***
Она отвернулась, только заприметив меня на пороге класса. Не удостоила взглядом. Вниманием. Ничего, я понимаю. Не замечая неотрывно смотрящего на меня Осборна и тычущего пальцем Томпсона, прошла к задней парте второго ряда. — Могу ли я сесть с тобой? — спросила я. — Дело твоё, — фыркнула Гвен, не переставая смотреть в окно. Опустившись на стул рядом с ней, я покопалась в рюкзаке, достав шоколадный батончик. — Это тебе, — положила его рядом с ладонью Стейси — ноль внимания, всё так же сложены руки в замок на парте. — Я была не права вчера… — мне привиделось, или её голова чуть повернулась в мою сторону? — Я не должна была так говорить. У меня выдался вчера не самый лучший день и я была не в настроении… И я прошу прощения у тебя… Она повернулась ко мне полностью, внимательно всматриваясь. — Извини меня… — мы будто играли в гляделки — неотрывно смотрели прямо в зрачки. Она пыталась уловить ложь в моих глазах, я же — прощение. Внезапно, губы девушки растянулись в полуулыбке, предназначенной лишь мне. Взяв батончик, она развернула его, шурша серебристой фольгой, разломав пополам — вторую половину Гвен протянула мне. — Ладно, на первый раз я тебя прощаю, — улыбнулась она. Я взяла кусочек шоколадки, откусив немного верхушку. Это была идиллия — молчаливая, спокойная, в которой мы просто смотрели в окно... Но и она не продлилась надолго. Всему виной были Томпсон с Харланом, которых плотной стеной обступили одноклассники. — Да я тебе в натуре говорю, Гэри! А потом он поднял Крушителя над головой! — настаивал Флэш. — Не может такого быть! — не верил Осборн. — Это реально правда, — продолжил Конт. — И он вообще просто побил его! — Чё, правда? Кто же он? — допытывался Гэри. — Да какой-то тощий пацан в маске… У меня даже видео есть. — А ну, покажи, — попросил Рик Грэйвс. Не нравится мне это… Получается, эти двое были вчера в том рестлинг-клубе и видели меня. Точнее, не меня, а Человека-паука. — Ты куда? — спросила Гвендолин, заметив, что я поднялась со своего места. — Сейчас приду, — коротко ответила, направившись к толпе. Харлан и вправду заснял мою драку на телефон. Тот самый тощий пацан с пауком на толстовке с невероятной скоростью уворачивался от ударов, молниеносно атаковал, прыгал под самый потолок и обрушивался вниз, ногами толкая противника в спину. И вот, я вижу саму себя, поднимающую невероятно тяжёлого с виду рестлера, который, как мне тогда казалось, весил всего ничего. — Ни хрена себе! — восхищённо воскликнул Осборн. — Это невозможно! — фыркнул Рик. — С такой массой тела, он уж никак не смог бы поднять стопятидесятикилограммовую тушу. Максимум, этот пацан весит шестьдесят кило, — вообще-то пятьдесят три! — да и не видно, чтобы у него были заметны мышцы, которые есть у всех бойцов. Либо это просто фейк, либо он прям как настоящий паук. От его слов я напряглась. — В каком смысле? — переспросил Гэри. — Да в прямом! Пауки могут поднять вес, превышающий их собственный в пять раз. А некоторые виды аж в десять! — с видом знатока сказал Грэйвс, гордо вскинув вверх голову. — Я, конечно, очень люблю научные дискуссии, — начал, непонятно как появившийся в классе, мистер Брукс — учитель химии. — но не во время моего урока. А ну быстро все сели по своим местам! Все послушно поплелись к партам, что-то недовольно бормоча себе под нос — никто не хотел начинать урок. Сев рядом с Гвен, которая теперь была рядом со мной на всех уроках, я открыла тетрадь. — Итак, тема сегодняшнего урока такова: геометрия молекул. Понятие о теории гибридизации… Записали? Теперь… Внешний уровень атома углерода в невозбужденном состоянии описывается вот такой формулой, — он развернулся к доске, выводя мелом буквы и цифры. — В этом строении заложены предпосылки для своеобразной симметрии — для четырех электронов имеются как раз четыре орбитали… — Какая же это была скучная тема! — зевая, устало протянула Гвендолин. — Я чуть не уснула! — А мне понравилось, — пожала я плечами, выходя в коридор. — И вообще считаю, что Брукс зря не рассказал нам о Якобе Генрихе Вант-Гоффе. — А это ещё кто? — В семидесятых годах девятнадцатого века, за много лет до того, как стало возможным прямое определение строения молекул, он предположил, что атом углерода в соединениях имеет тетраэдрическое строение… — И откуда ты всё это знаешь? — усмехнулась она. — Пенни у меня просто очень начитанная. Этот голос… Это мой самый любимый голос... К которому теперь отношусь... нейтрально. Раньше от этого голоса у меня по спине проходила мелкая дрожь, подминались колени, розовели щеки, появлялось чувство эйфории… А сейчас?.. Ничего, пустота... Голос как голос. Такой же, как и миллион других… Хотя... нет, голос Тони Старка был... намного запоминающимся и вызывал больше чувств: от его тембра дрожь горячей волной проходила по всему телу и лицо становилось красным, словно помидор — я это чувствовала. — Какого чёрта она твоя?! — прорычала Гвен, в глазах которой опасно засияли искорки. — С такого, что она моя подруга. Так ведь, Пенни? — Отстань от неё, мудак, — она встала впереди меня, будто готовая принять на себя удар, предназначенный мне. — Ты говоришь, что ты ей друг? Так что же это по-твоему? Что означает это слово? Наглое