Гарри Поттер, неучтённый фактор и всё остальное

Я спокойно задержался на полчаса в школе, быстро решив примеры, подсунутые мне мисс Трамбль, выслушал индивидуальное задание — подготовить рассказ о планетах Солнечной системы, забежал в библиотеку за книгой, в которой о них рассказывалось… Не то, чтобы мне это было нужно — рассказать я мог много и подробно, не сходя с места, но если бы я не принёс на урок книгу, по которой «готовился», это могло бы выглядеть совсем уж подозрительно — с чего вдруг так поумнела серая мышка? Мисс Трамбль и так на меня косилась с удивлением, когда я щёлкал примеры, как краснодарская бабушка — семечки, но тупить и медлить было выше моих сил. Итак, я сделал все свои дела в школе и бегом отправился через парк — было интересно, что там творится у Дурслей… и как оправдывается Дадличка… Но как бы я ни спешил, успел забежать в раздевалку, вытащить шприц из-за трубы и потом выкинуть его в мусорную урну в глубине парка. А ещё мне нужно было поймать не меньше дюжины пчёл. Хорошо, что дальние дорожки парка были засажены акацией — она уже зацвела, и пчёлы над ней так и вились. Нет, я не стал их отлавливать поштучно — я же не идиот. В школу я бежал тем же путём, и успел оставить в развилке старой акации небольшую жестяную коробочку, на дно которой нанёс смесь сахарного сиропа и клея. Коробочку я отыскал в гараже, красивая такая жестянка, скорее всего из-под чая, сироп с сильным сладким запахом отлил из бутылки на кухне, а клей позаимствовал в мусорном ведре. Ничего, мы люди не гордые, мне и требовалась-то всего пара ложек этой смеси. Так что, когда я осторожно заглянул в коробочку, то увидел на дне десятка полтора злобно жужжащих пчёл, которые не могли высвободиться из сиропно-клеевой смеси. Ох, простите меня, пчёлки, вы мне ничего плохого не сделали, да и существа вы куда более полезные, чем Дадли, но так фишка легла. Так что полакомьтесь… напоследок. Я торопливо закрыл коробочку, замотал её тем же скотчем, спрятал в рюкзак и бегом помчался на Тисовую. Торопливо забежав во двор, я прислушался. Ну да, рёв Дадли и сердитый голос Петуньи был немного слышен даже через закрытую дверь. Ага, значит им не до меня… Коробочку я спрятал в гараже, в той куче хлама, которую Вернон не мог разобрать уже года два, а сам сделал самое невинное выражение лица, какое мог, и вошёл в дом. К этому времени Петунья и Дадли уже перестали ругаться, мелкий свин сидел в гостиной перед теликом и смотрел какой-то дурацкий мультик, но красные глаза и общий растрёпанный вид говорил о том, что воспитательный процесс всё же имел место быть. Тётушка же пребывала на кухне, но, услышав, что я пришёл, тут же материализовалась рядом. — Ты почему пришёл позже, маль… Гарри? — строго спросила она. — Решал примеры после уроков, а потом был в библиотеке, — невинно отозвался я, — мне задали доклад про Солнечную систему. Вот я и взял книгу. Петунья с трудом дала мне договорить, её явно беспокоили не мои дела, а то, что произошло с её ненаглядным сыночком. — Что случилось в школе? — прошипела она. — Почему Дадли обвиняют в хулиганстве? — Понятия не имею, почему, — отозвался я и добросовестно изложил всё, что произошло, с позиции стороннего наблюдателя, завершив своё выступление фразой:  — Я ходил учиться, а не следить за Дадли, миссис Дурсль. — Дадли говорит, что во всём виноват ты! — истерически взвизгнула Петунья. Я поднял бровь в стиле незабвенного Снейпа и насмешливо посмотрел на неё: — Дадли всегда так говорит. И что? Я всё время был на уроке, это видели ребята и тренер Холт. Так что на сей раз Дадли промахнулся. К тому же, миссис Дурсль, Дадли многие не любят. Вот и пусть