Рика, пленница гоблинов
Я так мечтала избежать жертвоприношения, хоть и понимала, что ничегошеньки не удастся. Домечталась. Нет, на жертвеннике пострадать пришлось бы больше. У оркоидов что – ну, ноги отрезали, ну, насилуют постоянно… Без ног умирать сподручнее, потому что когда тебе тисками неспешно ломают косточки в ступнях – это гораздо, гораздо неприятнее. Так что ну их, эти два куска окровавленного мяса. Да и постоянные надругательства – ерунда, особенно по сравнению с иголками, которые втыкал мне в промежность господин Ульрик. Вот только лучше бы госпожа Тарья принесла меня в жертву. Тогда моя смерть пошла бы на пользу Ланнавеси, а теперь – она поспособствует гибели поселения. А возможно, и гибели всей Иллуръярви. Как же мучительно умирать, зная, что твоя жизнь и твоя смерть усилят врага. И что ты ничего, ничего, ничего не можешь сделать… Шаман верно чует, что именно это приносит настоящую боль. Он сегодня вдоволь поглумился своим ласковым, заботливым голосочком. – Как здоровьице, девочка моя? Всё в порядке, животик не болит? Я промолчала. Я теперь всё время молчу, когда не плачу и не ору от боли. Я так решила, и я не отступлюсь. Крики они могут услышать, слов – никогда. Жаль, что мне оставили зрение и слух. Можно было заткнуть уши, но это тоже являлось трусостью. А живот и вправду болит. Что ж ему не болеть, когда он так раздулся? Поначалу я надеялась на выкидыш, на то, что плод погибнет вместе со мной, но Гыгыр разрушил эти мечты. – Вижу, семя моих бравых ребяточек в тебе уже прижилось. Теперь укореняться будет, корни пустит в твой животик, начнёт соки сосать. Значит, даже смерть будет не самой приятной. Жаль… – А за своих будущих деток не переживай! Даже если корешки тебя до смерти замучают или паренёк какой ретивый прикончит, споры всё равно выживут! Они и на трупах неплохо растут, проверено! Да я и не надеялась, что меня в этой жизни быстро убьют. О несбыточном не мечтают. – А потом споры засеют округу, приживутся, и совсем скоро у тебя вырастет целая куча замечательных детишек! Активных, пробивных, весёлых. Они наверняка будут тепло вспоминать свою мамочку. Глядишь, и со сверстницами твоими успеют пообщаться! Видишь, как удачно всё у тебя складывается? Жизнь прожита не зря, можешь мне поверить! Старик Отто ошибся. Он ведь надеялся, что из моего чрева они ничего не получат… Получили. Лучше бы отдали оркоидам кого-то другого, а меня в тот день принесли в жертву. Да, смерть была бы неприятной и, наверное, бесполезной – но не вредной! А может, и не зря. Может, из взрослой женщины они б больше пользы извлекли. Но всё равно вредить своим – мучительно. – Думаю, споры уже созревают, вот-вот корешки пустят, – Гыгыр улыбнулся и похлопал меня по животу. – Завтра тебя в лес отнесём, чтобы в лагере не мусорить. Там полежишь, подумаешь о вечном, поразмышляешь о жизни и смерти, природой насладишься, а там и прорастёшь! В следующей жизни тебе будет о чём вспомнить. Это-то точно. Если вдруг (вряд ли это случится, ну а вдруг!) Ланнавеси уцелеет, попрошу госпожу Тарью прикончить на моих глазах пару гоблинов. Думаю, она не откажет. И обязательно попрошусь на жертвоприношение. Пусть чистая, яростная и непереносимая боль смоет ту липкую мерзость, в которой топит меня шаман. Как хорошо, что Гыгыр наконец-то ушёл. Да, на меня полез очередной насильник, ну и что? Игнорировать мужские отростки легко. Слова – невозможно. Слова отняли у меня последнее – смерть в неведении. Мортис… Я бы взмолилась, но мне нечего просить у тебя.***
Как ни странно, в последнюю ночь этой жизни мне даже удалось немного поспать. Кажется, у гоблинов что-то происходило – может, ещё пейзанок из Ланнавеси вытребовали? Наверное, раз меня практически не насиловали. А ещё временами чудилась странная музыка, тихая и чарующая. Она приходила на грани дрёмы и яви, утихомиривала боль и даровала забвение. Жаль, что этот бред оказался столь скоротечен… Гоблин, что несёт меня, выглядит недовольным, да и с хобгоблином он спорил, видать, возиться не хотел. Наверное, твари действительно забрали других пейзанок и теперь с ними развлекаются. Моя умирающая тушка мало кого привлекает. Действительно умирающая – временами живот крутит просто зверски, не получается сдерживать крик. Что же, так и