Проиграй и беги... от него!

      Никита широко открыл глаза. Он смотрел на женщину так, словно она была призраком, смотрел сквозь нее. Он опустил голову и шатаясь присел на стул у стены. Женщина с регистратуры быстро подошла к нему, присаживаясь на корточки напротив него. Она что-то говорила ему, но парень не слышал ее. Перед его глазами проносились события связанные с Норой. Он вспоминал, как она облила его водой и широко открыв глаза, чувствовала себя неловко в их первую встречу, а он уже тогда смотрел на нее странно. Странно для всех, кроме него. Он вспоминал, как она вышла на сцену кастинга. Уверенно, красиво, стуча каблуками она шла к микрофону, делая вид, что в своей тарелке, но он видел ее стеснение, ее робость и страх. Он вспоминал, как впервые пришел на ту лавку - их лавку, как они говорили ни о чем и обо всем, как она смотрела на звезды, как отталкивала его и притягивала к себе, как манила своим телом, запахом, вкусом. Он понял, что бесконечно в нее влюблен. Навсегда. Такого с ним больше не повториться. Он вспоминал, как она рванула за Машей, когда та убегала с Игорем, который был под кайфом, как рисковала жизнью ради подруги, как он чуть не задушил ее на крыше, а она все равно отважно заступалась за нее. Вспоминал, как в тот страшный вечер, когда Артур решил сказать ей правду, она сломалась, как фарфоровая кукла, которую уронил маленький ребенок, но даже тогда, она нашла в себе силы бороться. А потом была еще одна страшная ночь, когда Никита бросил ее в день смерти Артура. Да, бросил, хоть и по ее просьбе, но бросил. В тот день фарфоровая кукла разбилась окончательно, словно маленький ребенок вырос и разлюбил ее, с силой кидая об пол. Но даже после этого, она пыталась, боролась, не сдавалась.       Сейчас было все иначе. Никита понимал, что то, что он сказал ей об измене с Машей заставило ее сгореть, так, что ее, и без того раненую и разрушенную душу, было уже не склеить, не восстановить. Она не боролась сейчас, после этой новости. Последнее, что вспомнил Никита - это ее взгляд, когда он просит ее оставить их ребенка, который может родиться неполноценным, больным или не родиться вовсе. И даже в этот момент, он бросил ее одну, убегая, потому что трус. Да, он считал себя трусом. В нос ударил резкий запах нашатыря и парень поморщился, возвращаясь в реальность. Возле него было уже несколько женщин в халатах, пристально смотрящих в его глаза. — Как ты? В норме? — спросила молодая девушка, держа в своей руке вату. Он где-то ее уже видел. Рыжая, с пронзающе жгучим взглядом. — Да, — кивнул он. — Это же ты? — спросил он и все ушли, оставив их одних в коридоре. — Я? — не понимая его спросила девушка. — Ты - которая спасла меня на МКАДе, — кивнул Никита. — А... ты о моей сестре? Мы - близняшки. Она любит машины и ремонтирует их, я - люблю людей... — И ремонтируешь их? — прищурил глаза Никита. — Верно, — кивнула она. — Мне жаль, что тебе не сказали об аборте, он уже минут 5 как идет. Никита опустил глаза. Он крепко сжал кулаки, понимая, что в этот раз сбегать не будет. — Проведешь меня к операционной? — тихо спросил он.

