Гарри Поттер, неучтённый фактор и всё остальное

Мы продолжали просто жить — учились, ходили на дополнительные занятия, Дадли выиграл подростковый турнир по боксу, заняв первое место в своей возрастной группе. Это был его первый серьёзный успех, и Петунья с Верноном гордились неимоверно. В гостиной появилась полка, которую Дадли не без юмора называл «хвастливой». На ней заняли свои места наши с Дадли грамоты и благодарности в рамочках, стоял кубок Дадли, красивая статуэтка, которую нам с Петуньей вручили помимо денежного приза за выигрыш в конкурсе пэчворка, а на специальных крючках висели медали. Пять Дадлиных, четыре из которых были выиграны в межшкольных соревнованиях, и три моих — все за выигрыш в подобных соревнованиях по бегу на короткие дистанции. Мне нравилось. Во-первых, потому что Вернон и Петунья окончательно перестали делать различия между мной и Дадли, во-вторых, не было больше той болезненной зацикленности на любимом сыночке. Ну и репутация, да… С самого моего появления у Дурслей они твердили всем, что мои родители были людьми… как это сейчас толерантно говорится… с пониженной социальной ответственностью. Поэтому в изначально консервативном Литтл-Уингинге отношение к сироте было не слишком хорошее. Плюс постоянные жалобы Петуньи на хулиганские действия. Плюс чары Доброго Дедушки. Неудивительно, что сироте помочь никто не рвался. А вот сейчас всё изменилось. На одном из чаепитий у викария Петунья со слезами призналась компании местных сплетниц, что её покойная младшая сестра поступила по-своему, выйдя замуж за любимого человека, что Лили с детства была своевольной и они часто ссорились, но виновата в этом была не только Лили. Мы с Петуньей, кстати, долго советовались, обговаривая этот своеобразный каминг-аут, да так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы, то есть, чтобы и Петунья не растеряла уважение, которым пользовалась, и ко мне чтобы отношение изменилось в лучшую сторону. Вот и получилась история, отдалённо напоминающая мексиканский сериал… но женщины любят сериалы. — Я, как старшая сестра, не смогла подобрать ключ к её сердцу, — старательно прикладывала платочек к сухим глазам Петунья. — А когда Лили показала мне своего жениха, я очень рассердилась на неё… Джеймс Поттер был человеком творческой профессии… Это казалось мне таким нестабильным. Угу, в принципе, Петунья даже не соврала. Артефакторика — чем не творческая профессия? Ещё какая творческая… А уж что там себе подумали почтенные дамы — это их дело. Актёр, художник, танцор… Всё это, с точки зрения консервативных леди, весьма нереспектабельно. Так что они сразу прониклись сочувствием к Петунье. Все старые перечницы понимающе закивали, а Петунья продолжала разливаться соловьём: — К тому же Лили тоже занялась… искусством (угу, Зельеварением и Чарами. Тоже ни слова лжи, кстати. Спросить, к примеру, у Сева, является ли зельеварение искусством? С одного раза можно догадаться, что он ответит). Я так боялась, что они будут жить в нищете, а они ещё и ребёночка родить задумали… Я высказала сестре всё, что думаю о подобной безответственности, и мы окончательно поссорились… ах, если бы я знала, что это наша последняя встреча… я повела бы себя по-другому. Некоторые из дам так же вытащили носовые платки, что говорило об успехе рассказа Петуньи. И она продолжила: — Я толком не знала, как погибли моя сестра и её муж. А когда у нас оказался Гарри… я была так зла… К тому же с появлением второго ребёнка наше имущественное положение стало куда сложнее… Хорошо, что Вернону удалось оформить пособие… Боюсь, что я была чересчур строга с племянником… Но недавно меня разыскал адвокат Джеймса Поттера… — Тот элегантный мужчина, который появился в Литтл-Уингинге после скандала с Мардж? — быстренько поинтересовалась миссис Грейсток, занимавшая второе место в неофициальном рейтинге сплетниц и почётное первое — в рейтинге гадюк подколодных. Остальные дамы возмущённо зашикали. Скандалы здесь было не принято поминать. — А почему так поздно, милая Петунья? — спросила мисс Симпсон, самая отъявленная сплетница Литтл-Уингинга, с гордостью носившая это звание уже полтора десятка лет и никому не собиравшаяся его уступать. Но она не была гадюкой, в отличие от миссис