Apple of Sodom

Я высушил своё сердце и испепелил свою душу. Я подготовился к остановке моего развития. Я молюсь о смерти в космосе, чтобы меня засыпало снегом. Покройте меня снегом… Я умираю, надеюсь, что ты тоже…

Когда я понял, как быть тем, кто тебе нужен, я был в поисках чего-то нового, копая так глубоко… Теперь уже слишком поздно… Ты думаешь, что я просил этого? Дай-ка я покажу, что я думаю о твоих губах. Ты думаешь, что я просил этого? Давай же, ударь меня, сделай мне так же больно, как и я сделал тебе…

Нужно ли нанимать актеров на роль дьяволов, которые отговаривают меня от моих суицидов? Одного жертвоприношения не достаточно, чтобы восстать из мертвых, ты должен умереть дважды. Обрушься на мое сердце, сожги и перекуй свое мучительное черное возмездие в чертов острейший меч… Не думай, что я навсегда с тобой. Просто здесь оказалось мое бренное тело.

Я думал, что прошёл этот путь из Ада, но я ошибся… Он только начался… Что может быть ужасней, когда рядом нет того, кого ты любишь, а главное — это взаимно, хотя… Уже неизвестно… А в чём, собственно, дело? А дело в том, что я, наверное, совершил ужаснейшую ошибку в своей жизни, бросив Твигги — того невинного мальчика в платье с кукольной внешностью, который так искренне меня любил. Но я разбил его ранимое сердце. Что же произошло?

      Произошло то, что Брайан так боялся услышать, сидя на приёме у врача. Дело в том, что его мать попросила съездить к ним на два дня. Когда Барбара Уорнер пришла будить сына, то она заметила, что у него идёт кровь из носа. Разглядев тело парня и заметив там синяки, хотя тот не ударялся ни обо что на днях, заставила сына пойти к врачу, чего он совершенно не хотел, считая, что во-первых, — не помогут, а во-вторых, — сдерут кучу денег. Но мама настояла, отправив его туда почти насильно.

«Мне очень тяжело Вам это говорить… Мы провели анализ вашей крови и биопсию костного мозга. Наши подозрения оказались верными… Мистер Уорнер, у вас лейкемия.» — эти слова коренным образом изменили жизнь Мэрилина.

Парень, чувствуя полную безнадёжность, отказывался лечиться, хотя врачи предлагали и говорили, что у него есть шанс. Он думал рассказать всё Твигги — всегда преданному и любящему, раньше — лучшему другу, а уже как год — любимому человеку. Но он не хотел, чтобы тот страдал, зная, каково ему и так приходится из-за характера Мэрилина. Он не понимал, поступает ли он верно, или делает самую большую ошибку в своей жизни, но в тот день, в Рождество, прийдя домой к Твигги, ждавшему, что его заберут и до этого момента, весело болтавшего с младшими братьями, вручая Рождественские подарки.

«Твигги…» — Мэнсон поцеловал его в губы в последний раз, целуя его так страстно, как он никогда никого не целовал. «Нам нужно расстаться. Я тебя не люблю. Прости меня… Не приходи больше ко мне никогда. В группе ты больше тоже не играешь.» — ловя на себе взгляд Джорди, потерянный и ошарашенный, глаза, ещё недавно светившиеся от радости, парень хлопнул дверью и ушёл.

      После этого он перестал жить… Он начал лишь существовать. Тело, существовавшее за счёт биологических потребностей, так и осталось, но душа… Была ли она до сих пор жива? Желая забыть Твигги, парень начал встречаться с другим, — Тимом Линтоном, недавно ставшим их гитаристом. Зим был милым парнем, но Мэнсон использовал его тело для удовлетворения своих потребностей, в то время, как Джорди он не использовал… Он жил им, а Джо Брайаном.

Он не знал, как там Рамирез, и жив ли он вообще? Неудобно было и перед Зим Замом, постоянно проявлявшим ласку и нежность, желая такого же ответа. Зам не знал о заболевании партнера. Тот решил ему не говорить, желая провести последние годы, не чувствуя себя для кого-то обузой… Мысли о Твигги не покидали его. Они создали вместе Антихриста, уничтожавшего личность Брайана. Вместе с Джорди прошли этот трудный путь познания личности, в результате которого, альбом, влюбивший в себя миллионы, осквернил личность рокера. Но Джо, всегда поддерживая своего любимого, пробудил в нём те самые чувства — человечность, доброта и любовь… Вместе они познали другую личность — светлую.

Если мне все-таки суждено умереть, то я знаю как хочу это сделать… И я точно не хочу умереть в одиночестве. Я хочу, чтобы меня убили… Это романтично… Жестоко, мрачно, страшно, но романтично…