рана в моем сердце

Ваня надеялся был уверен – Эля его соулмейт, не Данин. а может, он надеялся. Эля была красивой и по ней сохла половина школы, а что еще для счастья надо? им определенно нужно быть вместе, и никак иначе. любви мешал лишь назойливый очаровательный рыжий братец. Даня считал, что Эля все-таки его родственная душа. он проштудировал всю литературу, он спрашивал у всех, у кого только мог спросить, и по его расчетам почти все сходилось. проверить теорию мешала Яна – миловидная девушка, по уши в Данилу влюбленная и мечтающая проверить, а вдруг Иванов – её? да еще и Ваня вокруг Эли крутится, пытается что-то доказать. чертовски привлекательный идиот, да и только. вражда братьев из-за Оганян продолжалась, утихая иногда, а иногда продолжаясь с невероятной жестокостью. в этот день Иван позвал её гулять. очень банально, конечно, но она согласилась. после Ваня вернулся со следами крови на футболке и явно чем-то расстроенный. – Вань, что-то случилось? – обеспокоенно спросил брат. ответа не послышалось. Иванов молча сидел на кровати и смотрел в пол. – Эля не мой соулмейт. беспокоился о Ванином разбитом сердце Данила недолго: теперь он еще меньше сомневался, что Ариэль его родственная душа. шел очередной школьный день, в который Дане, к сожалению, не повезло выспаться как следует. парень все уроки сидел сонный, клевал носом, терял части конспектов, задач, их решений, засыпал и все, о чем он мог думать – то, как он придет домой и упадет в теплые объятия Вани кровати и как следует отоспится. звонок с урока, Ваня сразу же отправился в коридор, и Данила, зевая, уж было собирался выйти следом, но его окликнули. он обернулся. за ним стояла Яна Климова. класс опустел, а Яна о чем-то говорила Иванову. тот не расслышал, пытаясь услышать что ему орет из коридора Ваня, но почему-то кивнул на ее слова. и вдруг девушка прижала его к темно-зеленой доске. прикосновение мягких, сладких на вкус губ Климовой – и тут же боль от порезов у обоих. Даня схватился за плечо, повернулся к дверному проему, опираясь спиной на стену. в дверях стояли удивленные Оганян и Иванов. Эля тут же ушла, явно чем-то огорченная, а Ваня подошел к брату, протягивая ему пластырь. – ну ты даешь, Климова. – усмехнулся Иван, глянув на длинную царапину на Данином плече, которую тот заклеил пластырем. – я... я не... извини, Дань... – Яна недоумевала. она была уверена. она точно знала, что Данила – замечательный, умный, обоятельный парень с солнечной улыбкой – ее родственная душа. почему? девушка выбежала из класса в слезах. было невероятно больно, и уж точно не из-за пореза. Даня лишь нахмурился и посмотрел на Ваню. тот пожал плечами. – девчонки – они всегда странные и непонятные, это тебе не математика, ботан. – Иван рассмеялся и прошел за парту. – и с чего она только это взяла? – задумчиво пробормотал Данила себе под нос, касаясь пластыря подушечками пальцев. теперь сомнений не осталось точно. осталось лишь удостовориться, и их счастливая жизнь с Элей начнётся. а Ваня не знал, как на это реагировать. на сердце как-то тяжко было после увиденного, но с чего бы вдруг? ему, вроде бы, всегда было все равно. он старался держать в себе. а Даня ворвался в его жизнь, будто рана в сердце, делая его живым, заставляя одновременно ненавидеть, любить и испытывать что-то совершенно неясное. Данила не знал, что делать. признаваться в любви просто так было бы глупо, а вот так ни с того ни с сего целовать – глупо и неприлично. можно, конечно, позвать Оганян погулять, ну и поцеловать ее в конце прогулки, если, конечно, она позволит, а она вряд ли позволит. в итоге он все-таки решил, что на первом месте сейчас сон. может ему, как Менделееву, явится что-то невероятное во сне и он сможет установить порядок и план действий? на самом деле, парень не любил сон. он лишь отнимает время, которое можно было бы потратить на что-то более полезное, но потребности есть потребности, так что Иванов, придя домой, отправился спать. Ваня тоже не особо любил спать. ночью, например, намного интереснее поиграть во что-нибудь затягивающее. или полюбоваться спящим братом.