подумает, кому он в последнее время делал гадости. И вообще — при чём здесь я? Думаю, что кто-то из тех, кого Дадли обижал, решил так подшутить над его друзьями, вот и всё. — Дадли все любят… — возразила мне Петунья, но как-то вяло, словно не меня пыталась убедить, а саму себя. — А вы попробуйте поговорить с ребятами из класса, — посоветовал я. — Они вам расскажут, как и за что «любят» Дадли. Извините, миссис Дурсль, я очень проголодался… и мне ещё нужно делать доклад. Можно, я пойду? И я посмотрел на Петунью самым чистым и невинным взглядом, который только мог изобразить. Женщина поджала губы: — Не забудь помыть руки. Твой обед на столе. И отправилась в гостиную, утешать любимое чадо. Ну да, чадо нуждается в утешении. Это ещё Вернон домой не явился, неизвестно, как он отреагирует… Всё-таки папаша Пирса в полиции работает, а отец этого загадочного Ника, Говард Мэннинг, — совладелец компании по производству моющих средств, и в Литтл-Уингинге они не последние люди. А Вернон никогда своей выгоды не упустит — Дадли всё сходило с рук, пока они дружили втроём, но теперь эта дружба дала трещину… и я уж постараюсь, чтобы эта трещина только углублялась. Я отнёс вещи в комнату, потом добросовестно помыл руки, поел, вымыл посуду и вновь отправился к себе. Написал доклад, нарисовал рисунок, подготовил задания на завтра, разрезал ещё одни джинсы Дадли, раскроил сумку и стал, не торопясь, шить, попутно обдумывая список неотложных дел и прогноз гадостей на завтра. Завтра… Завтра нужно провернуть пакость с Дадли — так, чтобы это выглядело, что Пирс и Ник отомстили приятелю. Ничего серьёзного, что-нибудь мелкое… но обидное. А вот с пчёлками следует разобраться уже нынче же ночью, чтобы через десять дней убойное средство было готово. И ещё — ночью обязательно нужно ещё поговорить с Томми, чтобы разобраться наконец-то со своей магией… И стоит обдумать, как выбраться в банк… Всё-таки, интересно — есть у меня денежки или нет. А то Вернону наобещал, а вдруг и отдавать-то будет нечего. Нет, всем, кому я должен, я прощаю, но золотой парашют мне не помешает в любом случае… Но как попасть на Косую аллею? Всё-таки, мне не хочется идти через «Дырявый котёл», какое-то дурное предчувствие твердит мне, что это не вариант, а предчувствиям стоит верить. Но как тогда? Вызвать «Ночной Рыцарь»? Ну да, а как? Палочки-то у меня нету… И тут я чуть себя по лбу не хлопнул. Камин. Камин мисс Фигг. Пусть она сквиб — но камин-то у неё есть… Память Гарьки услужливо подсказала — есть, и чересчур помпезный для её маленького домика. Всё правильно, с Великим и Светлым мисс Фигг общалась регулярно, а как ещё, если не через камин? Вот только есть одна маленькая загвоздочка — сама мисс Фигг и её котики. Точнее, книззлы. Вряд ли они доброжелательно отнесутся, если я проберусь в дом старой сквибки в её отсутствие и попробую воспользоваться камином. А значит — что? Значит нужно нейтрализовать и старуху, и её котиков. То есть, сделать так, чтобы она убралась из своего дома на какое-то время к чертям собачьим и свою пушистую компанию с собой прихватила. Я отложил шитье, подошёл к окну и уставился на оцинкованную крышу дома мисс Фигг. Оцинкованную крышу… Мать твою, оцинкованную! Помнится, что профессор прикладной Гадологии Лёва Терентьев что-то мне такое рассказывал… А то, что Петунья увлекается садоводством — мне только на руку — искать ничего не придётся… И я, злодейски ухмыльнувшись, вновь принялся за шитьё. С рюкзаком я провозился аж до самого ужина, но получилось даже получше, чем в первый раз — видимо, начинаю набивать руку. На сей раз я украсил рюкзак вырезанным кожаным черепом на внешнем кармане, а