Грейсток и быстро перевела стрелки, не давая той возможности развить тему с Мардж. — Ах, дорогая мисс Симпсон, — вздохнула Петунья, с благодарностью кивнув пожилой даме, — как выяснилось, я знала о своём зяте далеко не все… Его творческая работа была только прикрытием… Он имел отношение… к определённым структурам и служил на благо Родины. Лили стала помогать ему… естественно, рассказать мне об этом они не могли. Именно поэтому адвокат Поттера связался со мной так поздно. — И, как я полагаю, отец Гарри оказался вовсе не бедным человеком? — поинтересовалась мисс Симпсон. — Именно так, — вздохнула Петунья. — И всё своё состояние он завещал единственному сыну. А по своему рождению Джеймс принадлежал к высшему обществу. Между прочим, снова ни слова неправды. Петунья же не уточнила, что Джеймс Поттер принадлежал к магическому высшему обществу. Да слова насчёт блага Родины тоже были в струю, учитывая сладкие речи Дамблдора о Всеобщем Благе. Дамы-сплетницы были в шоке, а Петунья быстренько ковала железо, пока горячо: — Понимаете, Джеймс заранее оплатил обучение сына в одной закрытой дорогой частной школе. За границей. Более того, он был так добр, что оплатил подобное обучение для моего дорогого Дадли. Кстати, благодаря деньгам Джеймса я смогла оплатить лечение Гарри в течение прошлого года. Сейчас он здоров, хоть врачи и советовали ежемесячные осмотры для наблюдения… — А чем плох Итон? — поинтересовалась миссис Таббс, страшно гордившаяся дальним родством с покойным герцогом Уинтоном и всегда позиционировавшая себя, как хранительницу достойных английских традиций. Ей следовало бы родиться во времена королевы Виктории, о чём почтенная старая леди частенько любила распространяться. — Джеймс в своё время сам окончил эту школу и сохранил о ней самые нежные воспоминания. В ней обучаются дети элиты, именно поэтому он позаботился об обучении Гарри, — кротко ответила Петунья. — Традиции — это важно, вы ведь понимаете это как никто другой, миссис Таббс, не так ли? Опять-таки, практически никакой неправды. Хогвартс вполне себе можно назвать закрытой дорогой частной школой. И обучаются в ней дети элиты… магической… как и другие дети-маги. Но об этом Петунья никому докладывать не собиралась. — То есть, — уточнил викарий, — после окончания начальной школы Гарри и Дадли отправятся за границу? — Гарри — безусловно, ибо такова воля его покойного отца, по поводу Дадли я пока ещё в раздумьях… Ведь мальчикам придётся параллельно выполнять тесты для обычной школы и сдавать экзамены, когда они будут приезжать на каникулы. Заграница есть заграница, но и о старом добром английском образовании не стоит забывать. — Вы безусловно правы, миссис Дурсль, — одобрил викарий. — Рад, что вы нашли в себе силы полюбить вашего племянника, к тому же он такой хороший мальчик — милый, воспитанный… — Да-да, — заявила миссис Таббс. — Чувствуется этакая… аристократичность. Кровь, она рано или поздно проявится. На этом моменте Петуньиного рассказа я ржал долго и упорно. Ну где я, а где аристократизм? — Оба мальчика изменились в лучшую сторону, — подытожила мисс Симпсон. — Петунья, дорогая, я так рада, что ваше воспитание дало свои плоды. — Да-да, — поддержал мисс Симпсон хор местных достойных матрон. Некоторые даже прослезились. Дело было готово. Во всяком случае, теперь отношение ко мне в Литтл-Уингинге окончательно стало доброжелательным, а наше с Дадли грядущее отбытие в Хогвартс — залегендированным. Слепой к этому оставалась только мисс Фигг. Я решил отомстить старой сквибке той же монетой и, с помощью Сири, смастерил артефакт, который закопал в углу участка мисс Фигг, на совесть заговорив. Теперь все, проходившие мимо дома старой сквибки, испытывали к его обитательнице лёгкую неприязнь и полнейшее нежелание как-либо общаться. Конечно, молочник по-прежнему оставлял на её крыльце молоко, а почтальон — газету и редкие письма, но даже словом перекинуться со старой женщиной они не желали. К тому же, мисс Фигг чувствовала себя не слишком хорошо и редко выходила из дома даже за продуктами, заказывая доставку (похоже, старушка начала переживать откат, вызванный причинением вреда мне своим бездействием). Так что единственным постоянным источником её общения с внешним