Гарри Поттер, неучтённый фактор и всё остальное

На сей раз разборки были на порядок масштабнее, опять-таки с вызовом Петуньи и матери Пирса. Обе дамы проследовали вместе со своими отпрысками в кабинет директора школы, о чём там шла беседа — неизвестно, но после её окончания обе мамаши и оба участника событий счастливыми совсем не выглядели. В итоге Пирс получил порицание, к тому же обоим — и Пирсу, и Дадли — было вменено в обязанность посещение школьного психолога, мисс Куин, трижды в неделю после уроков в течение месяца. А при повторной вспышке агрессии этот срок автоматически продлевался. А ещё оба героя на месяц отстранялись от уроков спорта, которые вёл тренер Холт, вместо этого им вменялось в обязанность заниматься математикой и французским языком. Ник же сумел вывернуться, сразу же заявив, что видит тюбик в руках у Пирса первый раз в жизни. Впрочем, он не врал, да и доказательств не было, так что вполне понятно, что Ник Мэннинг сумел в этом случае выйти сухим из воды. А по поводу дополнительных занятий… Ох, как перекосило Дадли… Он явно не любил оба эти предмета, а теперь был вынужден заниматься ими чуть ли не ежедневно. Его взгляд полоснул меня не просто неприязнью — ненавистью. Ничего, переживём и это. Во всяком случае, сегодня Пирс и Дадли снова не имеют возможности организовать «охоту на Гарри»… а, возможно, и «охоту на Сурию». Ник без привычной поддержки вряд ли осмелится провернуть такой фокус. Кстати, когда после уроков мисс Трамбль объявила о новом совместном проекте, в котором помимо неё будут участвовать миссис Бигги, преподавательница ручного труда (мы сами должны были изготовить костюмы и декорации), и мистер Кауфман, преподаватель искусства, класс вовсе не расстроился. Как я понял, большинство детишек учились охотно и с интересом, к тому же после «праймери-скул», так называют здесь начальную школу, все поступали в среднюю. А насколько хорошей она могла оказаться — зависело от успеваемости и характеристики ученика. Поэтому детишки охотно зарабатывали себе дополнительные баллы в разных проектах. Да и сама идея поставить спектакль на французском языке была воспринята с интересом. И ещё это помогало получить высший балл по французскому без дополнительных занятий… В общем, сплошные плюсы, так что весть о спектакле была принята положительно почти всеми учениками. Откровенных лентяев, как Пирс и Дадли, в классе больше не было, даже Ник учился неплохо. Ну, оно и понятно — наверняка после «праймери» он поступит в крутую среднюю школу, может, и в частную, родительские денежки это позволяют, а в частных школах очень не любят ничего не знающих неумех, у них там свои заморочки с баллами, сильно напоминающие социалистическое соревнование… Но хватит об этом. Во всяком случае, Дадли и Пирс будут плотно заняты в ближайший месяц, что не могло не радовать меня лично. Но, с другой стороны, мне стоило удвоить осторожность, ведь теперь Дадли явно считает меня воплощением Зла на Земле. Ничего, скоро я окончательно расстрою дружбу Дадли, Пирса и Ника, да ещё и опущу морально всю троицу ниже некуда. И сделаю я это прямо завтра. Дело в том, что помимо уроков спорта, в школе были ещё и уроки плавания. Проводились они раз в неделю в городском бассейне Литтл-Уингинга, и я здорово удивился, когда увидел их в расписании. Теперь понятно, почему канонного Гарри не заботило, как он будет плавать в Чёрном озере во время Турнира Трёх Волшебников. Он волновался о том, как будет дышать под водой, а не о том, что вообще не сможет плавать. Ясно-понятно — плавать его научили ещё в начальной школе. Так вот, после уроков я решил по пути зайти в магазинчик, торгующий всякой всячиной, и купить себе нормальные плавки. Петунья мне почему-то их не приобрела, а в тех мешках на верёвочке, весёленькой пёстрой расцветочки, с пальмами и попугаями, которые достались мне от Дадли, я позориться был не намерен. Так что десять фунтов от Ларри пришлись очень кстати. Петунью просить о такой мелочи не хотелось, уж не знаю, почему. Может, потому что она ждала, что я её попрошу? А просить я страшно не любил. Ещё с прошлой жизни. Слишком глубоко отпечаталась в сознании фраза Воланда из безмерно любимых мною «Мастера и Маргариты»: «…Сами предложат и сами всё дадут…» Итак, Пирс и Дадли после уроков поплелись к мисс Куин, бросая друг на друга злобные взгляды, Ник же не остался ждать приятелей, пробурчав им что-то вроде: «Встретимся на нашем месте», и отправился восвояси. Неужели и сейчас они помирятся? Часть пути до парка я прошёл с Сурией, потому что опасался — вдруг Ник всё-таки решит учинить какую-нибудь пакость. Тем более что девочка явно хотела пообщаться со мной, даже пригласила