Гарри Поттер, неучтённый фактор и всё остальное

Ссешуа исчез в темноте, а у меня в кармане вновь завибрировало зеркало. — Северус? — отозвался я. — Гарри, ты где? — обеспокоенно спросил Северус. — Уже у выхода, — ответил я. — Всё получилось. — Выбирайся поскорее, и уносите оттуда ноги. Я закончил разговор с директором. И ещё у него в кабинете все приборы словно взбесились. Вы что там вытворяете со своим призрачным… компаньоном? — Эээ… — пискнул я, — ничего. На василиске катались… В следующую минуту я очень много узнал об особенностях строения половой системы магов вообще и Мерлина в частности. А также о сексуальных пристрастиях последнего. В интерпретации Северуса это прозвучало так, что в маггловском мире помянутого Мерлина без срока давности разыскивали бы органы внутренних дел всех стран мира, Интерпол и израильская разведка «Моссад» до кучи. Причём здесь евреи? Ну, если взглянуть на мировую историю под определённым углом, то они «причём» были всегда, начиная с распятия Иисуса Христа и заканчивая Протоколами Сионских мудрецов… Во всяком случае, если верить особо одиозным личностям от политики. — Во чешет! — восхитился Томми. — Как по писаному. — Гарри, с тобой всё в порядке? — обеспокоенно спросил Северус, прервав особо проникновенную тираду. — Ага, — хмыкнул я. — Век бы слушал. Вряд ли в Хогвартсе на истории магии такое рассказывают. Северус поперхнулся и уже нормальным голосом сказал: — Домой. Немедленно. — Хорошо, — кивнул я. — Дома встретимся. Томми хихикнул, кивнул мне и медленно растворился в воздухе, а я прошипел: — Откройсся! Скала медленно раскрылась, и я вышел наружу. Каким ярким и тёплым показался мне солнечный свет после промозглого подземелья! Бродяга радостно бросился ко мне, облизав лицо, и я с хохотом стал отбиваться от расшалившегося крёстного. А Римус перекинулся в человека и с нетерпением спросил: — Получилось? — Да, — ответил я и похлопал по сумке. — Целых два больших флакона! Но нам нужно выбираться отсюда, Северус связался со мной и сказал, что приборы в кабинете директора просто с ума начали сходить. — Ну, так давайте выбираться, — согласился Римус и мы быстрым шагом пошли по направлению к Хогсмиду. На полпути мы с Римусом вновь глотнули оборотного и превратились в мисс Джейн Смит и её дядю. Я торопливо набрал на обочине каких-то цветочков, и мы появились у Визжащей хижины, как ни в чём не бывало. Невдалеке вальяжно прогуливался Регулус, приветственно помахавший нам рукой. Он только вопросительно взглянул в мои глаза, и я кивнул в ответ. Регулус просиял, вновь предложил мне руку, и мы покинули Хогсмид, так никем и не остановленные. А за пределами деревни Римус вызвал «Ночной рыцарь». В Йоркшир мы доехали чуть ли не за пять минут, но трясло на сей раз так, что я чувствовал себя женскими трусиками в центрифуге стиральной машины. А когда Стэн Шанпайк вежливо попрощался с нами, то только подступившая к горлу тошнота не дала мне высказаться на великом и могучем русском матерном. Нехорошо, знаю, но сей транспорт меня достал. После «Ночного рыцаря» эльфийская аппарация Тэмуса показалась лёгкой летней прогулкой. Р-раз — и мы снова на острове, который я начал ощущать уже чуть ли не родным домом. Если честно, меня охватило чувство, близкое к эйфории. Вот понимаю умом, что расслабляться рано, а всё равно на душе полная лепота и согласие с самим собой. Мы же и Маркуса спасли, добыв драгоценный яд, и с реликтовой зверюшкой самого Салазара подружились, и Дамблдору нос утёрли. Как тут не радоваться? А выражение лица Старого Сигнуса, когда я вытащил из сумки не только два флакона яда, но и сброшенную шкуру василиска, было просто бесценно. Северус, едва согласившись поесть, тут же вцепился в яд (мне так и послышалось "Моя прелесссссть!") и исчез в лаборатории, клятвенно пообещав предоставить необходимое зелье через двое суток. Вальпурга только хмыкнула, одним движением брови