«Ты ещё вспомнишь обо мне, Вулфард»

Хватило несколько секунд, чтобы пот начал покрывать моё лицо с ног до головы, словно я пробежала марафон на несколько тысяч километров, не останавливаясь, а лишь задыхаясь при нескольких движениях, и вот я достигаю финиша, когда всё самое неприятное скатывается вниз, оставляя после себя маленькие мокрые дорожки. Друзья панически изучали моё хмурое лицо, перепуганное до смерти. Я пыталась как-то расслабить себя, но все слова успокоения просто попадали в мусорку, прибавляя себе пять баллов за точное попадание в цель. Ещё несколько раз перечитав текст сообщения, я аккуратно поправила пряди своих волос. Хоть они и были убраны за ухо, но надо было хоть как-то прервать это молчание, начинающее меня нагнетать. Лео тихо кашлянул, поворачивая голову к своей девушке. Так непривычно принимать этот факт. Странный. Непонятный. Но сейчас мне не приходилось отвлекаться на это. Сейчас мои мысли были заняты совершенно другим. И уж явно не друзьями. —Рейч, ты в порядке?—Василиса сидела в смятении, обеспокоено глядя на меня и немного постукивая ногой по полу, а звук чётко отдавался в моей голове. Лео смотрел то на неё, то на меня. То на неё, то на меня. Словно высчитывал время, чтобы поинтересоваться насчёт моего состояния. Белое, как полотно, лицо смотрело в пустоту. Мои глаза не показывали абсолютно ничего. Лишь глубокая пустота. Такая вязкая и неприятная. Меня можно причислить к сумасшедшим, которые уже сами не надеялись на своё лечение, выслушивая фразы врачей из раза в раз, как они уверяли, что с каждым днём становилось всё лучше и лучше. Но это глупое враньё. Слишком самонадеянное. Уже наступил конец, пора смириться и принять как должное. —Мама узнала, что я нахожусь здесь,—мой голос старался оставаться таким же спокойным, как ранее, когда я не получала эту неожиданную новость. Их глаза также округлились, как мои несколько минут назад. Переглянувшись, ребята принялись уверять, что всё будет окей. Но... стоило ли верить? Безусловно, сейчас не до поздравлений в их адрес,—эту мысль я вообще откинула на задний план, как-никак ещё успею, если моя собственная мать не придушит меня как только я вернусь,—им хотелось сейчас как можно больше уделить мне внимание, как бы мысленно говоря, что эта проблема не такая уж и трудная, и я в ней разберусь. Было бы всё так легко. —И ты сейчас пойдёшь домой? —Нет. Как можно больше буду растягивать время,—они неуверенно на меня посмотрели, немного удивляясь такому странному выбору. С одной стороны, может оно и к лучшему; не стоит торопиться с таким, особенно если учитывать всю злость мамы, которая накапливалась до максимума чуть ли не за секунды. Детский страх, но всё же он существенный. А с другой всё же стоило собраться с силами и двинуться в путь, иначе только усугублю себе ситуацию. И вот именно от этих мыслей я не осознавала уже ничего. Все запуталось. Неприятно. —Тебе следует с ней поговорить и без этого,—подруга как-то озабоченно посмотрела куда-то в стенку, но потом лишь фыркнула, допивая своё кофе и убирая чашку подальше от себя. Мне просто не хотелось сейчас слышать нравоучений от своих друзей, но и в одиночестве сидеть не самый лучший выбор. Тяжело вздохнув, я вышла изо стола и многозначно посмотрела на друга. Тот понял, что я ещё вернусь, поэтому молча кивнул головой, доставая свой телефон из заднего кармана новых джинс. Мне следует это обдумать. Хотя, а что здесь, в принципе, рассуждать? Итог будет один: меня заберут с Джоном обратно в Чикаго, отгородят всеми способами от Финна, поставят под домашний арест и будут контролировать каждое движение, в итоге оставив меня без друзей и лучей света вообще. И всю вину, соответственно, перекинут на меня. Это же не мой брат мог такое придумать, а так считали родители. Но... не знаю, следует ли всё объяснять? Вот тут уже без понятия. Но они не воспримут моё возвращение сюда ради парня как-то