Гарри Поттер, неучтённый фактор и всё остальное

Оставшееся время до школы пролетело быстро. Уж не знаю, то ли местные добрые боги услышали мои молитвы, то ли я на время оказался в роли Неуловимого Джо (в смысле, кому он, нафиг, нужен?), то ли у всех заинтересованных сторон иссяк отпущенный на этот период запас интриг, но никаких поползновений со стороны загадочных посторонних сил ни на меня, ни на Дурслей не было. И нельзя сказать, чтобы я так уж сильно убивался по этому поводу. По магазинам Петунья нас с Дадли всё-таки вытащила — ага-ага, прямо на следующий день после моего возвращения с Гриммо. Напрасно я говорил, что потом съезжу и сам всё закуплю, что одежды у меня вполне достаточно, а форму можно купить и попозже, что школьный рюкзак для себя и Дадли я сошью сам (дополнив чарами, само собой, так что в этом плане мне тоже никуда торопиться не нужно), что какая разница, в какое время покупать ручки-тетрадки, и совсем не обязательно для этого давиться в куче других покупателей… Всё было напрасно. Как у любой истинной домохозяйки, слово «Скидки» вызывало у Петуньи вполне однозначную реакцию — надо брать! В общем, проще было подчиниться, чем противостоять. В прошлые годы Гарьку на распродажи не брали — вот ещё! — для него всё закупалось по остаточному принципу и самое-самое дешёвое, но на этот раз Петунья смотрела на вещи совершенно по-другому. Так что нам с Дадли оставалось только обречённо вздохнуть. Брутальный мужчина Вернон торопливо и печально сказал о том, что он бы и рад помочь нам в этом нелёгком деле, но вот срочные дела фирмы «Граннингс» этого не позволяют, так что придётся нам возвращаться с покупками на такси. На что Петунья жизнерадостно ответила, что будет действовать по обстановке, ведь мальчики уже большие, всё унесут. Я попытался расспросить Петунью о нашем маршруте, чтобы встретиться хотя бы с Томми-Ником, но женщина задумчиво ответила, что пока не может сказать ничего определённого, так что я понял, что нашу несчастную с Дадли участь не облегчит ничто. Как оказалось, я был насквозь прав. Школьные распродажи привлекли такую кучу народа, что я не узнавал обычно спокойных англичан. Похожее оживление я видел только в очереди за водкой, когда незабвенной памяти Михаил Сергеевич решил, что сухой закон — это самое то, и с этим животворящим продуктом стали случаться перебои. Нет, серьёзно, толпа народу, штурмующая коробки и ящики, на которых была написана маркерами офигенно низкая цена за каждую вещичку, вызывала у меня в памяти ностальгическую грусть. Бедные девушки-продавщицы скакали горными козами, не успевая подносить коробки и ответить на вопросы всех желающих, кассы в отделах строчили со скоростью анкиного пулемёта… в общем, все при деле, никому не скучно. «Патронов не стало, а я всё шмаляла, пока эскадрон удирал… А вы говорили, Василий Иваныч, что мелкая речка Урал…» — пробормотал я себе под нос и, встретившись с обречённым взглядом Дадли, усмехнулся: — Добро пожаловать в Ад, Большой Дэ! — Рейнджеры не сдаются, мелкий Гэ! — в тон мне ответил этот засранец, и я невольно заржал, заглушив даже треск кассового аппарата. Петунья же нервно зашипела и потащила нас к коробкам… Ну, что я могу сказать? Всё, даже самое ужасное, когда-нибудь кончается. Спустя пару часов мы вышли из универмага, обвешанные с ног до головы пакетами, пакетиками и пакетищами, и Петунья, поглядев на нас, поняла, что в общественном транспорте мы будем смотреться немного… странно. Так что она всё же решила поехать домой на такси, а в качестве премии за хорошее поведение отвела нас в кафе-мороженое, заказав каждому по большой порции с поливкой шоколадом, сиропом и орешками… И никакого фруктового льда, как в каноне! Честно говоря, мы с Дадли так укатались в магазине, что просто поблагодарили Петунью и набросились на вкусняшку. Даже фанат здорового питания Дадли Дурсль никаких возражений против мороженого не имел. Итак, мы сидели в кафе, уничтожали мороженое, Петунья