остановила Бродягу, который хотел было рвануть за мужем, и повелела Тэмусу обеспечивать едой одного носатого трудоголика. Римус и Регулус связались с Фенриром, выяснили, что новостей нет, и отправились отдыхать, чтобы потом присоединиться к оборотню в его поисках. Бродяга совсем было затосковал, но тут я наивно похлопал глазками и спросил, возможно ли создать мощный амулет для защиты разума, который не просто не пускал бы легилимента в голову, но и вытягивал из него те воспоминания, которые он хотел бы скрыть. Мне пришло на ум, что такой амулет позволит приблизиться к разгадке личности Дамблдора-не Дамблдора-как его там… Сири призадумался, потом до него дошла моя мысль, он вскочил, потрепал меня по волосам, заявил, что я — гений, поклонился Сигнусу, поцеловал Вальпургу в щёку и исчез в своей собственной артефакторской мастерской. Вальпурга мне только кивнула одобрительно, наказала Тэмусу следить за нормальным питанием начинающего артефактора и заметила, что с моим появлением жить стало куда веселее и интереснее, хоть и не легче. Сигнус хмыкнул, а я доел вкуснейшую меренгу, запил её великолепно заваренным чаем и отправился навестить Маркуса. Увы, визит не слишком удался. Маркус был погружён в сон, и у постели его сидел целитель Сметвик. — Здравствуй, Гарри! — кивнул он мне. — Знаешь, я страшно не люблю терять пациентов. Вот, погрузил Маркуса в стазис… Странно, но я до последнего надеюсь, что зелье удастся сварить. — Правильно надеетесь, Наставник, — хмыкнул я. — Северус уже приступил к его варке. — Приступил? — поразился Сметвик. — Гарри, это невероятно! Неужели эти Блэки всё-таки сумели раздобыть свежий и добровольно отданный яд василиска? Я только скромно кивнул, а целитель просиял: — Но это же просто прекрасно! Теперь я могу поручиться за выздоровление мальчика! И… мне стоит переговорить с леди Вальпургой! — На предмет? — осторожно спросил я. Неужели у Сметвика есть ещё кто-то в Мунго, кто страдает от последствий Обратного отсчёта? — На предмет продажи толики яда для нужд неких больных, — подтвердил мою гипотезу Сметвик. — Я понимаю, сей ингредиент весьма дорог, но, может быть, Северус и леди Вальпурга будут так любезны, что уступят в цене… Вряд ли попечители утвердят такие траты, а семья этих больных небогата, ведь они уже не первый год находятся в Мунго… У меня в голове словно щёлкнуло что-то… — Целитель, вы не о Лонгботтомах сейчас говорите? — спросил я. — Но ведь их пытали Круцио, это всем известно… — Именно о них, — согласился Сметвик. — Я кое-что расскажу тебе, Гарри, но только потому, что ты мой ученик. Не смей ни с кем делиться этими знаниями, хорошо? Несчастная семья Лонгботтом заслуживает покоя… — Хорошо, сэр, — отозвался я. — Но всё-таки, что случилось с мистером и миссис Лонгботтом на самом деле? — Официальная версия, с которой ты наверняка знаком, Гарри, гласит, что после гибели Тёмного Лорда на них напали Беллатрикс Лестрейндж с мужем Родольфусом и его братом Рабастаном. Они запытали несчастных Лонгботтомов до состояния овощей. Официально на них применяли заклинание Круциатус. К тому же, в компании Лестрейнджей каким-то образом оказался Барти Крауч-младший — тихий домашний юноша, доселе не замеченный ни в чём дурном. Метка Лорда на его руке повергла всех в шок, всех, включая его собственного отца, славившегося своей жёсткой принципиальностью. Крауч-старший в тот момент баллотировался на пост Министра магии, и, как бы я к нему ни относился, это был бы Министр куда лучше Фаджа… Он и тут проявил принципиальность, отправив сына в Азкабан, где тот вскоре и умер… бедняга… — Вам его жаль, целитель? — спросил я. — Конечно, — вздохнул Сметвик, — в девятнадцать лет легко… оступиться. Только вот никто: ни Дамблдор, так любящий рассуждать о вторых шансах, ни родной отец, ни Визенгамот — никто не дал ему этого второго шанса. По правде сказать, его даже не выслушали и не допрашивали толком, эмоции