***

      Нора была в операционной. Она видела, как готовятся доктор-гинеколог и его помощники. Ее руки дрожали, а глаза бегали в поисках предмета, на котором можно было бы сосредоточится. Она крепко сжала больничную ночнушку, ощущая себя беззащитной. Ребенок, которого она не планировала, сейчас почему-то был так важен ей. И все это за пару минут до его "смерти". Можно ли называть это смертью? Если он еще не родился. Как она будет жить с этим? — Ложись, — холодно сказал врач. Нора послушалась и быстро легла на кушетку. — Я осмотрю, если срок очень маленький - операцию не сделать, просто дам тебе таблетку. — грубо сказал мужчина. Он осмотрел ее, прощупывая пальцами матку. — Угу. Три недели примерно. Я дам таблетку. Не переживай, — отвернулся он. — Будет кровотечение, ты боли не почувствуешь. — кашлянул он и протянул ей белую круглую таблетку в ладони. Нора села и посмотрела на нее. — Потом сделаем анализы. Через неделю выпишут тебя, после осмотра твоей раны.       Он все говорил и говорил, а Нора смотрела на таблетку, которая все еще была у него на ладони. Она дрожащей рукой потянулась к ней, медленно беря ее тонкими пальцами. Медсестра поставила на столик стакан с чистой водой и все уставились на нее. — Ну, пей, чего медлишь? — спросила женщина в теле. Нора медленно перевела свой взгляд на нее, опуская кулак, в которой сжимала крепко таблетку. Она встала с кушетки, быстро взяв листок со своими подписями на столике. Разорвав его на клочки, девушка выкинула их в стоящую рядом мусорку, без слов покидая операционную, а на столике рядом со стаканом оставляя белую таблетку. Ее никто не остановил. Скорее врач улыбнулся, потому что понимал, что еще один ребенок выживет. Медсестра тоже убирала с улыбкой на лице. А Нора быстро выбежала в слезах из кабинета, врезаясь в кого-то. Она повернулась, встречаясь с ним взглядом. Никита смотрел на нее, вытирая слезы. — Нора, — прошептал он, смотря на ее состояние. — Уже все? — спросил он, крепко держа ее за запястье. Она резко выдернула его из пальцев Никиты и скрестила руки на груди, сжимая челюсть. — Все, — коротко сказала она. — Нас больше ничего не связывает. — прошептала она. — Уходи. — сказала она и быстро развернулась, чтобы уйти самой. Никита резко остановил ее, он повернул ее к себе, смотря в ее зеленые глаза. — Ты точно сделала аборт? Ты смогла убить нашего ребенка? — крепко сжимая ее плечи. Он почти трусил ее, в надежде вернуть в состояние адекватности. Нора закрыла глаза, плача от его вопросов и боли, которую сейчас чувствовала в своем сердце и ране. — Да-да-да, — крикнула ему она в лицо. — ДА! Я убила нашего ребенка, — искусно врала ему брюнетка. Парень резко убрал руки, отстраняясь от нее. — Такой, как ты, не заслуживает быть отцом, а такая, как я, не должна становиться матерью. С самого начала ни ты, ни я не подходили друг другу. Ничего, кроме секса, у нас на самом деле не было. Ведь если бы было, то я бы не уехала, а ты не изменил бы мне! — плакала Нора. Она быстро развернулась и побежала прочь. Закрывшись в туалете, Нора еще долго рыдала от того, что с ней сейчас происходит. Ей было больно и душе, и в теле от пережитой операции, обидно, и страшно. Что ей делать дальше? Она теперь не одна и должна думать не только о себе.

***

      Никита хотел побежать за ней, но рыжая девушка-доктор быстро остановила его, указательным пальцем показывая ему идти за ней. Он не знает, почему пошел за ней, но пошел. Они зашли в кабинет и она закрыла за ним дверь. Быстро достав из настольного глобуса бутылочку с коньяком и две рюмки, девушка быстро налила по 20 грамм спиртного и посмотрела на шатена, который удивленно смотрел на нее. — Дай-ка я кое-что расскажу тебе. Ты можешь подумать, что я тебя отвлекаю, и возможно это будет так. Просто она после аборта, скорее всего медикаментозного. То есть, ей дали таблетку и скоро у нее случится выкидыш. К сожалению, это не так безболезненно, как ей сказали. Она напугана. И беременностью, и тем, что с ней будет происходить после выпитой пилюльки. И выйдет она отсюда уже совершенно другим человеком, парень. Если ты любишь ее, оставь ее в покое здесь. Встреть ее с букетом цветов на выписке, поговорите, когда остынешь и ты, и она. Дай ей время! — вздохнула девушка и быстро подняв руку с рюмкой вверх, она выпила ее и поставила на стол громко. Никита выдохнул и выпил тоже. Он решил сделать так, как ему посоветовали. На душе было гадко, как и в горле после выпитого спиртного, но парень решил действовать логично.