миром оказались книззлы, а они доносили до неё то, что было выгодно мне. Так что мисс Фигг пребывала в блаженном неведении и продолжала снабжать Добрейшего дедушку баснями о злобных Дурслях и их нехорошем ко мне отношении. А тот, пытающийся разгрести поток мелких неприятностей, свалившихся на него в магическом мире, не спешил проверять, так ли это. Более того, я больше не чувствовал слежки за собой. Ни Флетчер, ни Кингсли, ни Грозный Глаз Грюм более в Литтл-Уингинге не появлялись. Похоже, Дамблдор удовлетворился тем, что его карманный герой продолжает пребывать по месту прописки, регулярно третируется родственничками и никуда пропадать не собирается. Интересно, кто придёт ко мне из профессоров? Или Хагрид — как в каноне? Ладно, рано ещё об этом думать, Йоль впереди… С чего я вдруг вспомнил про Йоль? Дело в том, что Блэки решили не пачкать руки о Крауча-старшего. Вытянули максимум сведений, отыскали в подвале тайник, не замеченный доблестными аврорами при обыске, с пятью десятками книг содержания «перед прочтением сжечь» (там же был тот самый артефакт, в который Крауч заключил душу Изабеллы), и с радостью пополнили ими Закрытое Хранилище библиотеки Рода (уточняю — книги не принадлежали Краучу изначально, это был конфискат из Министерского хранилища, который пронырливый Бартемиус сумел прихватизировать), сумели провести обряд с возвращением Мальсиберу похищенного Дара, стёрли память… перед этим заставив пережить все свои гнусные деяния, так сказать, изнутри... Так что Крауч-старший после всех этих перипетий превратился в пускающий слюни овощ без всякого Поцелуя. Именно в таком виде его обнаружили доблестные авроры в лесу Дин по наводке анонимного Доброжелателя (Доброжелатель сидел на суку неподалёку и наблюдал процесс лично, время от времени издавая громкое насмешливое карканье) и отправили в Мунго. Увы, целители только руками развели, диагностируя полную потерю памяти и разума, прогрессирующее разрушение магического ядра и физического здоровья вследствие многочисленных откатов. Проще говоря, Крауч-старший стремительно терял магию и мог умереть в любую минуту. Именно поэтому на Йоль была назначена церемония вступления Барти в права Главы Рода. Вообще-то, Йоль называют языческим Новым годом, но это не совсем правильно. В Йольскую ночь, как и в ночь Самайна нужно проводить особые обряды, можно обратиться к предкам и попросить их о помощи, что мы, собственно говоря, и собирались сделать в отношении Барти. Надеюсь, что после Йоля он перестанет быть Барти-младшим, а станет Барти-единственным… Честно говоря, узнав больше о семье Краучей, я относился к нему скорее с сочувствием. Барти во время своего нелепого явления находился под сильным ментальным воздействием, к тому же Дурслей-то я простил, а у Крауча-младшего с мозгами на тот момент всё было ещё хуже. Спор между взрослыми возник из-за того, где проводить обряд. Старый Сигнус не мелочился и сразу предложил Стоунхендж, заявляя, что здесь помощь будет гарантирована, ибо это мощнейшее место силы. Регулус и Сириус возражали, заявляя, что в аврорате не совсем идиоты сидят, магический выброс такой силы они точно не пропустят, а для Барти главное, чтобы обряд совершился, и никого из его участников не отвлекали посторонние авроры. Вальпурга предлагала не мучиться, и провести обряд в Блэк-мэноре. И всё под рукой, и лишние не нагрянут… а если нагрянут, так там же и лягут. Споры разрешил периодически появлявшийся на Гриммо Римус. Он заявил, что оптимальным вариантом будет проведение обряда рядом с Источником Краучей. Сириус на это возразил, что за домом Крауча приглядывают сейчас постоянно, не стоит лишний раз привлекать к себе внимание аврората — и так чудо, что до сих пор не попались. Римус на это возразил, что в Йоль у авроров будет достаточно работы, чтобы следить ещё и за пустым домом. Да, пусть это рискованно, но обряд поможет очистить Родовой Источник, чья магия была осквернена недостойными действиями Бартемиуса. И Барти так будет легче. Так что все заинтересованные стороны стали готовиться к обряду. Увы, рассчитывать на помощь сестёр Бартемиуса не приходилось. Они давно и прочно ушли в другие Рода, одна — в немецкий, вторая — в итальянский, и помочь Барти не могли. Да