же пила чай с маленькими аппетитными булочками и задумчиво что-то подсчитывала в маленьком блокнотике — как я понял, выгоду от тех самых скидок, как вдруг за нашими спинами раздался голос: — Добрый день! Мы оглянулись, Петунья машинально поздоровалась и только потом подняла глаза, а когда увидела, кто с нами поздоровался, тут же предложила присесть рядом. Я же только вздохнул, здороваясь в ответ — ага, доктор Прадх с Суриёй, видимо тоже к школе закупались и решили передохнуть… а тут и мы. Сурия, кстати, подросла и выглядела просто ослепительно, её имя, кажется оно переводится, как «Солнце», очень ей подходило. Как говорится, Сурия сильно изменилась за лето… А уж когда я взглянул на Дадли, то понял, что его эта прелесть равнодушным не оставила, и что, в отличие от папы с мамой, для него вовсе не имеет значения происхождение девочки. Надо сказать, Петунья и Вернон на бытовом уровне представителей других национальностей не особо любили. Англичане вообще не любят никого, кроме себя, да и то избирательно. Даже про ближайших соседей — ирландцев и шотландцев — с удовольствием рассказывают анекдоты, высмеивая их скупость, бедность и малограмотность. Но Амитабх Прадх был врачом, а к врачам отношение у тех же англичан весьма уважительное, к тому же Сурия была нашей одноклассницей, посему подобное знакомство переходило из разряда нежелательных в разряд допустимых. Поэтому доктор Прадх подсел к нам за столик, высказал цветистую похвалу внешнему виду Петуньи и поинтересовался, как моё здоровье. Петунья вежливо ответила, что лечение дало свои плоды, я полностью здоров и иду в свой прежний класс. Прадх вежливо поздравил меня, зато Сурия от радости захлопала в ладоши и заявила, что одноклассники весь год меня вспоминали и жалели, что я учусь в другой школе. Я в свою очередь сказал, что жду не дождусь встречи с одноклассниками, чем вызвал со стороны девочки новый взрыв восторга. В общем, мы мило побеседовали ни о чём и разошлись вполне довольные друг другом. Под конец разговора доктор Прадх сказал, что Сурия хочет пригласить нас на день рождения, но немного стесняется сказать, так что не будем ли мы с Дадли любезны посетить их вечером в пятницу. Я хотел было на голубом глазу отказаться, сославшись на занятость, но Дадли пихнул меня ногой под столом и сделал умоляющие глаза. Похоже, что Дадли всерьёз стала нравиться Сурия… боюсь, отказаться не получится… Пришлось согласиться, Дадли просто расцвёл от счастья, а я подумал, что Сурия для Дадли — совсем неплохой вариант в плане рождения детей-волшебников. А что? Они оба сквибы, родилась же у сквибов Эвансов дочка-волшебница, а сейчас шансы даже выше. Правда, как на это посмотрят Прадхи… Да и Вернон с Петуньей невестке-индианке не обрадуются. С другой стороны, я просто как старый дед рассуждаю — Дадли и Сурии по десять лет, кузен ещё сто раз сможет влюбиться-перевлюбиться. Впрочем, если кузен хочет — пусть порадуется, главное, чтобы меня окучить не попытались. А то обижусь… В итоге домой мы вернулись в разном настроении — довольный, как слон, Дадли, задумчивая Петунья и озадаченный я. Озадаченный, потому что уж слишком быстро активизировался Прадх. Интересно, это он по заданию Дамблдора или Прадх вместе с Патилами снова свою игру затеял? Дальше всё шло вполне обычно. Мы с Дадли бегали на пробежки и занимались гимнастикой, я кормил книззлов мясом и «Фроликом» и получал сведения из стана врага из первых рук… эээ… лап. Ни Дамблдора, ни Кингсли, ни кого-либо ещё из Ордена Феникса на Тисовой в эти дни не появлялось. Лепота… Кстати, свою непонятную поделку я Дадли подарил в тот же вечер, а он, недолго думая, приспособил её на новый школьный рюкзак, растянув на боковом кармане. Получилось… необычно, но Дадли нравилось, более того, он заявил, что стоит провести пальцами по кусочкам меха, у него улучшается настроение, и мысли приходят в порядок. Правда, я сильно сомневался, что это все свойства сотворённой мной штучки, но Дадли