Гарри Поттер, неучтённый фактор и всё остальное

Время после ужина и до отхода Дурслей ко сну я провёл в каком-то подобии медитации. То есть, лёг на кровать, расслабился, закрыл глаза и попытался рассмотреть мелькающие под закрытыми веками образы, как мне это и советовал Томми. Сначала получалось плохо, но потом я сумел отключиться от окружающего и полностью сосредоточиться на ощущениях собственного тела. Как там Томми говорил? Магическое ядро? Почувствовать? Похоже, я уже почувствовал его, когда воздействовал на Петунью, остаётся только «нащупать» это ощущение и закрепить его… В конце концов, вместо беспорядочной мешанины образов возникло ощущение того, что я нахожусь в пустоте. Тихо, темно и совершенно ничего не ощущается. А потом в пустоте возникло неясное серебристое свечение, и я неосознанно устремился к нему. Источник свечения обнаружился скоро — это был серебристый шарик, по которому волнами перекатывались радужные всплески и переливы. Так, именно так мне Томми и рассказывал. И эти «волны» — показатель силы мага. Чем ярче радуга — тем он сильнее… Что ж, с магической силой у Гарьки всё было в порядке, только вот, чем больше я любовался шариком, тем сильнее ощущал какое-то беспокойство. Словно что-то было не так. Я сосредоточился и понял, в чём проблема. Шарик покрывали тонкие замысловатые знаки, отчего он отдалённо напоминал карту полушарий с нанесённой на неё градусной сеткой. Это так и должно быть? Моё сознание обогнуло шарик, и я убедился, что «сетка» покрывает его полностью, со всех сторон… а ещё я ощутил, что моему магическому ядру это не нравится — мешает, стесняет, не даёт расти… Я моментально вспомнил многочисленные фанатские истории об ограничителях, которые на бедного Гарьку накладывал Дамбигад, и прямо кожей почувствовал, что это именно то, о чём я думаю. Ограничитель. Ох, нет… Версия Дамбигада находит всё больше подтверждений, и мне это совсем не нравится. Потому что не мне бодаться с Великим и Светлым. Только не сейчас. Он же меня ментально в блин раскатает и не заметит. Но от этой штуки надо избавиться. В противном случае, я точно буду только пушечным мясом и ничем более. А я хочу жить долго в этом теле… долго, и желательно счастливо, и даже согласен носить цветочки на могилки своих врагов. К тому же Гарьку было всё жальче и жальче, но к жалости примешивалась холодная злость. Я не хочу быть марионеткой, пешкой в каких-то далекоидущих планах и жертвенным бараном в одном лице! Не хочу убивать тролля, умирать от яда василиска и участвовать в воскрешении змеерылого лича! Не хочу жертвовать собой, подставляясь под Аваду! И жениться на Джинни, чтобы наплодить кучу бестолковых детишек, которые не нашли ничего лучше, чтобы подложить свинью отцу-герою*, тоже не хочу! Я хочу, чтобы у меня была своя собственная жизнь и своё собственное счастье. Такое, как понимаю я, а не все окружающие! И если кто-то думает, что может стреножить меня этой дурацкой чёрной сеткой, то этот кто-то (не будем к ночи поминать очки и бороду!) сильно ошибается! Мой гнев нарастал, и я вновь ощутил собственное тело и возникший в области солнечного сплетения знакомый жар. Что характерно, я продолжал держать глаза закрытыми и отчётливо видел и серебристо-радужный шарик, и покрывавшую его «сетку». А потом жар стал совсем уж опаляющим, и я неосознанно, действуя на одном инстинкте, направил его внутрь себя, прося сжечь проклятую «сетку». И жар меня послушался. Шарик окутали языки зеленоватого неяркого пламени, и «сетка» просто начала таять — прямо, как изморозь на окне под жарким солнцем — быстро и бесследно. Голову и живот опалило болью, внутренности скрутило в тугой узел, к горлу подкатила тошнота. Несколько бесконечных мгновений мне казалось, что я не выдержу — заору в голос. К счастью, всё закончилось так же быстро, как и началось. Проклятая «сетка» исчезла, и шарик засиял так, что глазам стало больно смотреть. Теперь это было так красиво… и