Гарри Поттер, неучтённый фактор и всё остальное

Да, глава не слишком динамичная, но для развития сюжета важная. Канон? Какой канон? Тут всё, похоже, вразнос пошло! И как тогда ситуация докатилась до нынешней? — Миссис Дурсль, — поторопил я Петунью, — а что было дальше? Женщина обхватила себя руками за плечи и стала раскачиваться на стуле, закрыв глаза. А потом прошептала: — Я не помню… Я ничего не помню дальше, Гарри… У меня словно вынули часть памяти. Следующее воспоминание после свадьбы — как я выхожу утром на крыльцо за молоком и вижу корзину… С тобой… В ней было письмо от этого вашего Дамблдора. Когда я открыла его… понимаешь, у меня словно в голове всё перевернулось. Я ощутила ненависть к Лили… Ненависть и зависть. Прости меня, но я подумала: «Эта сучка сдохла со своим никчёмным муженьком, а мне подкинули их щенка. Он испортит нам жизнь, из-за него мой Дадли не получит всего, что заслуживает…» Я кивнул. Что тут было сказать? — Нет, ты не понимаешь, Гарри! Я подумала такое о любимой сестре и родном племяннике! Я не могла раньше и помыслить о таком! А тут… Помню, ты заплакал и я почувствовала отвращение к тебе, настолько сильное, что даже не сразу смогла взять тебя на руки… И Вернон… Он тоже стал другим, понимаешь? У него ненависть стало вызывать даже слово «волшебство»… И мне это казалось правильным, потому что мы нормальные. Понимаешь — для меня так важно было, что мы — нормальные! Я так боялась, что у Дадли это проявится, один раз я увидела, что бутылочка с молоком парила возле его головы, а он смеялся… У меня случилась истерика… Но потом больше такого не повторялось… Никогда… Вот же ж… Как же хочется вслух выругаться… Желательно матом… Похоже, на Дурслях понакручено такого… Тут и ментальные закладки, и стирание памяти… и превращение моего дражайшего кузена в сквиба! Ведь летающая бутылочка — это стихийный выброс! Дадли был волшебником, был… Неужели это всё провернул Великий и Светлый? Ну, тогда он просто гений интриги… А Снейп… Вот, кто мне непонятен. Неужели он заодно с Дамблдором, если всё тут не по канону? Но если он дружил с Мародёрами, у него не было повода становиться Пожирателем и мстить Джеймсу. Или и у него с памятью Светлейший поработал? Ох, что-то мне всё меньше и меньше хочется в Хогвартс… Если уж легилимент Снейп не смог защититься, то кто я против Дамблдора? Букашка, хоть с потенциально большой магической силой… С другой стороны — здесь всё указывает на Светлейшего слишком явно. Ладно, Дурслям можно было стереть память, можно было каким-то образом превратить Дадли в сквиба. Но почему в каноне всё перевёрнуто с ног на голову? Для того, чтобы канонная версия стала единственно верной, нужно было Обливиэйты пачками раскидывать, да ещё и память поменять очень многим волшебникам. Дамблдор, конечно, силён, но провернуть такой фокус практически в одиночку? Ой, что-то здесь не так, сильно не так… Такое чувство, что Дамби мне подсовывают в качестве этакого жупела, чтобы было кого ненавидеть и против кого бороться. С другой стороны — а с чего я взял, что здесь рулит канонная версия, если всё уже поменялось так, что мама не горюй? Я себе вообще слабо представляю расстановку сил в волшебном мире, может, есть детали, которые изменили картину с точностью до наоборот без всякого вмешательства Дамблдора? А есть ещё вариант — самый неприятный. Дамби — не кукловод. Дамби — сам марионетка, кукловод прячется в его тени и дёргает за ниточки. И вот это хуже всего, потому что я примерно понимаю, чего ждать от Светлейшего, а вот чего ждать от «тёмной лошадки»? И кто может быть этим самым кукловодом? Фламель? Гриндевальд? Мерлин? Да хоть Кощей Бессмертный — гадать можно до посинения. Я могу хоть до вечера придумывать варианты — все они одинаково недоказуемы. К тому же, если бы Фламель так рвался захватить власть — давно бы сделал это, а Гриндевальд в Нурменгарде кукует, а плести интриги, сидя в таком месте, вообще-то затруднительно. М-даа, и что мне со всем этим