вреда она не причинит однозначно, это было понятно, а если ещё и чем-то поможет в сложной ситуации — так тем лучше. Кстати, о книззлах — они ещё и своими разборками заняты были — я-то искренне думал, что все особи в стае — мальчики, но самый мелкий из них — тёмно-рыжий с сиреневыми глазами и торчащей между ушей, словно «ирокез», шёрсткой — оказался девочкой… в смысле, самочкой. Правда, сама мисс Фигг была, оказывается, не в курсе, мелкого книззла она нарекла мистер Хохолок, а тут Хохолок внезапно стал(а) мисс, и вся стая чуть не передралась за её благосклонность. Мудрая мисс Хохолок спокойно приняла ухаживания самого главного в стае — Мистера Лапки, и через несколько дней на участке мисс Фигг воцарился относительный покой. Я только хмыкнул, представив себе грядущие последствия… А с детёнышами мисс Фигг что делать собирается? А-то ведь при таком старании Мистера Лапки котята точно будут… Мы ещё пару раз были в гостях у Томми, а Томми — у нас, ему очень понравилась штучка, которую я сделал для Дадли, и, естественно, мне пришлось плести украшение на рюкзачок и для него. Но на этот раз получился не «Ловец Снов». Из блестящих, чёрных и оливкового цвета кожаных полосочек, вперемешку с бусинами, я сплёл змейку, а потом приделал к ней колечко на ремешке. Получился брелок, и Томми-Ник тут же прицепил его к рюкзачку. Рюкзачок у него был шикарный, кожаный, и Томми, кажется, этого немного стыдился. То есть ему было не слишком приятно, что его школьные принадлежности куплены явно не на распродажах из экономии, но Мэннингов на этот счёт уговаривать было бесполезно. Некий снобизм из разряда: «У моего сына должно быть всё самое лучшее!» — у них всё-таки присутствовал, и Томми-Ник нам со вздохом рассказывал, в какой ужас привело его матушку слово «распродажа». Нет, Мэннинги своё богатство не выпячивали, были достаточно демократичны и не препятствовали общению «сына» с нами. Просто они были такие и думали так. Неудивительно, что предыдущий Ник Мэннинг был такой заразой — он-то априори считал себя выше других… Кстати, моя змейка удивительно подошла к дорогому рюкзаку и смотрелась на нём вполне благородно, Томми-Ник был ужасно рад и втихаря мне сказал, что вещица — точно магическая, но вот какая в ней имеется изюминка — с ходу определить сложно. Кстати, о змеях… Набрели мы с Томми-Ником в саду Мэннингов однажды на пару ужиков и попробовали с ними пообщаться. Ужики нас великолепно поняли, как и мы их, и потом они ещё не раз выползали на свет Божий, дабы пообщаться уже с Томми-Ником. Он даже хотел уговорить родителей и поселить ужиков у себя, но я его отговорил, напомнив, что в Тайной комнате его дожидается целый василиск, а это однозначно круче. Ужики, кстати, перепугались до смерти перспективе жить в неволе, да ещё и поехать в школу, полную Неговорящих человеческих детёнышей со своими кошками, совами и жабами. Они оказались существами вольнолюбивыми и были ужасно мне благодарны за то, что я отговорил Томми-Ника от этой затеи. А ещё мы катались на велосипедах, гуляли, тренировались, ходили в библиотеку и участвовали в Программе Летнего Чтения, сходили вместе с Дадли на день рождения к Сурии и подарили ей красивое покрывало моего с Дадли производства. Да-да, Дадли, который рукоделие терпеть не мог по определению, какими-то путями узнал, что Сурия без ума от пэчворка, и пристал ко мне с просьбой сделать что-нибудь… этакое. Я, в общем-то, не слишком возражал, подходящие тряпки нашлись, как и в прошлый раз, в церкви, и пару вечеров Дадли, вооружившись ножницами, старательно пыхтя вырезал квадратики и треугольнички строго в соответствии с моим рисунком. Вернон удивлялся, Петунья умилялась, а я тихо хихикал — вот что любовь с человеком делает! Правда, потом пришлось повозиться с зачаровыванием иголок и ниток: ну не хотелось мне возиться со швейной машинкой — с моим-то знанием бытовых чар, кстати, невербальных и беспалочковых. Так что на третий день Петунья с Дадли любовались