осознавал, что Финн недоволен сигаретой в руках. Это можно было понять моментально. Знал бы он, как это расслабляет. Как помогает освободиться от всех непристойных мыслей. Хоть раз позабыть о многочисленных проблемах. —Меня это успокаивает,—я играла на его нервах, как со струнами арфы. Этот беспорядочный взгляд Вулфарда буквально прожигал во мне несколько дырок, лишь в надежде на то, что я мысленно пойму его сотни ругательств. Но даже на это мне было наплевать. Без всякого сарказма. Без всякого афоризма. Настолько всё равно, что даже не хотелось озвучивать вслух и делать больно кареглазому. Теперь мы друг другу — никто. Успешный вывод. Только он не принёс ни мне, ни ему ничего хорошего. Лишь дикую боль с состраданием. —Брось это, блять, и больше не доставай,—из пальцев упал окурок, а нога моментально его притоптала. Я посмотрела на кудрявого, но не так тщательно, как это делал он сам ранее. Что-то хотелось сказать, а вот что — не знаю. Тяжкие слова пробежались по устам, но тут же испарились. Я ушла внутрь домика, оставляя парня в лёгком недоумении. Мне лучше сейчас будет молчать, чем как-то реагировать на слова Финна, иначе из этого выльется настоящий скандал. Пройдя к камину, я села напротив, мерно вдыхая запах горящего дерева. Мне нужно остаться одной. Да нет. Такого попросту не будет. Либо Вулфард, либо мысли. Всё это навязчиво преследует меня, а сказать «не надо» я просто не могу. Не решаюсь. Глупо, но вполне объяснимо. Хотя что уже терять? Всё, что могла, от того и избавилась в первые же секунды. Осталось только навсегда выкинуть это всё из памяти. Вопрос времени, да и способна ли я на это? Переезд в новый город кажется таким нереальным. Не было никакого настроения грустить из-за этого. Просто смирилась. Возможно я заслужила по своей вине. Лопающиеся искры огня меня стали завораживать, как какое-то чудо света. Их звук зеркально отражался где-то в сознании. Финн уместился рядом, полностью впиваясь в меня своими карими глазами. Не хотелось встречаться с ним взглядами, как это было между нами ранее. Время в очередной раз показало, что оно не на моей стороне. Было бы иначе, то я не страдала бы так от потери самого близкого человека, с которым хоть и знакома почти две недели, но всё же. Он взял мою руку в свою, аккуратно поглаживая её и тоже смотря в полыхающий огонь. Несколько минут молчания превращались в тягостное время, длившиеся более половины часа. Это напрягало. Как будто у нас нет тем для разговора, ей Богу. Только вот сейчас, когда решилась наша с ним судьба, их действительно уже не оставалось. Да и слова не особо лезли наружу, поэтому приходилось хотя бы так сидеть и ничего не произносить вслух. —Ты можешь поговорить с мамой,—это был даже не вопрос, а твёрдое утверждение. Финн произнёс его настолько безобидно, что аж хотелось ударить, побить, но лишь бы не слышать такого грязного спокойствия, особенно от него. Он не знал её. Не знал такую подвластную женщину, которая не остановится ни перед чем. И всё то, что я ей скажу, лишь усилит моё наказание, а ведь мне потом его отбывать. И так уже хватает того решения, что мы уезжаем в Чикаго. Только вот, интересно, было ли это личное решение мамы, либо же очередные переговоры с работы. Если второй вариант, то это не так уж и страшно. —Она не поведёт и ухом на мои слова, Финн,—он грустно уставился в одну точку, шмыгая носом. Плачет? Простудился? Всё возможно. Хотелось принять его в свои объятия, чтобы эту печальную новость мы разделили вместе, с одной и той же палитрой эмоций. Я чувствовала его боль. Такая красивая, но ранящая одновременно. У самой уже текли неприятные слёзы, давая эмоциям выход наружу. Внутри себя это был громкий крик со всем тем, что так долго копилось. Меня лишают самого родного. И это настолько циничный поступок, что не хватает слов для описания.—Я тебя люблю, очень сильно. —А я тебя, Рей,—парень развернулся ко мне, снова взаимно притягиваясь взглядами.—Мы можем быть вместе, несмотря на всё это расстояние. Только нужно желание. И силы. Ты вернёшься и всё будет также хорошо, как и было. Это же не навсегда, верно?