делать? Неважный из Петуньи источник информации… Я с некоторой жалостью посмотрел на женщину. Похоже, Гарькина тётка такая же жертва ситуации, как и я. Да и все остальные Дурсли — тоже. Нет, вряд ли они были белыми и пушистыми, но под воздействием ментальных закладок все их дурные качества только усугубились, а совершенно неумеренная, удушающая любовь к Дадли — оборотная сторона ненависти ко мне. То есть Дадличке всё доставалось в двойном размере и получалось безудержное баловство, в результате которого выросло… ну, что выросло, то выросло. Петунья, продолжавшая сжимать шкатулку, снова открыла её и, достав фотографию, протянула её мне: — Возьми, Гарри… Это единственное изображение Лили, что у меня осталось. Они здесь все… Я взял снимок… пардон, колдографию… и стал её разглядывать. Ну да, на ней, вместе с Лили и Мародерами был запечатлён юный Снейп собственной персоной. И выглядел он совсем не так, как в фильме. Аккуратная мантия со слизеринским галстуком, длинные, забранные в хвост волосы, открывающие бледное, как говорят, породистое лицо с длинноватым, но вполне себе аристократическим носом, улыбка, как и у всех остальных. Хорошая у него улыбка, искренняя, непохоже, что Мародёры заставили его сниматься силой. Лили стояла в центре, она ещё больше напоминала лисичку, чем в моих воспоминаниях, от улыбки на её щеках выступили ямочки, она то и дело сдувала со щеки непокорный медный локон. По бокам её обнимали Джеймс и Северус, оба то и дело косились на девушку, только вот никакой взаимной ревности я не заметил. Очкастый, лохматый Поттер смотрел на Лили с любовью, Снейп — тоже, но, скорее, как на сестру… Сириус, обнимавший за плечи Джеймса, был таким юным и красивым, что я с тоской вспомнил его в фильме — усталого, грустного, почти сломленного. От этого Сириуса била такая волна силы и обаяния, что он невольно притягивал взгляд. Неудивительно, что в него многие были влюблены… Римус и Питер стояли по краям. Римус был вообще не похож на своё киношное воплощение. Широкоплечий, с уверенным взглядом, светловолосый здоровяк, этакий юный викинг. И что-то мне подсказывало, что со своим внутренним зверем он живёт в мире и согласии. Мля-я… Это что ж надо было с ним такое сотворить, чтобы он превратился в ту канонную половую тряпку? Питер же выглядел обаятельным толстячком, он с восхищением поглядывал на своих друзей и тоже вроде бы искренне улыбался, показывая заметную щербинку между передними зубами, и приветливо махал колдографу рукой. Но вот он мне не понравился сразу. Показалось, что и обаяние, и восхищение наигранные. Уже тогда Петтигрю был частью плана? Почему бы и нет — волшебник он не из слабых, что бы там ни говорили фанаты про криво проведённый ритуал воскрешения, но Волди-то он воскресил, а это говорит о том, что маг Петтигрю довольно сильный… И, опять же, что бы там ни говорили, откровенного слабака Мародёры не выбрали бы себе в друзья. Ох, что же произошло? И, кстати, кто это снимал, если вся компания на снимке? И что мне теперь со всем этим делать? — Что же делать теперь? — прошептала Петунья. — Что делать? Я вздохнул и попытался взять себя в руки. Спокойствие, только спокойствие… — Пожалуйста, тётя, успокойтесь, — мягко сказал я. — Вам не тягаться с Дамблдором. Боюсь, что даже если вы попытаетесь уехать, он найдёт вас везде. Поэтому вам нужно жить, как раньше. Потерпите меня ещё три года, а потом я буду возвращаться только летом. И вообще, постараюсь свести общение к минимуму — тогда вы сможете жить нормальной жизнью. И вы сможете уехать. Куда угодно — и лучше подальше от Англии. — Ты не понимаешь, Гарри, — вскинулась Петунья. — Я боюсь за тебя! Этот волшебный мир… Он уже убил мою Лили и заставил меня ненавидеть её после смерти. А ты… Ты же ещё маленький мальчик… Что будет с тобой? — Я постараюсь уцелеть, тётя, — отозвался я. — Обещаю. Всё будет хорошо. В моих словах звучала уверенность, которой я на деле не ощущал, но Петунье хватило этого, чтобы немного успокоиться.