под ним соорудил что-то вроде ладошек-косточек: казалось, что череп протягивает вперед костлявые руки, словно что-то выпрашивая. Косточки чудно получились из разломанной бамбуковой удочки, которую я обнаружил всё в той же куче хлама. Даже удивительно, что аккуратная Петунья всё это не ликвидировала. Или это у Вернона синдром Плюшкина? Ладно, плевать, для меня эта куча — просто неиссякаемый источник всяких полезностей. А рюкзачок вышел хорошо, хоть и мрачноват. И если Ларри это не понравится — я готов съесть Распределяющую Шляпу… когда доберусь до Хогвартса, конечно. Я удовлетворённо свернул готовое изделие, спрятал его на дно собственного рюкзачка и каким-то шестым чувством понял, что сейчас мне лучше изобразить нечто милое и невинное. Я уселся за стол и стал перелистывать книгу про Солнечную систему, поглядывая в листок, на котором сделал выписки для завтрашнего сообщения. Уселся за стол я очень вовремя. В комнату вошла Петунья, и я подумал, что забыл запереться. Нет, что-то я непозволительно расслабился… А если бы Дадли на разборки принесло? Или Вернон с инспекцией явился? Постоянная бдительность! — Вам что-то нужно, миссис Дурсль? — спросил я. — Спускайся к ужину, Гарри, — довольно спокойно сказала женщина и оглядела комнату. А я прислушался. Внизу бушевал Вернон — похоже, всю историю он узнал не от Петуньи, причём в красках и с иллюстрациями. Интересно, и почему Петунья не бежит спасать сыночка? — Может быть, — здраво рассудил я, — мне стоит подождать, пока мистер Дурсль успокоится? Петунья медленно кивнула, взгляд её становился всё более странным, на щеках проступили красные пятна, а потом взгляд её упал на рисунок, который я прикрепил скотчем над столом. Тот самый Гарькин рисунок, где он изобразил себя, Лили, Джеймса и Бродягу. Я прикрепил его над столом, чтобы смотреть и не забывать, что сотворил Дадли. К тому же, может, мне и казалось, но от этого рисунка исходила энергия. Я не знаю, была ли это энергия Добра и Света, но мне, когда я смотрел на рисунок Гарьки, определённо становилось легче. А вот Петунья была явно напугана. — Что это? — негромко вскрикнула Петунья. — Что это такое? — Мой рисунок, миссис Дурсль, — ответил я. — А что? — Но ты не можешь этого помнить! Тебе было чуть больше года! Я пожал плечами: — Всякое бывает, миссис Дурсль. Я просто хотел вспомнить, вот и нарисовал… А вы не хотите помнить мою маму — и не помните. Вам ведь наплевать, что когда-то у вас была сестра Лили. — Помнить… — пробормотала Петунья. — Помнить… Я с тревогой смотрел на женщину. Это что такое? Похоже, с памятью Петуньи здорово поработали… Благо, есть кому. Ну да, первый подозреваемый — добрый бородатый дедушка, а второй — Снейп? Почему бы и нет, если он крепко завис на крючке у своего работодателя… Есть масса способов, чтобы заставить людей делать то, что они не хотят, а Великий Светлый и в каноне мастер руки выкручивать… Блин, это и есть ментальные закладки? А я по незнанию, что-то сейчас у неё в голове снёс? Ох, нехорошо-то как. Как бы А.П.В.Б. не явился исправлять то, что я поломал, собственноручно — и тогда у меня точно ноль шансов. Сотрёт память, превратит в послушную куклу — и всё. Канон без всяких исключений… Если на каком-нибудь этапе не сдохну раньше. Нетушки, не хочу… — Тётя Петунья, — мягко сказал я, — думаю, вы просто устали. Вы нездоровы. Вам нужно спуститься, накормить ужином Дадли и дядю Вернона и прилечь. Я помою посуду, не волнуйтесь. А если вы что-то вспомнили — не подавайте вида — это может быть опасно. Вам нужно отдохнуть. И… поговорим завтра, после того, как я вернусь из школы, хорошо? Я старался говорить тихо, спокойно и максимально