и посвящать их в то, что произошло с их братом, не хотелось. Поэтому стало понятно, что обходиться придётся своими силами. Люциус разузнал в Министерстве, что в начале декабря с опустевшего дома Крауча собираются снимать охрану. В середине декабря Сириус и Регулус наведались к дому, убедились, что охраны нет, и на самом доме стоят только стандартные Сигнальные министерские чары, обмануть которые не составит никакого труда. Так что дело пошло. Римус отправился в Грецию за Барти-младшим, который физически вполне оправился. Но вёл он себя порой, как нестабильный подросток, хотя и не был агрессивен. С трудом втолковав Краучу-младшему суть ритуала, Старый Сигнус попросил его посетить дом и открыть зал с Камнем Рода. Тут-то и ждал нас неприятный сюрприз. Барти заявил, что ни о каком Родовом камне понятия не имеет, и что у семьи Краучей не было Источника. При этом заявлении все присутствующие впали в ступор. Старый Род, не имеющий ни Источника, ни камня Рода — это же нонсенс! Такого просто не может быть! И тут Барти объяснил, что роль Источника в их Роду играл некий старинный амулет, который бабушка и дедушка берегли пуще глаза. — И что стало с этим амулетом? — напряжённо спросил Северус, предвидя очередную пакость, и Барти не подвёл. — Мне кажется, — неуверенно ответил Барти, — что он в Гринготтсе. Отец всегда заявлял, что мы — Светлый Род, и пользоваться такими вещами нам не пристало. — Идиот! — проворчал Старый Сигнус. — Неудивительно, что он творил такое! Как можно настолько забыть основы? После этого Сигнус и Барти отправились в Гринготтс… но в сейфе Краучей не было никакого амулета. Сигнус привычно прижал гоблинов к стенке, и те признались, что в последний раз Бартемиус Крауч посещал свой сейф не один. С ним был некто, не желающий открывать лицо. — И вы пропустили к своим сейфам кого попало? — возмутился Сигнус. — Он был с законным владельцем сейфа и по его желанию… — вострепетали коротышки. Сигнус нахмурился и заявил, что желает знать, что за волшебник посещал Гринготтс вместе с Краучем-старшим. В противном случае… Зеленокожие чуть не потеряли сознание от ужаса, но поклялись страшной гоблинской клятвой, что не сумели распознать этого мага. — Это были мощные чары… Древние… — с некоторым благоговением произнёс один из гоблинов. — Их не смог разрушить даже наш водопад… Сигнусу пришлось уйти ни с чем, но уходя, он пообещал ещё вернуться и разобраться, что к чему. Но даже будучи напуганными до ужаса, они только руками разводили, что могло означать два варианта — либо они действительно не узнали второго посетителя, либо… либо они боялись его ещё больше, чем Сигнуса. И тут Сириус вспомнил про Томми-Ника и предположил, что встреча с ним может помочь Барти. И, естественно, явился к нам. Петунья была ещё до сих пор зла на Сири, но он сумел её обаять, и женщина оттаяла и даже угостила его чаем с очередным пирогом. Я в этот момент связался с Томми-Ником и поинтересовался, не сможет ли он зайти ко мне. Почему-то мне не слишком комфортно было появляться в огромном доме Мэннингов, когда родители Ника были дома. Мне было… не знаю даже, как назвать это чувство. Наверное, это было оттого, что я точно знал, что ИХ Ника больше нет, а тот, кого они любят и считают своим сыном, когда-то был сильнейшим тёмным магом современности, а сейчас это мой лучший друг. М-да… как всё запуталось. Томми-Ник, кстати, эту мою неловкость понимал и старался приглашать нас с Дадли тогда, когда его родителей не было дома. А в остальных случаях приходил к нам сам. Перед Петуньей ни я, ни он такой странной неловкости почему-то не испытывали. После чаепития мы с Сири поднялись наверх и стали ждать Томми-Ника. И тут я наконец-то взял Сири в оборот, надеясь получить ответ на давно мучившие меня вопросы. И самый первый вопрос — откуда Крауч-старший узнал, что во мне был крестраж Тома Риддла? — Поверь, меня это тоже заинтересовало, и я сделал всё, чтобы получить ответ у старого му… мудреца Бартемиуса. Он знал это с самого начала, — хмуро ответил Сири. — С той ночи на Хэллоуин. Бартемиус был одним из трёх человек, посвящённых в эту тайну. Сейчас остался только Дамблдор. — А кто третий? — спросил я. — Минерва Макгонагалл, декан Гриффиндора, — отозвался Сири. — Но