***

      Маша вернулась в палату. Она была грустно, подавленной. Она винила себя и за аварию, и за то, что сказала Нора, и после сказал Никита. Девушка села на кровать, думая, что нужно поспать, но телефон зазвонил. Телефон Норы звонил в ее кармане, а девушка не знала, отвечать ли? На дисплее было имя «Виктор». Она осторожно выдохнула, подумав, что о ее бывшей подруге волнуются. — Да, — тихо шепнула она в трубку. — Нора, где ты? Что с тобой..? Я видел машину, она в жутком... — тараторил Виктор, а Машка села на кровать, закрывая глаза. Она не понимала, почему все беспокоятся о Норе? Почему она всем так важна? И почему никто не беспокоится о ней самой? — Это не Нора. У меня ее телефон... — Ты... ты – Маша? — вдруг сказал Виктор. Он знал о ней ровно столько, сколько рассказала ему Нора, и еще чуть-чуть того, что ему рассказал Владлен. — Да. Откуда... — Наслышан, — тихо произнес он, — можно Нору к телефону? — Мы не в одной палате. Она в больнице. Центральная. 176. Маша ответила сразу. Без вопросов. Чтобы быстрее закончить разговор. Она не знала этого Виктора. — Ты так сразу рассказала мне о ее место положении? Хм, а если я ее враг? — грубо спросил парень. Маша вздохнула. — Она не подруга мне больше. — Что ж... удивительно, что она так пеклась о тебе все это время, кажется, ты этого не стоила, — с тяжестью сказал он и отключился.       Шатенка медленно кинула телефон на кровать, опуская свой тяжелый и уставший взгляд. Она все думала, что это все неправильно. Ей совсем не нравился тот путь, которым они с Норой пошли. Перед глазами пробежали 4 года прекрасной дружбы. Им казалось, что они стали сестрами. Казалось, что это все навсегда. Нет, с Норой было не легко, но даже ссоры были для Маши приятными, потому как она чувствовала ее тепло, сквозь километры расстояния. Чувствовала ее заботу в каждом вздохе, в каждом слове, в каждой минуте их дружбы. И вот, спустя 6 лет они друг другу больше никто. Вот она – суровая правда. Неверный путь, по которому пошли они вместе, но в разные стороны. И кажется, уже больше никогда их пути не пересекутся вновь. Дверь резко открылась. В палату забежали Толик и Тема. Толя тут же сел на кровать рядом с Машей, обнимая ее. — Мари? Как ты? Я приехал, как только узнал, — быстро сказал он. — Толя, — удивленно и с облегчением прошептала Маша и незаметно для себя расплакалась. Тема закрыл дверь палаты и скрестил руки на груди. Он смотрел, как Толя обнимает шатенку, как гладит ее по голове, как жалеет ее, но вот 5 минут назад в холле они встретили Никиту, который вкратце описал то, что случилось. Тема винил Машу в случившемся. — И долго ты будешь целовать ей жопу? Девке больше 20-ти лет, а вела себя все это время, как чертов подросток. Ты понимаешь, что Нора чуть не умерла? — Нора? Нора... Нора... — подскочила она. — Все говорят о Норе, но обо мне никто не думает! — она резко подошла к Теме. — Вот, протянула ему она ее телефон. — Мобильник ее, отнесешь. Все равно побежишь к ней точно, — отмахнулась она. — Она спасла тебя, — шикнул на нее шатен. — Тема, — вступился за Машу Толик, но Тема просто махнул на друга рукой и быстро вышел из палаты. — Черт, вот поэтому я не люблю таких, как она. Все с ней носятся, как с писаной торбой, — вздохнул он. — Кстати, у меня плохие новости. Костя утвердил «Она тебе не идет» выпустить первой, — сказал он. Шатенка, которая до этого смотрела в окно, резко развернулась, уставившись в парня. — Что? — Твой клип и песня. Сегодня премьера. — Нет, только не «Она тебе не идет», я не хочу ее выпускать, после того, что у меня было с Норой и Никитой. Я запрещаю. Толя лишь поджал губы, будучи уверенным, что ее не послушают. Он протянул ей свой телефон и кивнул. Шатенка поняла его без слов. Она тут же набрала Юльку, чтобы разобраться в ситуации. Юля ответила раз на 3й. — Толя, я занята, готовлю премьеру... — Это Маша! Я запрещаю выпускать эту песню. Ее нужно заменить на вторую. На «Сотри его из...», — уверенно сказала Машка, и уверенность эта в ней была ровно до тех пор, пока она не услышала на том конце трубки смех. Отвратительно насмешливый. — Запрещаешь? Девочка, спустись на землю. Костя сказал выпустить ее. Кучу бабла срубим. Репутация этой певички, которая вместо тебя была на выступлении пошатнется ни на шутку, так что, ты бессильна. — Я написала эти песни, их права принадлежат мне, — возмущенно сказала Маша. — Да, а в контракте прописано, что все, что было создано тобой в период действия контракта, принадлежит Константину Меладзе, — снова рассмеялась Юля. — готовься стать богаче на пару тысяч долларов, детка, — хихикнула она и отключилась. Маша была зла. Настолько, что хотела кинуть телефон в стену, но Толик остановил ее. — Эй, эй, вещь то дорогая, — подшучивал он. — Я не могу так поступить с ними снова. Я испортила их жизни, а эта песня и особенно клип, уничтожит Нору... — И что ты предлагаешь? — прищурил свои узкие глаза Толя. Маша посмотрела на него, скрывая коварную улыбку. — Ты удалишь все, что связано с этой песней до ее выхода.