умру. Рассчитывать на то, что на прощание мне сломают шею, не приходится. Мне вообще не на что рассчитывать. Видимо, пришли. Гоблин кладёт меня на землю и начинает снимать набедренную повязку. Что же, последнее надругательство потерпеть осталось, а там уж смертные муки при… Очередной приступ вынуждает скрючиться, поскуливая от боли. Нет, нет, не сейчас, только не сейчас! Там же кто-то напал на гоблина, я не должна пропустить такое! Через силу, через «не могу», но всё же заставляю себя поднять голову. Передо мной разворачивается самое прекрасное зрелище на свете. Гоблина убивают. Нечто – тварь метаморфов? – прыгнуло откуда-то сверху. Бледная масса плоти со щупальцами приникла к спине оркоида. Два отростка крепко охватили его шею, душат, не дают издать ни звука. Остальные вгрызаются в плоть. Сам коротышка, стоя на коленях, хрипит и отчаянно пытается разорвать удушающий захват, но где там! Удар! Щупальце слегка отходит назад и с силой вонзается в плоть, брызжет зелёная кровь, гоблин заваливается на бок. Он отчаянно шарит руками по траве, но нож остался на набедренной повязке, до него не дотянуться. Движения становится резкими, судорожными, рваными. Агония. Смотрю. Смотрю. Впитываю каждое мгновение, каждую рану, каждую попытку отсрочить неизбежное. Да! Да-да-да! Ты сдохнешь, слышишь, ты сдохнешь! Ты сдохнешь раньше меня, ты никого больше не осквернишь своим семенем, не прикоснёшься к моим подругам, не ступишь на улочки Ланнавеси. Ты кончишься здесь и сейчас, полностью и бесповоротно, от тебя не останется ни души, ни памяти, лишь я в следующей жизни вспомню твои предсмертные судороги и победно рассмеюсь! Слышишь, ты? Я – вернусь, а ты – сгинешь! Ты уже сгинул! Дааа! Кажется, я кричала. Кажется, я ликовала. Боль разбивает мой восторг, но мне удаётся отогнать её. Что вообще происходит? Труп гоблина валяется на траве в паре шагов от меня. Жаль, не могу видеть его лица, упал неудачно. Может, проползти, цепляясь ладонями за траву, и посмотреть? Плюнуть ему в лицо будет так приятно… Впрочем, вряд ли успею, наверняка монстр прикончит раньше. А где он, кстати? Он немного обкусал гоблина, потом полез на дерево… а, вот, возвращается. Не поняла. Он… образует кокон? Что же это такое? Ни в одной из жизней о таких тварях не слышала. Наверное, метаморфы вывели. Правда, непонятно, как такое чудо в наших краях оказалась? Ладно, неважно. Лучше осуществлю свою последнюю мечту! Ползти оказалось неудобно, но я справилась. Лёжа на боку, любуюсь искажённым лицом своего… несостоявшегося насильника? Хотя не, наверняка он успел надо мной надругаться за эти дни. Смачный плевок, и я принимаюсь выдавливать его выпученные зенки. Жаль, не удалось сделать это, когда он ещё был жив… но и так это безумно приятно! Я как раз успела справиться с обоими глазами, когда кокон… осел внутрь себя? Да, так правильно. Превратился в бурую массу, из которой вновь вылез монстр, только маленький. Или это, скорее, его отродье? Ребёнок походил на родителя – та же бледная, ноздреватая плоть, то же бесформенное тело с извивающимися щупальцами. У некоторых на концах были пасти, у некоторых – мужские отростки, причём они то и дело сменяли друг друга. Тоже наверняка надругаться захочет. Ну и пусть, невелика беда. Пока, впрочем, маленькое чудовище не полезло ко мне, а с аппетитом вгрызлось в плоть гоблина. Наблюдать за этим тоже было приятно. А что, если… Внезапная мысль была настолько неожиданной, что я даже не решилась в неё поверить. Да, если меня убьют, то споры всё равно разлетятся по всей округе, об этом Гыгыр говорил уверенно. Но что если меня съедят? Вместе со спорами? Ведь тогда удастся избежать появления новых гоблинов! Все усилия оркоидов окажутся напрасными, все слова шамана рассеются бессильным дымом! Ведь этому монстру всё равно, кого есть? Закончив с гоблином, он примется за меня, так? – Эй, – перевожу дыхание и всё-таки заканчиваю фразу. Голос дрожит, то ли от внезапной надежды, то ли от боли, – эй, малыш! Ты же не откажешься меня съесть, да? А ведь монстр понимает – или, по крайней мере, реагирует на мой голос! Одно из щупалец приподнялось и уставилось прямо на меня. Именно «уставилось» – над пастью открылся крошечный глазик. А ведь он, кажется, подрос… и не кажется, точно