радостно. Наоборот, всё сложится куда хуже, чем можно предполагать. Отчасти именно это меня и пугало. Наводило какое-то безумие. Словно грозовое облако висело прямо подо мной, грозясь стрельнуть молнией и одарить меня сильным ударом тока. Следовало опасаться, но я лезу в самый эпицентр, дабы остановить это, что, конечно же, не получится. Наверное. Моя мама может выслушать и как-то по-другому воспринять информацию, но такое бывает в очень уж редких случаях, так что навряд ли. А было бы хорошо. Отец не будет поддаваться глупым лекциям, просто просверлит несколько минут одним и тем же упрекающим взглядом и отпустит ситуацию. В этом и есть его плюс. Он всегда находит какое-либо объяснение всему случившемуся и просто отпускает. Не старается сделать мне больно. Всё же он для аристократа имеет правильные стороны. И не стоит мне его так иногда опускать ниже плинтуса, списывая всё на работу. На деле он замечательный человек. Жаль, что только совместно время мало проводим. Достав из куртки помятую упаковку сигарет, я начала молча поглощать в себя невероятное количество табака, всё ещё забивая на то, что это портит мой организм. Несколько групп, состоящие практически только из парней, прошли мимо этого кафе и мельком глянули на меня, стоящую на улице с чем-то не особо положительным, особенно для девушки. Они как-то странно оглянули меня и продолжили свою ходьбу, громкими возгласами что-то обсуждая, тем самым отвлекая город от работы, создавая весёлую атмосферу, что навряд ли пригодно именно Ванкуверу. Здесь всё серо и уныло. И даже берега океана, когда шумные волны бьются об песок и уносят его с собой на дно, не становятся от этого радостнее. Можно прийти и наблюдать, как тишина и звуки воды умиротворяют и успокаивают, заставляя забыть о звуках проезжающих машин и шумной городской суеты. Место успокоение, так сказать. И я частенько туда приходила. До появления кудрявого в своей жизни. Мне было приятно видеть, как много чаек собиралось на песке, а потом вместе покидали это место под свои же шумные возгласы. Наверное о чём-то болтают. И только им понятно о чём же. После меня интересовала только крыша. И больше я не слышала шумные вздохи воды, которые со всей силой бились об большие скалы, несколько которых разместились прямо на пляже, где летом все свободно отдыхали и ныряли прямо туда, в волны. Когда весь мой организм уже напрягся, я выбросила окурок в самую ближайшую к себе мусорку и только захотела зайти, как меня кто-то останавливает. Повернувшись, я сталкиваюсь с этим знакомым мерзким взглядом. Эльза Мартин, собственной персоной, стояла прямо напротив. Ни капельки не изменилась. —Ну здравствуй, Джонсон,—не было, разве что, той самой коварной улыбки, которая прятала все её чувства за собой, словно бронированный жилет. Она была полна безразличия и той самой стервозности, которой мне, наверное, всё же не хватало. Может я скучала по всем этим насмешкам, хоть и не было никогда этой дружбы.—Не знала, что тебе настолько лень ходить на учёбу, так ещё и куришь,—всё же она ухмыльнулась, поправляя свои длинные светлые волосы, убирая их от лица подальше. —Я больше не учусь в школе. По крайней мере сейчас. И не придирайся, сама не ангел,—её глаза расширились от такого ответа. Зелёный цвет приобрёл оттенок изумруда. Губы немного приоткрылись, как будто что-то вертелось на языке, почти вырвавшееся наружу. Но она сдержала своё изумление, стараясь не портить наши отношения ещё сильнее. Хоть мы и не были такими уж «подружками», но ведь жизнь может сделать резкий разворот и всё поменяется. —Финн по тебе скучал во время учёбы, особенно когда ты уехала,—её фигура начала обходить меня по кругу, осматривая с ног до головы. Не знаю, врёт она или нет, но мои щёки стали пунцовыми.—Мы же с ним хорошие друзья,—два последних слова девушка процедила сквозь стиснутые зубы, немного оскаливаясь и придавая себе вид какого-то хищного животного, готового броситься на свою жертву.