***

      Нора сидела в палате. Ее мутило. То бросало в пот, то в холод. Она держала руку на животе, закрыв глаза. Она хотела заговорить с тем, кто внутри нее, но боялась. Боялась сказать что-то не то. С чего бы начать ему историю его жизни? А вдруг это девочка? Тогда ее. Она облизала пересохшие губы и выдохнула. — Прости меня, — первое что решила сказать брюнетка своему ребенку. — Прости, что не планировала тебя. Прости, что у тебя не будет отца. Прости, что думала избавиться от тебя. Прости... У меня не самое хорошее тело для того, чтобы ты в нем рос, но я обещаю тебе, клянусь, я буду стараться стать тебе лучшей матерью отныне и до конца своих дней, — прошептала она, медленно поглаживая свой низ живота.       Сзади нее стоял шатен. Тема держал в руке телефон, шокировано смотря на девушку. Он еще не понял, что только что услышал. Самый важный ее секрет. Теперь он его знал. Парень медленно вышел и тихо прикрыл дверь палаты. Он выдохнул и постучал, сразу же войдя. Нора резко обернулась увидев Тему. Она облегченно выдохнула, чувствуя легкость, что это не Никита. Его она сейчас не в силах была видеть. Ей нужно было время, чтобы набрать сил для самой огромной лжи в ее жизни. Тема спокойно прошел в палату, закрывая дверь. Он видел в каком состоянии Нора, но еще не все понимал. Парень просто сел рядом и быстро прижал ее к себе, не говоря ни слова.       Пару минут крепких объятий спустя, Нора таки легонько отстранилась от парня. Она медленно посмотрела в его глаза, вздыхая. — Ты уже знаешь? — спросила она Тему. — Знаю? — Обо мне и о Никите... — Я видел его, совершенно разбитым. Думаю, он очень переживает о тебе. — Я думаю, он переживает не обо мне, а о том, кого не хотел иметь и больше не будет иметь никогда. Тема не понимал ее, но не задавал вопросы. — Я был у Маши, она предала тебе твой телефон. Нора устало посмотрела на него, кивнув в сторону тумбы. Он понял ее без слов, положив гаджет на тумбу. — Я могу что-то сделать для тебя? — Нет. Я хочу ... — Я знаю, ты хочешь, чтобы я ушел, — кивнул он, перебивая ее. Тема думал, что угадал. — На самом деле, нет, я хочу, чтобы ты остался. Мне нужен друг. Очень. Я должна знать, что поступаю правильно, но есть вещи, которые я не могу тебе рассказать. А потому... — Нора, — дверь палаты резко открылась и на пороге появились задыхающиеся Виктор и Владлен. Парни ворвались в палату, подбегая к ее койке. Виктор быстро обнял ее, крепко прижимая к себе, а Владлен осматривал ее на наличие серьезных повреждений. — Я же просил не разбивать тачку, хотя бы эту. — причитал Вик, крепко обнимая ее. Нора улыбнулась, закрывая глаза. — Это же Нора, она никогда, никого не слушается, — закатил глаза Владлен, заставляя всех улыбнуться. Тема смотрел на брюнетку, на лице которой появилась улыбка. Что ж, здесь ему больше нет места сейчас. Он быстро вышел из палаты «под шумок».       