убедительно, а когда произносил последнее слово, то почувствовал в солнечном сплетении странный нарастающий жар. Жар вырвался, потёк вверх и мне даже показалось, что с последним слогом я просто выдохну пламя, как дракон. К счастью, не произошло ничего подобного. Взгляд Петуньи на время стал каким-то бессмысленным, рыбьим, а потом она выпрямилась, встряхнулась и холодно сказала: — Ну что ты так долго, Гарри? Вернон волнуется. — Сейчас, миссис Дурсль, — отозвался я и отправился ужинать, по дороге раздумывая — а что это сейчас, нафиг, было? Я что, сумел подчинить Петунью? Вот так, просто? Не-ет, после ужина попробую «рассмотреть себя изнутри», как рассказывал Томми. А когда Дурсли успокоятся — разберусь с пчёлками… Пчёлки-пчёлки, чем скорее я сделаю своё нехорошее дело, тем лучше. И желательно бы оборудовать в моей комнате что-то вроде тайника… бережёного Бог бережёт. Ужин прошёл в мрачном молчании. Вернон уже проорался и привычно уткнулся в газету. На меня он не реагировал никак — словно меня за столом вовсе не было. Дадли надувался и сопел, снова пытаясь пнуть меня ногой под столом, но, что характерно, не выступал. Я привычно уворачивался и старался покончить с едой как можно быстрее. М-даа, пирог с почками, тушёные овощи со свининой, гренки с сыром, пудинг на сладкое… в этом сахаре пудинг обнаружить было сложно… ещё что-то мясное, мною не идентифицированное… Я и половину порции одолел с трудом — и дело не в том, что желудок у Гарьки был «не больше напёрстка», как у котёнка из старой рекламы. Я чувствовал, что мне всё это обилие жирного, жареного и острого, и приторно-сладкого не подходит категорически. Вернон же с Дадли жрали, как не в себя — папе-свину и его отпрыску аппетит бы не испортила и атомная война. Вот и ещё одна проблема — нужно поговорить с Петуньей по поводу моего рациона. Что-то в каноне в Хогвартсе такой пир духа каждый день не закатывали, и дело, думается, не только в экономии. Да и тыквенным соком юных волшебников явно пичкали неспроста. Блин… Хочу нормальный овощной салат с оливковым маслом… Отварное, а не жареное мясо, творога, молока, сметаны… И, если честно, навернул бы обычной отварной картошки с огурцами и квашеной капустой… Угу, размечтался… Ещё пельменей и окрошки у Петуньи попросить — и всё, клиент готов… Нет, с этим надо что-то делать. Но это попозже. А сейчас выполняем программу-минимум. После ужина Петунья пожаловалась на головную боль и отправилась к себе, обеспокоенный Вернон (всё-таки жену он если и не любит, то относится очень хорошо, и это заметно) решил отправиться за ней, приказав Дадли идти в свою комнату и заняться уроками. Дадли попробовал возразить, но Вернон, похоже, был разозлён всерьёз, и мелкий свин предпочёл ретироваться. А потом злые глаза Вернона остановились на мне, и я быстренько сказал: — Я приберу в кухне и пойду к себе, мистер Дурсль. Миссис Дурсль нездорова, не стоит ей сейчас мыть посуду. Вернон медленно кивнул, и я занял привычное для Гарьки место у раковины. Дражайший родственник некоторое время наблюдал за мной, но не нашёл, к чему придраться, и покинул кухню. Я убрал со стола, помыл посуду и вынес мусор, заодно прихватив из захоронки коробку с пчёлами и спрятав её под рубашку. Для ужина я специально переоделся в Дадлины обноски, так как чувствовал, что Дурсля лучше не злить. К тому же, под этой мешковатой одеждой слона можно было пронести. Поднимался к себе я с чувством глубокого удовлетворения. Мои планы — хоть медленно и со скрипом, но начали претворяться в жизнь. Ничего, дорогой кузен! Я тебя ещё научу Родину любить и стирать портянки с вечера, чтобы утром надевать на свежую голову!