—Он рассказывал о тебе... о твоём уезде... о своей другой девушке...—нож в сердце, но кровь не текла. Была рана, душевная, но она не ныла и не просилась, чтобы её заклеили.—Я знаю, что он тебя любит, Рейчел. И ты сама это знаешь. Но, ради Бога, отстань от него и не порть парню жизнь. Из-за тебя он пил, а сейчас вообще с раненным плечом дома лежит,—откуда она знает — не знаю. Но это уже ничего не значило. —Я сама позабочусь о нём, Эльза. Мне не нужна твоя помощь,—тихая усмешка и девушка стала удаляться от меня, ещё раз несколько раз бросив свой взгляд на лицо бывшей одноклассницы. Позже она уже была далеко-далеко от этого места, где-то с друзьями, попивая вкусный молочный коктейль, но раздумывая о чём-то своём. Я зашла обратно в кафе. Ребята сидели в обнимку. Смотрелось это мило. Мои глаза начали неестественно сиять. Наверное от радости. Ведь я действительно рада за них. Время покажет, смогут ли они быть больше, чем друзья. Думаю, что да. Заказав себе ещё одно кофе,—было странно, что сейчас была такая мания на этот напиток,—мне пришлось сесть к друзьям, которые тут же отпрянули друг от друга при виде меня. Я засмеялась. Две пары глаз странно уставились на меня, но позже мы втроём залились звонким смехом, который в очередной раз заставил пробежаться мурашкам по телу официантов. *** Я шла по длинной аллее, заполненная самыми пустыми и замёрзшими деревьями, которые лишь ждали весну, чтобы заполнить свою жизнь яркими красками новых листьев. Сухая земля, не покрывшаяся толстой пеленой снега. Остальные части улиц уже утопали в этом невыносимом холоде, который тревожил до глубины души. Несколько лучей солнца всё же касались поверхности планеты, не согревая, а просто стараясь радовать своим внезапным появлением. Чайки то и дело пролетали над головой тысяч людей, выкрикивая что-то своё. Люди продолжали вышагивать из одного угла в другой, создавая работящую атмосферу. Недалеко от меня шла молодая пара, держащаяся за руки, и сзади какая-то бабушка, разговаривающая по телефону. Не знаю, сейчас всё было как-то иначе. Я старалась не отвлекаться ни на что, будь это какой-то пожар или сильное землетресение. Сейчас всё было по-другому. И ответ матери,—только он,—может изменить мою жизнь. Было страшно, но даже это затмевалось какими-то своими тучами, как ранее на небосводе нашего города. Такого любимого и незаменимого. Мне оставалось около двух кварталов. Я приближалась к этому зловещему и опасному месту. Хотя уж точно не знаю, где она находится: у Финна или у нас. Но, думаю, что первый вариант куда более вероятный. Мы разошлись с Лео и Василисой около часа назад. Сидели и продолжали обсуждать всё самое новое и горячее. Рассказала им про встречу с Эльзой, на что они очень удивились и сказали, что в последнее время она сама не своя. Конечно, наверное, на это есть свои причины, которые нам неизвестны. Но именно это и заинтересовывало каждого ученика в школе, раз уж самая популярная личность не ходила и не выпендривалась всем тем, чем только можно. Было много ещё нераскрытых тем. Также пришлось обсудить мой дальнейший план действий, который был настолько маленьким, что даже запомнить нетрудно. Вывод один: просто принять всё как есть. Любой ответ матери будет согласован мною. И пусть я пожертвую всем тем, что я люблю, своими желаниями и прихотями. Зато я не буду идти против своей семьи. Может это и неправильно. Стоит как-то попытаться быть более мягкой и отговаривать маму от плохих затей. Но навряд ли кто-то станет спрашивать моё мнение. Поэтому... буду смотреть лишь на то, что выйдет в итоге, пусть и затронет глубину,—и не только,—моей души, но, как там говорят? «Время лечит»? Вот и посмотрим. Поворачивая за угол, я встретилась,—а если быть точнее, то чуть не упала из-за столкновения,—с Ником. Тот несколько озабоченно посмотрел на меня, но потом лишь расплылся в тёплой улыбке, сравнить которую можно