прежнее сияние напоминало бледную тень этого. Ого, кажется, я справился… И тут меня рывком выкинуло из подсознания. Я открыл глаза, ожидая, что сейчас мне будет плохо-плохо-очень плохо, потому что, судя по всем признакам, у меня могло быть магическое истощение. Да ничего подобного. Я себя давно так хорошо не чувствовал — ни в этом теле, ни в прошлой жизни. Повинуясь какому-то странному импульсу, я вытянул ладошку и прошептал: — Люмос! И когда на ладошке возник дрожащий нежгущийся язычок пламени, то чуть не завопил от восторга. Получилось! Получилось! Я — самый настоящий волшебник! Я сам! Я могу! От громкого вопля меня удержала только глубокая ночь и видящие уже десятые сны Дурсли. Поэтому я тихонечко прошептал: — Нокс! Огонёк погас, как миленький… Я пару раз повторил это нехитрое действие, убедился, что всё работает как часы, и решил закончить задуманное с пчёлками. Не самое лучшее дело, но чем раньше я всё закончу, тем лучше. Мне нужно поспать… и поделиться своими наблюдениями и достижениями с Томми. Поэтому я, вздохнув, поднялся с кровати и достал спрятанную коробочку с пчёлами. Открыл её. Пчёлы были ещё живы — они шевелились, но не жужжали. То ли наелись сладкой смеси и утратили способность издавать какие-либо звуки от сытости, то ли поняли, что это — последний ужин в их жизни и жужжать уже бесполезно. Я ещё раз вздохнул, достал карандаш и начал медленно давить пчёл. Увы, для того, что я задумал, пчёл следовало не просто усыпить, а умертвить достаточно жестоко. Когда я прикончил последнее насекомое, то чувствовал себя так погано, словно человека в жертву принёс. Но я заставил себя встряхнуться. Пчёл жалко, да. Только вот никто со мной церемониться не собирался. Жизнь Гарьки у Дурслей была пыткой, растянутой во времени, а тот, кто устроил эту пытку, корчил из себя всё понимающего, мудрого и доброго… не забывая периодически отправлять мальчишку к ненавидящим родственникам. А я… я всего лишь мщу… и защищаюсь. Я залил трупики алкоголем, который спионерил из бара Дурслей. Закрывать его они и не думали. В принципе, всё правильно — мелкий свин, в силу возраста, алкоголем ещё не интересовался, а Гарька не то, чтобы что-то взять без спроса, он лишний раз нос из чулана не высовывал, боясь нарваться на очередную выволочку. Да что говорить — Дурсли запирали его в чулане далеко не всегда и замок на холодильник не вешали. А у него, бедняги, даже мысли не возникало сделать ночью налёт на холодильник и немного подкормиться. Ну что ж, порядочного и честного племянника Дурсли потеряли безвозвратно, а я намерен обносить их регулярно… Вот и бар обнёс. Честно говоря, в спиртных напитках я не разбираюсь от слова совсем, всё на уровне «водка-пиво-шампанское», так что я просто отыскал бутылку с подходящей градусностью (а требовалось мне ни много, ни мало семьдесят) и отлил в заранее заготовленную маленькую бутылочку. Итак, я залил трупики семидесятипроцентным алкоголем, плотно закрыл коробочку и залез под кровать. Ещё когда я прибирался, то заметил, что одна из досок в углу как-то странно торчит, и сейчас решил проверить её на предмет возможной закладки тайника. И мне повезло. Доску удалось сдвинуть вбок, а под ней обнаружился слой какого-то утеплителя. Утеплитель я повытаскивал и с удовольствием полюбовался на возникшую ямку. Нет, много туда не поместится, но вот кое-что из полезных штучек для розыгрышей, жестяная коробочка и бутылочка с остатками спиртного вполне себе поместились, да ещё и место осталось. Вот и чудненько. Теперь трупики пчёл должны настаиваться не меньше недели при комнатной температуре. Зачем я это сделал? Всё просто. Умирая, пчёлы выделяют феромоны, которые вызывают агрессивность у других пчёл, и они свирепо кидаются на обидчиков своих товарок. Именно поэтому пчёл и нужно было раздавить, а не усыпить с помощью, скажем, эфира. Потом, спустя неделю, или лучше — дней десять, настойка процеживалась, трупики пчел хоронились с