***

В конце концов, разговор с Петуньей оказался утомительным, но плодотворным. Я пообещал сделать артефакты для Вернона и Дадли, Петунья же заявила, что непременно придумает предлог, чтобы они носили их, не снимая. А ещё я попросил не говорить Вернону о её внезапно вернувшихся воспоминаниях. А когда Петунья спросила — почему, я ответил, что у нас под боком соглядатай имеется. На недоумение женщины, я сдал мисс Фигг с потрохами и попросил быть поосторожнее со старухой. Петунья отнеслась к моим словам вполне серьёзно, заметив, что мисс Фигг часто интересовалась, как у меня дела, и советовала быть со мной построже, мол, дурная кровь… — Да я просто сама не своя становилась после этих её слов, — заметила тётка. — Ты меня так раздражал, что хотелось наказать, да позлее… Неужели она как-то на меня воздействовала? Я мрачно кивнул. А что? Очень похоже. Сама мисс Фигг колдовать не может, а вот обеспечить её нужной штучкой кто-то добрый и бородатый вполне мог. Ох, опять всё сходится на Дамблдоре, просто как в сказке. — Вы носите не только мой браслет, но и это украшение, — кивнул я на кулон. — Его ведь тоже отец делал? — Да, — кивнула Петунья. — Он говорил, что это поможет защитить мой разум… Я не понимаю, почему его сняла и спрятала… Не помню… А с мисс Фигг буду осторожнее. Ты прав, Гарри. Похоже, один союзник у меня уже есть. Хиленький такой союзник, но лучше, чем вообще никакого. И голова у Петуньи варит неплохо, во всяком случае Верноном она вертит, как хочет. Что ж, так лучше, чем выживать в полностью враждебном окружении… К тому же, вместе с частью памяти (удастся ли вернуть стёртое, я не знал, но сильно сомневался, что это возможно) к Петунье вернулась некоторая критичность мышления и она осознала, в кого они с Верноном превратили Дадли. Думаю, что мелкого свина ждут неприятности — и на сей раз не от меня. Петунья всерьёз вознамерилась приструнить любимого сыночка и привлечь к этому Вернона. А я уже понял, что Вернон и Петунья вполне соответствуют поговорке про голову и шею. То есть муженька Петунья сможет убедить в чём угодно, и если до сих пор Вернон изо всех сил попустительствовал сыну, то только потому, что Петунья баловала его ещё больше. У меня даже возникла мысль отложить акцию возмездия, намеченную на завтра, вроде бы нечестно получается по отношению к Петунье и как-то… мелко, что ли. Может, оставить пока Дадли в покое? Ага, а он меня в покое оставит? Конечно, можно поверить, что кузенчик внезапно исправится, но это вряд ли. Я тут послушал втихаря разговоры одноклассничков и сделал вывод. Главным в компании Пирс-Дадли-Ник является вовсе не Дадли. Ник играет роль мозгового центра, но сам руки пачкает редко, Пирс намечает очередную жертву и глумится словесно, а вот Дадли… Дадли эти двое приблизили к себе за большую физическую силу. Типичный «бык»-шестёрка, который нужен, чтобы запугать и сломить. То есть, друзья Дадли ему вовсе не друзья и относятся к нему соответственно — потому-то они так легко и поверили, что первую пакость сделал он, сами-то они при случае, не задумываясь, так бы и поступили. Поэтому, развалить эту компанию просто необходимо, а значит… Значит, делаю пакость Пирсу и Нику, и да, после этого им придётся солоно, но тут, уж извините. Их-то поведение никакими ментальными закладками не оправдаешь, они такие, какие есть. А значит — будут огребать. Есть, правда, опасность, что они догадаются, что истинный источник всех неприятностей — я, но… Какие ваши доказательства? А если попробуют подкараулить и набить морду, то есть у меня парочка грязных приёмчиков от того же Лёвы Терентьева. Нехорошо? Знаю. Но я просто хочу покоя и возможность разобраться со всеми своими непонятками и проблемами, которых возникает всё больше и больше. Всё. Вижу цель — не вижу препятствий. Все эти мысли проносились у меня в голове, пока я помогал Петунье готовить ужин, а потом я ненавязчиво подбросил парочку идей насчёт здорового питания и вредности жареного