в обществе тогда просто зашкаливали, и юного Пожирателя просто отправили в компанию дементоров пожизненно… В девятнадцать лет, да… Сомневаюсь, что он был настолько закоренелым преступником, да и доказать его участие в пытках Лонгботтомов не удалось, но общественное мнение жаждало крови… А ведь какие надежды подавал юный Барти… двенадцать СОВ, сданных на «превосходно»! Потрясающие способности к языкам — это у Краучей фамильное… Неудивительно, что мать Барти сошла в могилу вслед за сыном, да карьеру отца это не спасло, да… — Но, целитель Сметвик, — вклинился я, — причём здесь Лонгботтомы? — Я только хотел, чтобы ты понял, Гарри, — вздохнул Сметвик, — в этой истории слишком много белых пятен. Я долгие годы изучал последствия различных Тёмных проклятий и заклятий. И могу с уверенностью сказать только одно — Круцио такой силы, что могло вызвать такие негативные изменения в мозгу, убило бы Лонгботтомов, а от последствий меньшего воздействия они бы оправились. С трудом, спустя годы — но оправились бы. И уж точно не потеряли бы память и разум. А то, что мы имеем сейчас — очень похоже на воздействие Обратного отсчёта, только сильно растянутого во времени. Это как если бы яд давали не сразу, одной порцией, а несколькими более мелкими, понимаешь? — Но, — возразил я, — мелкие порции яда могут вызвать иммунитет к нему. Я читал о маггловском восточном царе Митридате, так вот, он, боясь отравления, каждый день принимал небольшую дозу яда, постепенно увеличивая её. И впоследствии он так приучил себя к яду, что спокойно принимал смертельную дозу и ничего ему не делалось… Правда, когда ему приспичило всё-таки покончить с собой, то пришлось бросаться на меч, ибо яды не действовали. — Всё верно, — кивнул Сметвик. — И организм можно приучить к яду, и заклятье Обратного отсчёта выдавать, так сказать, «опосредованно». Спасибо леди Блэк, она любезно поделилась со мной кое-какими трудами из своей библиотеки. Увы, не я лечил Лонгботтомов с самого начала. Случай был, безусловно, интересный, но леди Августа предпочла обратиться к другому целителю. А я был слишком занят, чтобы вмешиваться. Война только закончилась, Гарри, в Мунго и без того хватало пострадавших. Но через полгода у меня появились подозрения. Очень нехорошие подозрения. Понимаешь, при поступлении Лонгботтомы вполне могли пребывать в шоке — это согласуется со всеми обследуемыми случаями. Но они должны были прийти в себя! А этого не произошло! Я стал задавать вопросы, однако целитель Портман заверил меня, что Круциатус оказал на организмы Фрэнка и Алисы атипичное действие, и что нужно только подождать. У меня до этого случая не было повода сомневаться в профессиональной компетенции целителя Портмана, и я согласился подождать ещё. А через пять месяцев этот целитель уволился из Мунго по семейным, как он выразился, обстоятельствам, и уехал из Англии. Куда — мне так и не удалось установить. А когда я лично осмотрел Фрэнка и Алису — то был поражён. Им словно стёрли личности, оставив их годовалыми младенцами. Но даже это не самое ужасное… Беда в том, что эти взрослые «младенцы» совершенно не способны развиваться. Мы пытались их учить, чтобы создать новые личности, но… ничего. Я был ошарашен. Не мог припомнить ни одного заклятия, зелья или ритуала, вызывающего такие последствия. Нет, были конечно, вещи и похуже, куда ж без них, но вот то, что произошло с Фрэнком и Алисой, казалось ужасным в своей обыденности. Поэтому я начал изучать тёмные заклятья и проклятья с удвоенной силой, и, поверь, Гарри, это было весьма нелегко. Так я наткнулся на заклятие Обратного отсчёта и сначала отбросил эту догадку — симптомы не сходились. Но чем дальше, тем больше я наблюдал за четой Лонгботтомов… и моя мысль стала казаться мне не такой уж глупой. Тем более, что временами у Фрэнка и Алисы словно какие-то проблески сознания мелькали. Но потом всё становилось по-прежнему. — Но