Птичий город

И — да, я сказала да, я сказала: да. И пламя бурлило, и травы вились кольцом… И птица взлетала: прозрачная, как вода, и птица стремилась во мне обрести лицо. Она прорывала грудину, и рёбер хруст мне снился подолгу в мучительных страшных снах. Внутри замирала — не вскрикнуть и не вдохнуть; и ярость, и горечь — всё это была она. Она расцветала фракталом сквозь смерть и боль, пуская разрядами клёкот вдоль позвонков. Она оживала. Мой яркий цветной огонь. И время в спирали сворачивала легко. Впустить в себя птицу — последний барьер от тьмы, пусть вьёт во мне гнёзда на грани костей и вен, взлетает и бьётся. Ей отданы мои сны. Прозрачные перья каскадом взмывали вверх, когда моя птица из тела рванулась прочь, меня оставляя свободной в конце концов. Во мне клокотала седая слепая ночь. У птицы навеки осталось моё лицо.