бекона для отдельно взятых свинов — большого и мелкого. Петунья прониклась и даже спросила, откуда я всё это знаю, я отговорился очередным школьным проектом… Вот что хорошо в английской школе — проектное задание можно получить практически на любую тему, а то и самому эту тему придумать. Так что Петунью мои знания не удивили. А ещё я так же ненавязчиво подкинул Петунье мысль насчёт бокса. В смысле спорта. Канонный Дадли им, помнится, занимался, вот и пусть начнёт пораньше. Меньше будет времени для гадостей. Подкинул я эту самую мысль настолько филигранно, что Петунья была в уверенности, что эта идея пришла в голову ей самой, и была сама собой крайне довольна. Оставалось получить одобрение Вернона, но Петунья с этим справится. А я… я буду наблюдать за воспитательным процессом со стороны. Вернон и Дадли объявились дома фактически одновременно, и точно к ужину. Дадли выглядел подозрительно счастливым, интересно, помирился он с Пирсом или нет? Вернон же таким довольным не выглядел, он явно был в курсе о шутке с зубной пастой. Видимо, Петунья позвонила ему ещё днём. И да, Вернон отчитал Дадли и посоветовал выбирать себе друзей более осмотрительно. Впрочем, выглядело это внушение очень мягким, зато потом Вернон переключился на меня и поинтересовался, как мои дела в школе. Возможно, он надеялся, что у племянника дела идут ещё хуже, чем у сына… но тут уж он обломался. Я коротко и бодро ответил, что в школе всё в порядке, что я получил две наклейки за урок французского и что мы будем ставить спектакль… Вернону мой позитив показался неинтересным, и скоро попросту прервал мои излияния вялым взмахом руки, уткнувшись в тарелку. Правда, минуту спустя он в изумлении поднял глаза на Петунью: — Дорогая, что это такое? — Салат, — невозмутимо ответствовала та. — Дорогой, ты ведь понимаешь, что вам нужно уделять больше внимания своему здоровью? Вернон мрачно покосился на мою тарелку, но там никаких разносолов не было, всё то же самое, и ему пришлось смириться. Дадли тоже попытался поныть, но это Петунья пресекла железной рукой и положила обоим к салату ещё по отварной грудке индейки с овощами. Вожделенное мясо пресекло все возражения, а уж изумительный сладкий пирог, который появился на десерт, и вовсе привёл семейство в самое благодушное настроение. И тут Петунья произвела контрольный выстрел: — Вернон, дорогой, ты не думаешь, что Дадли нуждается в развитии своих талантов? Вернон согласился. Мелкий свин насторожился, поскольку никаких особых талантов за собой не знал. А Петунья продолжала разливаться соловьём, рассказав про секцию бокса, про то, как она поможет Дадличке укрепить здоровье и стать чемпионом. Вернон только обалдело кивал, я мысленно ржал, а Дадли, до которого дошло, что там будут учить драться, согласился не без восторга. Ага, Дадли, драться тебя учить будут ещё не скоро, до этого грамотный тренер сначала покажет тебе небо с овчинку в плане физических упражнений и сгона веса. Только бы свин на попятную не пошёл… И я картинно вздохнул: — Да-а… жаль, что у меня нет таких талантов… — Да куда тебе, ненормальный! — с треском рухнул в расставленную ловушку Дадли. — Ма-ам, пап! Я буду самым лучшим и ни за что не брошу занятия! Бинго! Теперь мелкому свину придётся заниматься всерьёз, лишь бы показать всю ничтожность ненормального кузена и собственную значимость, а то в последние дни его эго получило сильные повреждения. И я с понурым видом отправился мыть посуду, чтобы показать Дадли, как я огорчён и расстроен. Свин сиял. И тут за меня неожиданно вступился Вернон: — Не стоит так называть Гарри, Дадли… Это… нехорошо… Что? В лесу сдох самый большой медведь? Но тут Вернон продолжил: — Он же не виноват, что родился не таким талантливым, как ты… А, нет, показалось. Дадли надулся от гордости, но больше не делал попыток назвать меня ненормальным. Вот и ладно. Пора мне за уроки садиться… И непременно ночью посоветоваться с Томми по поводу внезапно открывшихся мне новостей…