ей совсем не понравилась идея помещения тебя к магглам… Дамблдор стёр ей память и внушил необходимость твоего пребывания у Дурслей. Увы, окклюменция — не сильная её сторона… Но Макгонагалл честный человек, хотя и слишком доверяет Дамблдору… а он слишком хорошо её контролирует. — А Крауч? — удивился я. — Ему Дамблдор рассказал? — Нет, — отозвался Сири. — Крауч был прикомандирован к аврорату и в Годрикову Лощину явился чуть раньше, чем авроры. И узрел старого друга Альбуса выходящим из вашего дома с тобой на руках. Крауч знал о крестражах… один из немногих, кроме Дамблдора и Волдеморта, более того, он умел определять их наличие. Крестраж в тебе он почувствовал, стал требовать твоего помещения в Мунго и исследований в Отделе Тайн, но Дамблдор заявил, что извлечь крестраж из живого носителя, не повредив носителя, невозможно, и что он поместит тебя к магглам, чтобы понаблюдать за твоим развитием и купировать последствия, если Волдеморт всё-таки сумеет захватить твоё тело. Он мотивировал это тем, что ты — Герой, а не подопытная морская свинка для Отдела тайн, и что так с тобой поступить будет политически неправильно. — И Крауч согласился? — поразился я. — Он решил, что это будет полезный опыт, — вздохнул Сириус, — и не удивляйся. Вспомни, как он относился к собственному сыну, что ему какой-то бесполезный мальчишка, хоть и объявленный героем? Но до поры до времени ты его не интересовал… А вот когда в полной мере проявилось его безумие… Да ещё и Барти исчез… Тогда ты стал для него врагом номер один. — Понятно, — вздохнул я. — Мне здорово повезло. — Ты даже не представляешь как, — серьёзно сказал Сири. — И не только тебе, но и всей Британии. Если бы с тобой случилось… что-то непоправимое, я бы сам развязал Вторую Магическую войну. Воздух в комнате начал сгущаться и потрескивать, а это значило, что крёстный разозлён всерьёз. — Ты действительно везучий, Гарри… — вздохнул он, сумев взять себя в руки. — Ты благополучно выпутался из сетей старого паука, не попал в Отдел Тайн и выжил в маггловском мире. Но нельзя полагаться только на везение. — Я понимаю, Сири, — ответил я и обнял его. Крёстный обнял меня в ответ и погладил по голове: — Если бы ты был хоть немного постарше. Дети так уязвимы… — Я учусь, Сири, — отозвался я. — И уже многому научился. — Это так… — отозвался Сириус. — Но в свете последнего рассказа Крауча я уже и предполагать боюсь, ЧТО такое Дамблдор. — Думаешь, это он был с Краучем в банке? — вздохнул я. — Да к гадалке не ходи, — фыркнул Сири. — Источник-амулет… Это должен был быть мощнейший амулет. — Думаешь, он тоже имеет отношение к Гермию Трижды Величайшему? — Вполне возможно. Каким бы ни был мощным Хогвартский Источник, но все выкрутасы Дамблдора не могли не отразиться на нём. Возможно, ему срочно понадобилась подпитка… а тут и Бартемиус подвернулся со своим безумием… — Ты считаешь, он эту идею подкинул Краучу-старшему целенаправленно? Зная, чем всё для него закончится? Чтобы присвоить амулет-Источник? Сириус задумчиво покивал. — А зачем он натравил Барти на меня? Что-то заподозрил? Ему уже не нужен Избранный? Сначала попытка Барти, потом Винки эта сумасшедшая… — Пока не знаю, — вздохнул Сириус. — К тому же, Винки — инициатива Крауча-старшего. Но меня другое настораживает… Твой браслет… Во время нападения Винки он не сработал. Боюсь, ты слишком в нём уверен. — Это из-за сродства магии Винки и браслета. У них происхождение общее, мне Сусанна объяснила. Теперь всё в порядке. Она всё исправила, защита практически стопроцентная, — отрапортовал я. — Но портал на Гриммо всё равно носи с собой, — строго сказал Сириус. — Не геройствуй понапрасну, а то… — Понял-понял, — выставил я ладони вперёд, — будет Вторая Магическая война. Тёмный Лорд Сириэль… Звучит, да? — Трепло… — беззлобно фыркнул Сириус, и мы расхохотались. В этот момент в комнату постучался Томми и, выслушав рассказ Сири о том, что Род Краучей остался без Источника, ненадолго задумался, а потом сказал: — Ты ведь хочешь забрать меня на Гриммо? Поговорить с Барти? — Да. Думаю, что ты сможешь его стабилизировать. Всё-таки у него сформировалась сильная привязанность к… — К Волдеморту, — спокойно закончил Томми. — Я попробую. Сириус благодарно кивнул в ответ.