воинскими почестями, а оставшейся жидкостью можно было обрызгать что угодно. Любая оказавшаяся поблизости пчела отреагирует на находящегося рядом с этим местом человека однозначно — агрессией. А уж если пчёл несколько… И никакой магии, что характерно. Лепота. Я ещё раз мысленно попросил прощения у пчёлок и усталый, но довольный собой, отправился в душ. И на обратном пути отметил, что из-под двери комнаты Дадли начинает просачиваться характерный гнилостный запашок. Значит, начал работать мой самый первый сюрприз… Томми встретил меня радостно, он чуть не подпрыгивал — так соскучился, и сразу же закричал: — Гарри, ты молодец! Ты освободился! — Это был ограничитель, Томми? — спросил я. Томми закивал: — От него было плохо и тебе, и мне тоже. А сейчас мне гораздо легче, Гарри. И я обратил внимание, что беседка, в которой мы сидели с Томми в моих снах, тоже изменилась. Это было уже не мрачное полуразрушенное строение, а новенькая белая садовая беседка, обвитая плющом. Исчезли и кучи хлама с пола, теперь в беседке стоял столик и два плетёных ротанговых кресла. А на столике лежали… книги. — Смотри! — радостно сказал Томми. — Это я тебе приготовил! Я подошёл к столу и начал перебирать книжки. «Основы магии для самых маленьких», «Как сварить простейшее зелье», «Двадцать пять простейших заклятий без палочки»… Здорово… Ого, а вот эту я помню — «Тысяча магических растений и грибов», и вот эту тоже помню — «Фантастические твари и места их обитания»… Это ж Гарькины учебники для первого курса. — Здорово! — восхитился я. — Только вот как я их читать буду? Во сне? — Нет, — радостно ответил Томми, — всё просто. Ты же смог увидеть своё магическое ядро? Я кивнул. — Ну вот, — продолжил он. — Тебе просто нужно вспомнить это состояние и представить обложку книги. Она сразу же возникнет перед твоими закрытыми глазами. Просто листай мысленно страницы — и всё. А тренироваться будешь здесь, со мной. — Томми! — с чувством произнёс я. — Ты — чудо! Пацан покраснел и опустил глаза: — Да ладно… Я просто подумал… Раз уж я всё равно живу в твоей голове, то... Мы ведь друзья? — Друзья, — согласился я. — Но тебе наверное хочется стать… ну снова жить, да? Томми кивнул и вздохнул: — Это невозможно, Гарри. Я ведь только часть целого, я уже говорил. И я не помню, каким я был, но… Мне кажется, что я был плохим. А я не хочу быть плохим. Не хочу делать плохие вещи. Поэтому… пусть всё остаётся, как есть. Ты ведь меня не бросишь? Не запрёшь здесь одного? — Нет, Томми, — ответил я. — Я тебя не брошу. — Вот и хорошо, — улыбнулся Томми. — А ты ведь попробовал колдовать, правда? — Правда, — ответил я, — у меня получились «люмос» и «нокс». Но, знаешь, Томми… — Что? — тут же откликнулся мальчик, и в глазах его появилась тревога. — Мне нужно научиться защищать своё сознание. Ты что-нибудь об этом помнишь? — От меня? — Томми готов был зареветь. — Конечно, нет! — горячо ответил я. — Ты же сам говорил, кому мне не следует доверять! — Да, — кивнул Томми. — Вот ЕГО лучше не пускать в голову. Да, я кое-что могу, Гарри, но… Этого мало. Тебе нужен артефакт, защищающий сознание. Но такие артефакты стоят кучу галеонов… — Нет у меня пока никакой кучи, только в перспективе, — вздохнул я. — Так что, если можешь помочь — научи хоть чему-нибудь. — Научу, — согласился Томми, и глаза его вновь заблестели. — Но сначала тебе нужно научиться самым простым чарам. И много упражняться. И не только со мной, но и наяву… а сейчас, давай, начнём вот с этого… И он протянул мне книгу «Основы магии для самых маленьких». — Чистокровных этому учат с детства, — пояснил он. — Знание «Основ» — это своеобразный показатель… понимаешь? — Понимаю, — вздохнул я. Ну да, всё это деление на грязнокровок, полукровок, чистокровных и предателей крови… Похоже, это имеет место, а значит… придётся учиться. *ГГ имеет в виду события пьесы «Гарри Поттер и Проклятое дитя». И злится на всех детей Гарри, пребывая в сильном раздражении.