The Truth

— Ты же должен был умереть, — говорила она мягко. — Уже тысячу раз должен был. Хела стояла в переулке, возвышаясь над Одином и прижимая нож к его горлу. Но обращалась не к нему, а к мальчику на другом конце переулка, наблюдавшему за ней. Рядом стоял его брат. — Почему ты не умер, милый принц? Распущенные волосы ниспадали к плечам, черные и гладкие, они скрывали выражение ее лица. За ними она прятала улыбку. Она надавила на щеку Одина острым черным ногтем, и его вены вздулись серой кровью. Прикосновение смерти — ее прекраснейший дар. — Отпусти его, — взревел Тор, размахивая молотом, но замолчал, когда она сильнее прижала лезвие, и на горле Одина выступила кровь. — Прерывать некрасиво, Громовержец. Замолчи. Я говорила с Локи, — она повернула лицо и уставилась на братьев, замерших в едином порыве бороться с ней до конца. Один также напряженно наблюдал за ними. — Я спрашиваю еще раз: почему ты не умер? — Удача, — предположил Локи торопливо, прежде чем Тор вновь откроет свой болтливый рот. — Божественность? Какое это имеет значение? Он сделал шаг вглубь аллеи и волна магии унесла его черное Мидгардское одеяние. Он стоял перед Хелой, богиней Смерти, в зеленом облачении и золотых доспехах. Рога его шлема стремились ввысь. Он знал, что единственное пригодное оружие это его слова. — Я обманул тебя? — спросил он, неопределенно разводя руками. Она видела зеленые искры магии на кончиках его пальцев. — Я совру, если скажу, что не рад этому. — Смерть нельзя обмануть, — предупредила она, сладко улыбаясь. — Тогда зачем говорить, что я должен был умереть, если я не умер? Тор зашевелился, готовый ринуться в атаку, но Локи вскинул руку, остановив его. Грянул гром. Теперь Тор стоял облаченный в красный регалии, также представляя собой Асгард. — Скажи ему, — предлагала Хела своей жертве, поверженному Всеотцу. — Скажи ему правду, Один, пока я не заставила тебя замолчать навеки. — Правду? — поинтересовался Локи, прерывая ответ колебавшегося Одина. — Смерти известно всё, не так ли? — Ты льстишь мне. — Да. Но я также ставлю перед собой цель знать все. Как может лжец лгать, если не знает правду? Она ужесточила свою хватку на глотке Одина. Она почти задушила его, слишком надавливая на кинжал. Тор попытался проскользнуть мимо брата. — Локи… — Тор. — Ты заявляешь, что тебе все известно? В таком случае, кто твой отец? — лукаво спросила она, игнорируя наследного принца Асгарда. Взгляд Локи нельзя было охарактеризовать иначе, как нерешительный. Он выпрямил плечи и поднял голову, притворяясь, что его стан не выдает старых ран. — Лафей, Зимний король Йотунхейма, — сообщил он, холодно и ясно. — Я убил его. — Найти его труп в моих чертогах было превосходным подарком, милый мальчик, — пропела она. Хела вскинула голову, милосердно бросив Одина на тротуар. Тот был бледен как снег. — А твоя мать? Это заставило всех замереть. Тишина была столь оглушающей, что умерила даже неистовый пыл Тора. Один не смог открыть правду. Хела засмеялась засмеялась над его жалким ответом: «Фригга, королева Асгарда, была единственной матерью, что я знал». Смех становился все громче. Хела слышала это в его голосе — эту неуверенность, сменяющуюся осознанием. Этот страх. Этот ужас. — Ты должен был умереть, — повторила она, плавно сокращая расстояние между ними, пока не встала прямо напротив него, — уже тысячу раз ты должен был умереть. Она прикоснулась к его подбородку. Длинные паукообразные пальцы пробегали по его челюсти, оставляя призрачные следы на его скулах. Локи стоял застывший; он не шелохнулся под прикосновениями Смерти, но он и не умер. Он не мог. — Что рождено из Смерти, не может быть живым, — пропела она. У него были её глаза. С той ненасытной зеленой магией, что он унаследовал и перекроил под свои нужды. — А мертвые не могут умереть. Он сглотнул. Его брат — сводный брат, проклятый Одинсон — метнул свой молот, она поймала оружие одной рукой. Молот распался на куски. — Здравствуй, дорогой. — Здравствуй, — жестко ответил Локи, борясь с наступающим ужасом, — мама.