зайти к ней после школы, но тут моя паранойя вновь подняла голову — слишком уж грамотно Сурия стала меня окучивать. Возможно, у семьи Патил имеются свои планы на пока бесхозного Героя… например, в дальнейшем пробудить магию Сурии одним описанным в книге способом. И вообще, для меня и английский волшебный мир ещё не особо понятен, а уж какие заморочки существуют у магов-индийцев*, я вообще понятия не имею. И соваться в неизвестность не хочу. На мгновение промелькнула мысль, что Патилы могут стать моими союзниками, но я тут же её отбросил. Не думаю, что у них хватит сил бодаться с Великим и Светлым, разве что я стану их родичем… через брак. Но этот путь я счёл для себя абсолютно неприемлемым. Нет, я ничего не имел ни против Сурии, ни против близняшек Патил, но мне восемь лет… и, если что, я и «гав» сказать не успею, как окажусь помолвленным. Оно мне надо? Поэтому я вежливо и душевно распрощался с Сурией, проводив её до дома, и рванул через парк, торопясь зайти в магазинчик. Заприметил я его ещё в первый день — маленькая лавчонка, торгующая самыми разными товарами. Но плавки там точно были. Называлась лавчонка просто и ненавязчиво: «Всякая всячина от Томпсона» и избытком покупателей явно не страдала, поскольку её владелец, пожилой вдовец, которого звали, ясное дело, мистер Томпсон, в солнечные дни часто сидел рядом со своей лавчонкой в складном кресле, пил кофе из огромной чашки и дымил сигарой. Но до этого я забежал в другой магазин — куда больше — и купил три пакетика сока — точно той же марки, что нам давали на ланч. А уже потом поторопился к облюбованной лавчонке. В этот день мистер Томпсон тоже листал газету, сидя в своём складном кресле, и когда я приблизился к нему, сильно удивился, что у него вообще появился покупатель. Но грузно поднялся и распахнул передо мной дверь лавки. Как оказалось, плавки у него действительно продавались, я довольно быстро подобрал себе самые простые — синего цвета с белой косой полоской, а также тапочки для бассейна и купальную шапочку — так было положено по правилам. А потом мой взгляд упал на совершенно волшебного вида расписную коробку… Коробка притянула меня, как магнит, и я спросил мистера Томпсона, что в ней такое. — А, — отмахнулся он, — эта коробка стоит тут давно. Её приобрела ещё моя покойная жена, посчитав, что кто-то сочтёт это хорошим подарком для девочки. Но никто её так и не купил до сих пор. Странно, я и сам о ней позабыл, хотя она стоит на видном месте, и покупатели словно не видят — мимо проходят. Ты, считай, первым о ней спросил… Интересно… Волшебная вещь? А если это что-то нехорошее? — А всё-таки, что в ней? — настоял на своём я. Мистер Томпсон улыбнулся и нажал на крышку коробки. Та с тихим щелчком поднялась, и я увидел, что внутри коробка разделена на ячейки, в которые были насыпаны разноцветные бусины — от крупных до мелких. И ещё оттуда словно пахнуло чем-то знакомым — приятным и ласковым. И никакой угрозы. Получить коробку захотелось ещё сильнее. Решено, беру, с Томми посоветуюсь, если что. — А сколько стоит эта коробка, мистер Томпсон? — спросил я. — Хочешь подарить её знакомой девочке? — подмигнул мне мистер Томпсон. — Что-то вроде того, — ответил я, прекрасно понимая, что нагло вру. Эта коробка позарез была нужна мне самому. — Ну-у… — пожевал нижнюю губу мистер Томпсон, — думаю, что пятнадцать фунтов за всё тебя не разорит… И тут мой взгляд упал на игрушку рядом с коробкой. Это был мишка Тедди, небольшой, размером с ладошку. Немного потёртый, но вполне в хорошем состоянии, в красно-жёлтой клетчатой жилетке и с лукавым взглядом пуговичных глаз. Именно такого в детстве мне привёз дядя Шура, мамин брат, моряк дальнего плавания. Именно такой Тедди остался там, в прошлой жизни. Он дожил до преклонных лет… Я бережно его хранил, так он и сидит до сих пор на тумбочке возле моей кровати, ждёт пропавшую хозяйку. В носу защипало, но я быстренько загнал слёзы внутрь и весело сказал: — Думаю, у меня есть предложение получше. Семь фунтов за всё, и ещё один фунт сверху за этого Тедди. — Парнишка, — пробасил мистер Томпсон, — ты прямо хочешь вырвать кусок хлеба изо рта моих голодных детей. Четырнадцать фунтов, и то только из уважения к первому покупателю! — Да ни в коем случае я не хотел обидеть ваших детей! — горячо возразил я. — И я готов дать за всё вместе целых восемь фунтов! Короче говоря, начался торг почище, чем на восточном базаре. Мистер Томпсон даже ожил и стал выглядеть моложе, мы торговались за каждый пенни. Я понемногу набавлял, он чуть-чуть сбивал цену… В общем, развлекались оба. В конце концов, мистер Томпсон достал из кармана большой платок в клетку, вытер им свою вспотевшую