большим лоскутным покрывалом с красивым узором и заявляли, что Сурия такое непременно оценит. Она и оценила. Квартира доктора Прадха не особенно отличалась от многих других квартир, в которых проживал средний класс. Уютная, комфортабельная, обставленная вполне современно. О происхождении хозяев же говорили картины на стенах, на которых были изображены смуглые красавицы в алых, зелёных и голубых сари, несущие на головах узкогорлые стройные кувшины, крестьяне в белых набедренных повязках, бредущие по рисовому полю по щиколотку в воде за своими чёрными, лоснящимися буйволами, неправдоподобно зелёные и яркие джунгли, бритоголовые монахи с деревянными чашами для подаяний в руках, играющие на берегу столь же неправдоподобно синего озера смуглые прелестные дети… Это была не реальная Индия, это была Индия, по которой можно было ностальгировать, но мне картины понравились. Было в них некое внутренне созерцательно-успокаивающее доброе настроение. Я не преминул их похвалить, и Сурия радостно заулыбалась — оказалось, это были любительские работы её покойной мамы. А ещё в комнатах то тут, то там попадались разные индийские безделушки и курящиеся тонкие чёрные палочки. Да и сама Сурия была одета в новенькое голубое с еле заметной золотистой вышивкой сари. С золотыми тонкими висячими серьгами в ушах, золотым же колечком в ноздре и изящной красной точкой между бровей, она казалась изысканной восточной принцессой, дочерью какого-нибудь махараджи. А когда Дадли сказал ей об этом — девочка заулыбалась ещё радостнее. Наш подарок же привёл её в неописуемый восторг, и она от души нас поблагодарила. Сурия провела нас в комнату с накрытым столом, извинилась и сказала, что хотела пригласить ещё и Клару, но та ещё не вернулась от родственников из Ирландии, поэтому, чтобы мы не скучали, она попросила прийти двух кузин, родственниц отца. В этот момент в дверь позвонили и доктор Прадх отправился открывать. А когда гости в сопровождении хозяина дома вошли в комнату, мне стало не слишком весело. Потому как гостями оказались высокий мужчина-индиец, одетый по-европейски, и две девочки-близняшки, наши с Дадли ровесницы, тоже в нарядных сари — одна в огненном, вторая в золотистом. Голубой наряд Сурии на этом фоне как-то потерялся, и я сразу почувствовал к девочкам… нет, не неприязнь, а какую-то настороженность. Тем более, что кто это такие — уже догадывался. Амитабх Прадх подтвердил мою догадку, представив мужчину, как своего родственника Раджнеша Патила, а девочек — как его дочерей, Падму и Парвати. После этого вечер лично для меня перестал быть томным. Падма и Парвати уселись с двух сторон от меня и быстренько втянули меня в разговор. Дадли этого манёвра не заметил, поскольку всё внимание его обожаемой Сурии теперь уделялось ему. Но вот мне показалось, что девочка обиделась такой бесцеремонности юных родственниц, поэтому я постарался сделать всё, чтобы наш разговор стал общим. Дадли, успевший просечь, что что-то здесь нечисто, усиленно мне подыгрывал, не забывая переводить всеобщее внимание на хозяйку торжества, так что время мы провели совсем неплохо, если, конечно, не учитывать, что я всё это время напряжённо раздумывал — что за игру затеял Прадх вместе со своим родственничком, который совершенно точно маг. Неужели доктор и его дражайший родственничек пришли к согласию, и одна из юных красавиц… а, может, и обе предназначаются мне в жёны? И через род Поттер Патилы планируют увеличить собственное влияние? Или это вообще приказ Дамблдора? Раз уж нет Джинни, чтобы меня окучить, то эта почётная обязанность перешла к Патилам? Не-не-не, Сурия, конечно, неплохая девочка и сердита на родственниц была неподдельно, она наверняка всех деталей не знает, но вот её отец… Я, конечно, желаю Дадли большого личного счастья, но в такие игры я не играю. У меня, между прочим, уже есть Конни, и никого другого мне не надо. Между тем Падма и Парвати начали пересыпать свою речь неясными намёками о некоей