Парень быстро вышел на улицу, вдыхая свежего воздуха глоток. Он понял, что с Никитой у Норы все плохо, понял, что Нора беременна, но что делать с этими фактами – не понимал пока что. На лавке сидел Никита, который что-то упорно писал и зачеркивал в свой блокнот. Тема быстро подошел к другу, садясь рядом. Он видел текст песни. — Песня? — тихо спросил он. Никита дернулся. Кивнул и вернулся к тексту обратно, ничего не сказав. Он был погружен в свои мысли. Тема мельком прочитал слова: «Зачем ты врешь? Зачем ты жжешь мои стихи? И говоришь, что ты уйдешь Ты не простишь мои грехи Я сдохну с ними, ну так что ж Давай, иди, чего ты ждешь? Я не хочу, чтоб ты смотрела На то, как ты меня убьешь» — Это очень красивые строки, — прошептал он. — Она оценит. Оценит и простит, — кивнул он, а Никита медленно остановился и повернулся к другу. Глаза шатена были красными, стеклянными. Он так страдал, что это передавалось другим в одном только взгляде. — Никита, — шокировано сказал Тема, впервые видя его таким. Даже когда Нора убежала от него, он не был в подобном состоянии. — Она убила нашего ребенка, — прошептал он. — И нет, я понимаю ее, но ... я понимаю, я виноват, но это был наш ребенок, наш, — шептал безумно Никита. — Это я убил его. Я заставил ее это сделать. Со мной сыграли в жуткую игру и я повелся, а она проиграла. И я проиграл. Мы с ней проиграли коварной злодейке, которая всегда была между нами, — тараторил парень, сдерживая слезы. Тема не в силах был больше слушать эти наборы предложений, в которых для него не было смысла. Он быстро обнял друга, прижимая его к себе. Он чувствовал, как Никита дрожит. — Все наладиться, друг, — лишь шепнул он, понимая, что ради Норы, сохранит ее секрет навсегда.

***

      Офис продюсерского центра «Орион». Игорь сидел напротив своего босса, прищурив свои голубые глаза. Он смотрел, как мужчина, лет 45-ти, читает его интервью, которое ждало его разрешение на публикацию. — Хм, ты готов потопить всех их? Здесь компромат, на Мари, на Меладзе, на его подчиненных, на парней из MBAND – это утопит их в грязи. — Я готов. Видео я сделал сам. Песня тоже моя. Вам нужно дать только добро. — Откуда у тебя все эти видеофайлы? С Мари. Откуда инфа о группе, о Меладзе? Откуда все это... — Видео из моего архива. Я многое записывал, когда встречался с Мари до проекта. О парнях из группы есть свои источники. О том, что Меладзе домогался к Норе – знаю тоже из проверенных источников. Я хочу защитить только ее... — Кого? — кинул папку на стол мужчина. — Нору, — кивнул Игорь, тяжело вздыхая. — Ее незаслуженно утопили в этом дерьме, под названием «черный пиар». — Что ж. Я готов объявить им всем войну, — кивнул продюсер, а на лице Игоря появилась коварная улыбка.