когда всё становилось по-прежнему? — спросил я. Что-то не сходилось. Что-то должно было быть ещё. — Знаешь, Гарри, я сложил два и два. Едва только Лонгботтомам становилось чуть лучше, их непременно навещал кто-нибудь из старых знакомых. — Кто? — спросил я. — Элфиас Дож, — ответил Гиппократ Сметвик. — Артур Уизли. Молли Уизли. Этот пьяница Флетчер… Спустя пару-тройку дней после этих визитов Лонгботтомам вновь становилось хуже. А вот после визитов леди Августы с внуком, наоборот, наблюдалась некоторая положительная динамика, впрочем, весьма слабая. Леди Августа и Невилл — это понятно. Но остальные… Блин… так это ж всё друганы из шарашкиной конторы, именуемой «Орденом Феникса»! Что-то это подозрительно. — А директор Дамблдор? — спросил я. — Он их навещал? — Только когда Лонгботтомов лечил целитель Портман, — ответил Сметвик. — При мне ни разу. Кстати, Дамблдор пробовал использовать легилименцию, но потом только руками разводил — мол, безнадёжно всё. — Странно, — пробормотал я. Что-то неясное в голове крутилось. Какая-то догадка… Но я никак не мог ухватить ускользающую мысль. А Сметвик спросил: — Так как, Гарри? Стоит мне поговорить с леди Вальпургой? — Думаю, стоит, — твёрдо ответил я. — Не думаю, что она откажет вам в этой просьбе. Да и Северус тоже. Ведь за возможность излечения нужно бороться до конца, не так ли, целитель? — Всё так, — кивнул Сметвик, — думаю, что из тебя, Гарри, выйдет хороший колдомедик… Со временем. Но ты, похоже, подозреваешь директора Дамблдора? — Не знаю, — честно ответил я, — но что-то мне не даёт покоя. — Мне тоже, — вздохнул Сметвик. — Но и он способен на добрые поступки. — Да? — удивился я, причём вполне искренне. — Какие же? — Гарри-Гарри, — усмехнулся Сметвик. — А вот этого я рассказать тебе не смогу, и не проси. Тем более, что это тайна не моя, и не Дамблдора, точнее, не только наша. Могу только сказать, что произошло это примерно в то время, когда ты победил Тёмного Лорда. — Хорошо, — вздохнул я. — Не буду. Мы распрощались со Сметвиком, и он отправился к леди Вальпурге, напомнив мне, что завтра у нас будет обычное занятие. Я кивнул. Сметвик мне нравился, знаниями он делился охотно, а мои способности его приводили в восторг. Гиппократ Сметвик порой напоминал этакого большого ребёнка, он словно жил по принципу: «Не вижу зла». Хотя… может таким и должен быть целитель, стоящий выше всяких распрей, чьей целью является помощь всем, независимо от того, на какой стороне они стоят? Но всё-таки… Дамблдор и добрый поступок… Надо же… Не считать же добрым поступком, что он отправил меня к Дурслям. Хотя, если верить Сметвику, всё произошло именно в это время. Но всё же… Что это за поступок такой? Он явно связан с исцелением кого-нибудь. А раз Сметвик сказать ничего не может — значит это исцеление — тайное… Интересненько… Зная Добрейшего и Светлейшего могу сказать только одно — тайно творить добро не в его стиле. И кому он там мог помочь? Кому-нибудь из Ордена? И члены Ордена навещали Лонгботтомов… Ой-ой, вот чую пятой точкой, что есть здесь какая-то связь, но допереть не могу. С кем бы посоветоваться? «Томми?» — привычно позвал я. «Тут я, — отозвалась моя личная шизофрения. — Что, в тупике?» «Да вроде как… — вздохнул я. — Странный намёк Сметвик сделал. Не думал, что он так лоялен Дамблдору». «А он и не лоялен, он прекрасно понимает, что Дамблдор не тот, кем хочет казаться. Не стал бы он помогать Вальпурге, если бы Светлейший был бы для него авторитетом, — отозвался Томми. — Но Гиппократ Сметвик — целитель, а целители не могут разбрасываться чужими тайнами. И намёк он сделал не случайно, ибо напрямую не мог назвать ни лиц, ни ситуации». «И что теперь делать?» — спросил я. «Думаю, — ответил Томми, — следует дождаться исцеления Лонгботтомов. Они смогут пролить свет на это грязное дело». «Ладно, — согласился я. — Подождём». Кто же знал, к каким последствиям приведёт это ожидание…