только с горячим костром в камине дачного домика, где уже полностью царила новогодняя атмосфера. Он сообщил мне, что мои родители ожидают меня у них, на что я лишь попыталась как-то рассмеяться, просто расслабив себя. Но все попытки были тщетны. Да и выглядело это, мягко говоря, не очень позитивно. Скорее кисло. Но на это, как парень сам выразился, нельзя реагировать каким-то таким образом. Мы попрощались, он крепко и сильно обнял, пожелав удачи, хотя потом я услышала из его уст лёгкое шептание о том, что Финн по мне скучает. Вот тут уже последовала действительно яркая улыбка, выступающая за свои границы. Она была естественной и не наигранной. Я стала проходить мимо двухэтажных домиков, выстроившихся по улице в шеренгу и напоминая маленьких деревянных солдатиков, продававшиеся в далёкие восьмидесятые, а может даже и раньше. Возле каждого из них расположилось несколько деревьев. В самом конце, возле поворота налево, находился дом семьи Вулфардов, в котором меня и поджидала смертная казнь. Пару минут, и я стою на пороге. Внутри горел яркий свет, спрятанный за занавешенными шторами окна. Были слышны голоса из телевизора; судя по всему и здесь отец решил приспособиться, как дома, просматривая от начала и до конца новости, всё анализируя внутри себя и запоминая. Тихая мелодия из дверного звонка заставила замолкнуть прибор. Быстрые шаги. Дверь открылась, оттуда показалось лицо сонного Финна, который встретил меня своими тёплыми объятиями. Я хотела прикоснуться к его холодным губам, которые при нашем соприкосновении становились самими горячими. Позади встали маячить две знакомые фигуры, а позади них стоял мой брат. Было неловко. —Ну привет, дочь,—мама прошла ко мне и поцеловала в щёку, растрепав волосы. Слишком странно. Тут даже я сама перестала понимать, что же всё-таки происходит. Она помогла снять мне куртку, обувь и повела в гостиную, ничего не говоря и просто делая так, как считает нужным. Не хочу с этим спорить, так что просто отдалась в её волю. Отец сел рядом, Финн поближе ко мне, а Джон на кресле. Его руки нервно дрожали. —Мам, извини, честно, я сама не знаю, зачем согласилась, но я так хотела к нему,—из глаз стали течь слёзы. Все в комнате обострили внимание на одной мне. Финн взял мою руку в свою и стал поглаживать пальцы, нежно заглядывая в глаза. Женщина внезапно сделала такое лицо, как будто перед ней сидит клоун, плачущий для очередного «трюка». Слабое недоверие, но и оно расплылось, словно его не существовало. —Рейчел, я не против ваших отношений. —Что?—я удивлённо смотрела на неё, затем на отца, затем снова на неё. Все были в смятении и лёгком шоке. А она, как маленький ребёнок, весело улыбалась и светилась от счастья. Либо это был какой-то розыгрыш, либо сон. Одно из двух, ведь она бы никогда такое не произнесла. Смех из её уст стал меня пугать. Мама поправила волосы и начала сгибаться от непрерывного хохота, который только нарастал. Может она пошутила у себя в голове, поэтому потеряла всю свою серьёзность хотя бы на время? —Я рада, что вы вместе. А тогда я была очень зла. Вы станете отличной парой и, надеюсь, что это не на маленький срок, ведь так?—никто сейчас не понимал её. Даже брат, даже муж, даже Финн. И даже я. Но мы все вместе рассмеялись, как одна большая семья. Женщина обняла меня и парня, а отец пожал ему руку. Кудрявый развернул меня к себе и снова притянул к себе, затягивая в долгий поцелуй. Ощущалось несколько скованных взглядов на нас. Отстранившись, мы повернулись и увидели, как родители улыбались, а брат изображал отвращение. Это послужило началом наших долгих отношений с парнем. И я знаю, что конца не будет. Только в конце жизни, под возраст ста,—а может и больше,—лет. И это тот самый парень с нереальными кудрями, яркими веснушками и стойким ароматом мяты, а при поцелуе губы отдавались вкусом алкоголя, хоть он его и не пил. Это была любовь. И она не кончится, даже в гробу.