подрос! Хоть бы одного гоблина ему оказалось недостаточно, чтобы утолить голод… – А я вкусная. Я гораздо вкуснее этого урода, точно. Не понимает… Голос слышит, но, кажется, не понимает. Никак не реагирует, всё так же смотрит. Протягиваю руку, и он протягивает щупальце в ответ. Вкладываю палец ему в рот. Зубки острые, а внутри ни языка, ни даже глотки, ничего. Тепло и мягко. Ну? Кусай, чего ты ждёшь? Тьфу ты. Не кусает. Наоборот, через некоторое время отстраняется. Со стоном заваливаюсь на спину и бессмысленно пялюсь в переплетение зелени над головой. Живот вроде чуток подуспокоился, хотя периодически не удаётся сдержать стонов. Краем глаза наблюдаю за процессом пожирания. Почему монстр отказался меня есть? Всегда казалось, что твари метаморфов больше всего любят лакомиться пейзанками, причём желательно моего возраста. Ну, для Джимми это точно так. Почему ж тогда убийца гоблина отказался? Мортис, я ничего не просила, но теперь молю тебя – пусть он опомнится и съест меня! Прорасти спорами, будучи в шаге от гибели – это так обидно… Так, с телом гоблина практически закончено, а монстр-ребёночек вырос практически до размеров своего папаши. – Ты должен съесть меня. Понимаешь? Не понимает. Наоборот, пытается… что-то спросить? Изображает щупальцами идущие ноги? О чём он вообще? Не, понятно, что монстр разумен, но чтобы сообразить, что со мной надо сделать, ум вообще не нужен! – Съесть. Ам-ам! – для наглядности щёлкаю зубами. Коротко вскрикиваю от боли – монстр, залезший на ветку дерева, хватает меня за подмышки и поднимает в воздух. Хочет отнести в своё логово, чтобы спокойно обглодать? Хорошо, если так! Несколько прыжков, болезненно отдающихся в животе, остановка и маячащее перед лицом щупальце. Э? Оно тыкается в разных направлениях? Он что, идиот – спрашивает меня, куда идти? – Ну откуда я знаю, где у тебя логово?! Мы всё-таки куда-то отправились. Наверное. От постоянных толчков живот начало крутить особенно сильно, некоторое время я была сосредоточена на своей боли. Хотя, как меня опустили на землю, заметила. Отдышавшись, пытаюсь оглядеться. Лежу на боку, вокруг какая-то поляна, ничем от предыдущей не отличается. Монстр просто унёс меня от лагеря оркоидов? Да, наверное. Ну а теперь-то чего он ждёт? Замер на некотором отделении бесформенной кучкой и наблюдает. Может, он хочет просто полюбоваться моими предсмертными мучениями? Обидно, если это так… – Да жри же меня уже, тупое животное! Подползает ближе. Так, что же делать? Может, если он учует мою кровь, то всё же сорвётся? Протягиваю руку к щупальцу со ртом, и оно покорно подтягивается ближе. Теперь туда входит вся ладонь. С усилием провожу ей по зубам, они царапают кожу, щупальце отдёргивается. И не ест. Не ест! – Да что ж тебе нужно, обалдую… О! Кажется, поняла! Ловлю ещё одно щупальце – то, что с мужским отростком – и подношу его к своей промежности. Будет здорово, если во время надругательства он меня изнутри пожирать начнёт, тогда точно споры не уцелеют. С силой вырвав щупальце из моей ладони, тварь отскакивает в сторону. Мне даже почудилось, что испуганно – хотя непонятно, чем надругательство надо мной могло напугать монстра. – Гад, – шепчу я и скрючиваюсь от очередного приступа. Да что ж это такое! Ты уж определись, чего ты хочешь – полюбоваться моими мучениями или сожрать?! Поборов боль и кое-как распрямившись, замечаю, что монстр опять подполз поближе. – Тупица. Что, так и будешь меня дальше мучить? Переворачиваюсь на спину, ловлю рукой одно из щупалец (сейчас они все со ртами) и с силой прижимаю его к выпирающему животу. – Ну, сообразишь, что дальше делать, а?! Боль была резкой и неожиданной. Боль была радостной и очищающей. Боль смывала зреющую во мне мерзость и приносила счастье. Монстр всё-таки вгрызся своим ртом в мои внутренности и теперь пожирал их. Дааа! Смеюсь. Нет, даже не смеюсь – хохочу, колотя ладонями по земле. Я – победила – Гыгыра! Благодаря монстру он ничего из моего чрева не получит, ничегошеньки! Ликование смешивается с облегчением и болью от поедания заживо. После такой неудачной жизни – не самая неприятная смерть! Будет что вспомнить и подружкам рассказать… Щупальце у шеи. Укус. Кровь. Странно, думала, умирать дольше придётся. Больно. Кровь течёт. Холодно. Холо…