—вопрос прозвучал очень самонадеянно, а ведь даже я не могла предоставить ему ответ. Пришлось броско пожать плечами. Он яростно втянул в себя побольше воздуха, чтобы лишний раз не задохнуться. Последний раз. Последний поцелуй. Это запомнится мне на всю оставшуюся жизнь. И я люблю этого человека. *** Вещей в моём шкафу оказалось больше сотни. Доставая одну, я сразу же находила пару других. Хоть мама и сказала, что это лишь на какое-то время,—с трудом верится,—мне не хотелось вообще что-то оставлять тут. Фотография с Вулфардом вызывала в большое скопление слёз, но надо держаться, иначе раскисну, как кислый лимон. Чемодан был наполовину собран. Оставалось ещё столько всего, но навряд ли оно уместится. Сообщив Василисе и Лео о своём переезде, я получила тонны сообщений о том, что они придут с минуты на минуту. Хоть что-то хорошее, но встречала обещала быть последней. На часах уже восемь утра. Ребята собирались идти в школу, но в веском случае опоздают. Может стоило их отговорить от этого замысла, но ведь самой хотелось увидеть их. Они оба сильные, поэтому как-нибудь переживут этот уезд, как в ситуации с Лео. Родители посещали мою комнату время от времени, чтобы сообщить какую-либо информацию, не несущая что-то положительное лично для меня. Там не было слов, что мы остаёмся. Не было того, что никуда собираться не надо. Всё было настолько трагично, что хотелось просто остаться наедине. Без мыслей. Без людей. Но расставание с Финном просто угнетало меня, делая еще более грустной и побитой жизнью. —Рейчел, твои друзья пришли!—крик снизу дошёл до меня не сразу, но, услышав, я спохватилась и побежала по лестнице, хоть когда-то да улыбаясь. Лео и Василиса уже стояли готовые к объятиям, иначе никак. Эта поддержка висела даже в воздухе, мысленно поддерживая и укрепляя нашу дружбу. Они прошли внутрь, снимая с плеч рюкзаки. —Да, Рейч, жизнь тебя изрядно потрепала,—друг погладил меня по голове, целуя в висок. Кратковременная забота, которой мне будет не хватать. Его волосы снова достойно смотрелись на голове, как будто он потратил на них всё своё утро, лишь бы блестели ярче солнца. Веснушки постепенно сползали с его щёк, исчезая до следующего лета и тёплых лучей небесного светила. Шатенка стояла рядом и чуть ли не плакала. В таких светлых глазах было искреннее сочувствие, сочетающееся с девушкой. —Мы будем очень-очень скучать,—раньше бы я не назвала Василису своей лучшей подругой. У нас не было того, что было присуще другим, таким же людям. Мы не делились секретами, не обсуждали парней, не помогали друг другу. Но что-то нас тесно связывает. Как родных сестёр. И даже сейчас, накануне моего уезда, я ощущала эти нити крепкой дружбы, которая длилась вот уже десять лет. Терять таких двух прекрасных людей вовсе не хотелось, но уже принятое решение никак не поменять. Особенно если оно касается семьи. —Вы не представляете, как я буду,—эти совместные объятия также играют роль в моей голове. Они вечные. Они тёплые. Они успокаивающие. И если бы не эти двое людей, то я взрывалась от ненасытной боли, которую нельзя залечить. Провожая их до конца дорожки, к самой трассе, я встретилась с глазами Вулфарда, который стоял на пороге своего небольшого дома. Кудрявые волосы были разбросаны по голове очень неопрятно,—Лео бы на такое просто фыркнул с самой высокой неприязнью,—вероятно он не спал эту ночь. Мне всегда будет всплывать этот образ любимого парня, подаривший трепетную заботу и безграничную любовь. *** Самолёт двигался сквозь потоки воздуха очень плавно, стараясь поскорее прибыть в пункт назначения. Мама спала, отец читал свою любимую книгу, а я просто наслаждалась видами из окна. Ну как наслаждалась. Скорее поддавалась ностальгии. Уже который час я просто молчала и не обделяла кого-либо словами. Родители прекрасно понимали, что я не готова говорить с ними просто из-за этого выбора. Белые облака заполонили всё синее небо, как и мысли мой разум. Мне не хотелось спать, лишь начать снова и снова прокручивать все самые весёлые воспоминания с любимыми людьми. Как я ночевала у Лео, как обсуждала с Василисой новенького, как мы с Финном впервые гуляли... слёзы уже гармонировали с моим настроением. Таким же тусклым и тёмным, как бездонная ночь. Не хотелось ни улыбаться, ни чувствовать себя счастливой. Это не то. Это всё другое. Я уже не буду прежней, как была в Ванкувере. Моя новая жизнь начинается с Чикаго. И я обещаю самой себе, что постараюсь сделать себя счастливой за пределами Канады. В общении на расстоянии с друзьями и без моего любимого Финна. Как же я по нему скучаю. Чертовски сильно. Но это наш печальный конец. Совместный. А впереди меня ожидает белая полоса, стремящаяся ввысь. Но с прообразами кудрявого парня, который копошится в своих кудрявых волосах. И этот запах мяты. Хочу умереть с ним. Хочу умереть в нём. Просто извини, Финн Вулфард, что всё так получилось. Но это больше не наша история.