закрытой школе с элитным образованием, куда они непременно отправятся через год. Я всё понимал, но стоически делал покерфейс, продолжая втягивать в разговор Дадли и Сурию, но до определённого момента всё было весело и мило, пока Сурия не подала к столу «горячее мороженое». Сей деликатес был явно заказан в кафе Фортескью, так как я явственно чувствовал наложенные на лакомство чары, которые должны были исчезнуть, когда кто-либо притрагивался к десерту ложкой. Кто же знал, что когда чары дезактивируются, станет видимым и моё скрытое кольцо помолвки? Я его носил не снимая, как и Конни, только чарами скрывал. И вот — такая подстава. Кто ж знал, что чары, которые не снимаются просто так, спадут от простенького дезактивирующего? Нет, магглы бы кольцо в любом случае не увидели, но когда рядом целых два взрослых мага... есть у меня подозрение, что доктор Прадх всё-таки не сквиб... то глупо было надеяться, что они не просекут фишку. Они и просекли. Но ни Прадх, ни Патил ничего по этому поводу не сказали, удивился только Дадли, но он никаких вопросов задавать не стал, явно предвкушая, как вечером вытряхнет из меня душу. Ничего, просто скажу, что это помолвочное кольцо, а на вопрос о моей избраннице буду отмалчиваться. Не говорить же Дадли, что на самом деле у меня не невеста, а жених, не дорос он ещё до таких тонкостей магического мира. Поэтому я лёгким движением руки вернул иллюзию, скрывающую кольцо, и в упор посмотрел на Прадха и Патила. Те почему-то смутились и отвели взгляды. Ох, не дай Бог донесут Светлейшему… Надо бы поговорить… Похоже, что и они думали так же, потому что доктор Прадх ненавязчиво спросил, не интересуют ли меня старинные индийские рукописи, у него в кабинете их целая коллекция. Сурия только глаза закатила — видимо, папа со своей коллекцией её уже порядком достал, но предлогу, под которым мы втроём удалились в кабинет, оставив Дадли развлекать трёх красавиц, не удивилась. В кабинете доктор Прадх предложил мне сесть, а вот Раджнеш Патил начал сразу с места в карьер: — Почему-то у меня было другое мнение о вас, Гарри… Мне казалось, что вы о магическом мире не знаете ничего. — Каком-каком мире? — закосил под дурачка я, но Патил лишь добродушно рассмеялся. — Перестаньте, Гарри. Буду с вами откровенен, я и впрямь имел некие виды на ваш брак с Суриёй или с одной из моих дочерей… Но вы сумели обезопасить себя. Неплохо для мальчика, ничего не знающего о магическом мире. Я чувствую вашу силу, Гарри. И она не слишком похожа на силу ребёнка. Вы очень одарены. Но, судя по тому, что я о вас знаю, этого просто не может быть. — С чего вдруг? — холодно ответил я. — Мои родители были сильными волшебниками. — И весьма богатыми, — ответил Патил. — А ваш опекун — Альбус Дамблдор. Тот, кто не терпит конкурентов… и заботится о сиротах весьма своеобразно. Однако вас он упустил, да… мы можем быть союзниками, Гарри. Вы ведь наверняка мечтаете о мести Дамблдору. Я могу помочь… Ох уж эти индийцы с их заморочками… Помочь он может… Что ж раньше не помогал? — То есть, — ледяным тоном отчеканил я, — вы прекрасно знали о ситуации со мной и даже ни единого телодвижения не сделали, чтобы помочь ребёнку-сироте? А сейчас рвётесь в союзники и явно не безвозмездно? Что вам нужно? — Сущие пустяки, — улыбнулся Патил. — Моя родственница может стать вашей второй женой и родить второго ребёнка в род Патил. Только и всего. Или, возможно, одна из моих дочерей, если вас не устраивает, что Сурия — сквиб. При этих словах невозмутимое лицо Прадха слегка дрогнуло. Видимо ему и так не слишком нравилось происходящее, а уж пренебрежительные слова о дочери так и вовсе задели. Но зачем Прадху внук от меня? И тут меня словно озарило — парселтанг! Точно! В Индии очень почитают Говорящих со Змеями, возможно, мой будущий ребёнок — часть многоходовки, только другой. И, похоже, что Патил действует помимо Дамблдора. Сволочь он, одно слово. Не надо мне таких союзников… Ох, сейчас всем будет сюрприз…