лысину, затем трубно высморкался и заявил: — Не знаю, кто тебя учил торговаться, парнишка, но давно я так не развлекался… Девять фунтов пятьдесят пенсов за всё, и это моя последняя цена. Ну как, берёшь? — Беру! — кивнул я и отдал мистеру Томпсону две заработанные тяжким… ой, ну ладно, не тяжким, но всё равно достаточно муторным трудом бумажки и сдачу, оставшуюся от покупки сока. Тот принял их, сложил все мои покупки в коричневый бумажный пакет и протянул мне. — Думаю, что неспроста ты их купил, парнишка! Удачи, и заходи, если деньги заведутся! — Непременно, мистер Томпсон, спасибо Вам, — заверил я его и вылетел из лавки на свежий воздух. И у меня было странное чувство, что больше в эту лавчонку я не зайду никогда, потому что всё, что я мог в ней купить, я уже купил. И это точно не принадлежности для плавания. Добежав до дома, я привычно спрятал пакет с покупками в гараже, намереваясь взять его позже. Только вот с Тедди я расстаться не смог, спрятал его под курточку и вошёл в дом. Встретила меня хмурая Петунья. — Ты опять задержался. Послушай, тебе восемь лет, и ты не должен болтаться Бог знает где. — Всё в порядке, миссис Дурсль, — заверил я её. — Я просто говорил с мисс Трамбль по поводу проекта. — Твой обед на столе, — заявила Петунья. — Не забудь помыть посуду за собой. Я неважно себя чувствую, поэтому хочу прилечь. Не шуми и не ссорься с Дадли — ему и так досталось в школе. И мне пришлось покупать ему новую сумку и письменные принадлежности. Не знаю, что скажет Вернон — второй день подряд какие-то недоразумения… — Да, миссис Дурсль, — вежливо ответил я. — Я не буду ссориться с Дадли. Но я хотел бы поговорить с вами, пока мистера Дурсля нет дома. Это важно. Петунья болезненно поморщилась, и я подумал, что её недомогание может быть связано с моей недавно возросшей магической активностью. Ограничитель-то я скинул к чертям собачьим, так что магический фон в доме по-любому повысился. Жаль, как бы то ни было, но я не хочу приносить Дурслям лишние неудобства, пока они соблюдают наш договор. Но тут на лестницу колобком выкатился Дадли: — Мама, — крикнул он, — я пойду погулять! Меня ждёт Ник! Ага, Пирса не упомянул, значит, не всё так ладно в Датском королевстве… Кстати, мелкий свин, хоть и скривился при виде меня, как от кислого, но никаких злобных криков не издал. Неужели общение с психологом помогло? Или полелеять душевные раны в компании Ника так хочется? Петунья снова поморщилась и недовольным голосом спросила: — Ты сделал уроки, Дадли? — Ага, — быстро ответил он. Чересчур быстро, и я подумал, что завтра Дадли опять ждут трудности с математикой. Но кто сам себе злобный Буратино? Между тем деточка затянул противным тоном: — Ну ма-ам, я только немного погуляю… Ну пожа-а-алуйста-а… Ну я так расстроился в шко-оле… Мне нужно отдохну-уть… — Ладно, — вздохнула Петунья. — Но непременно вернись к ужину, понял? И приберись, наконец, в своей комнате! Я проверю! Мелкий свин с энтузиазмом закивал. Ну, всё верно, уж ужин-то он ни за что не пропустит. А потом он натянул курточку, напялил кроссовки, с шумом понёсся к двери, уже открыв её, громко крикнул: — Там воняет! Пусть Поттер прибирается! Мы же кормим этого нахлебника! Вот и пусть прибирается! Там воняет!!! М-да, всё-таки не смог до конца удержать лицо и не пнуть, хотя бы морально, ненавистного кузена. Ну, мне-то по барабану, тем более, что очередные неприятности у всей компашки не за горами. Пусть развлекается… пока может. А довольный Дадли, захлопнув дверь, с топотом скатился по ступенькам. Я насмешливо посмотрел на Петунью: — Нахлебник? Серьёзно? Я думал, мы уже решили этот вопрос. — Не сердись на Дадли, — процедила Петунья, — он просто расстроен из-за того, что случилось в школе… Ступай обедать, Гарри. А я пойду и прилягу. Поговорим позже, когда я буду убираться в комнате Дадли. По мне так стоило заставить Дадли драить комнату до полного блеска, а не отпускать его болтаться по Литтл-Уингингу в поиске приключений на свои вторые девяносто… но кто я такой, чтобы давать взрослой тётке советы по воспитанию отпрыска? Поэтому я спокойно ответил: — Хорошо, миссис Дурсль. Я подожду. К тому же я почему-то чувствовал, что мне нужно как можно скорее принести коробку с бусинами в свою комнату и сделать… что? Не знаю, но у меня прямо руки чесались пустить бусины в дело. *Индиец — национальность, индус — вероисповедание. Вот вам справочка по энциклопедическому словарю: «Российский Энциклопедический словарь» инду́сы (индуисты), приверженцы религии индуизма, распространённой в Индии и в районах расселения индийских эмигрантов. Индусами иногда неправильно называют всё население Индии (правильно — индийцы).