эксплуатирование человека, который привязан к тебе? Или, может, отвержение этого человека именно тогда, когда ты ему очень нужен? Это для тебя значит "друг"?! — Не лезь не в свои дела, Стейси. Это касается только нас! — лицо Гэри презрительно скривилось. — Нет никаких нас, — я выступила вперёд, оставив Гвендолин позади себя. — Что? — лицо Осборна на мгновение выровнялось и тут же удивлённо вытянулось. — Уже давно нет такого понятия как мы. Есть только ты и отдельно я. И ты виновник случившегося, — я говорила тихо, но отчётливо, не срываясь на крик как Гвен. — Да что я вообще такого сделал?! — Что ты сделал? Ты спрашиваешь у меня, что ты такого сделал?! И ты ещё имеешь наглости спрашивать?! — я подскочила к нему, гневно тыкнув пальцем ему в грудь. — А то, что ты целую неделю со мной не разговаривал, ты не берёшь во внимание? Ну конечно же, ты и забыл обо мне, целуясь со своей Мэри-Джейн! — Ну и что из того, если я с ней целовался? — развёл он руками. — Ну так иди. Иди дальше с ней сосаться на заднем сидении машины! Иди! Я тебя не держу! — я развернулась, оттолкнув несколько зевак со своего пути, и схватила за руку Стейси. — Пошли отсюда. Мои руки дрожали. Нет, не от злости, а от разочарования и горечи, испытанные во время разговора. Мне было ужасно больно. Я еле могла сдержать слёзы, истерично всхлипывая... Но рядом была Гвендолин. Она обняла меня за плечи и тихо на ухо прошептала: — Ты поступила правильно…***
— Наш профиль, это структура белка, р-ДНК, хроматография, трансгенные испытания… — тем временем рассказывал Коннорс, пока мы шагали по лаборатории. Сразу после окончания уроков пришла сюда — в пятницу, как и просил меня Курт. Я не подвела его и без десяти шесть я была на месте. В такой важный момент опоздать было самым подлым поступком по отношению к нему и всем людям. Ведь теперь я должна была свершить то, что поможет миллионам человеческим жизням — испытать алгоритм на деле... Волнение дало знать о себе, как только Курт встретил меня на улице и провёл в здание под подозрительным взглядом охранников, которые, тем не менее, не сказали ничего против. — Этот видеорентген единственный в мире, — указал Курт пальцем на аппарат, скрытый за стеклянной дверью и испускающий клубы пара. — Я слышала об этом. Аппарат Ганали, не так ли? — поинтересовалась я. — Да. Идея максимально проста. Кладёшь сюда антиген, а он выделяет облако, которое может поглотить весь район и даже город. Теоретически, за один день лечится полиомиелит. — Ничего себе… — подошла поближе, дабы лучше рассмотреть. — Но не все были согласны. А вдруг в аппарат будет заложен токсин? А те, кто против прививок — куда они скроются от облака?.. Так вот и стоит здесь, собирая пыль. Коннорс провёл меня дальше и мы оказались в его кабинете — уставленном разными колбами, папками, микроскопами и другими вещами. В пустом пространстве посередине комнаты появилась синеватая голограмма, точно такая, как на экскурсии. Внутри закручивались в спираль молекулы ДНК, а сбоку — разные показатели. — Перед тобой компьютерная модель ящерицы, — внутри появилась полупрозрачная клавиатура, благодаря которой Коннорс ввёл несколько строк и на экране действительно появилась ящерка. — Эти чудесные существа так приспособились, что могут отращивать нужные им части тела. Хах, представляешь, как я им завидую? — с горькой усмешкой произнёс доктор. — Мы пытаемся выделить эту способность и передать её другому существу — Фредди, трёхлапой мыши, — по правую сторону от рептилии появилась мышь. — Теперь, вводи свой алгоритм. Я только набрала два первых символа, как зазвонил мой телефон. Не отрываясь, достала сотовый — звонил дядя Бен. Как же он не вовремя! — Что-то срочное? Наверняка по пустякам звонит, как всегда... Отвечу позже. — Нет, — сбросила вызов, продолжив вводить алгоритм. Формула переменилась, соединившись в цифровой цилиндр, который с лёгкостью взяла, как будто настоящий. — Система готова к внедрению гена, — оповестил приятный женский голос. — Вот. Смотрите, — я передала виртуальный цилиндрик Коннорсу. — Видите, что я делаю? — Блокируешь протеины, — он отпустил формулу, и та "полетела" к ветвям ДНК мыши. — Чтобы иммунная система не отвергла ген. — Начинаю эксперимент. В процессе… В процессе… — рука мыши стала с невероятной скоростью расти. — Неудача. Объект скончался, — виртуальная мышка упала, став полностью красной. — Давай, давай… — шептала я. — В процессе… Неудача. В процессе. Неудача. В процессе… Объект скончался. — вновь и вновь одно и то же повторял голос. Доктор Коннорс разочаровано выдохнул, отвернувшись от голограммы. Почему? Почему не получается? Должно же работать! Отец не мог допустить ошибки… — В процессе… Пептидный алгоритм усвоен. Рост завершён. Мышь стала зелёной, а её лапка отросла! Получилось! Коннорс обратил на это внимание и подбежал ко мне. — Жизненные процессы в норме. Давление в норме. Регенерация конечностей завершена. — Невероятно! — воскликнул мужчина, с восхищением наблюдая за движениями мышки на экране. — Получилось!.. Спасибо, — он с признательностью взглянул мне в лицо — благодаря мне, его жизнь калеки изменится, и у него будет вторая рука. Как раньше. И это того стоило… — А это Фред и Вилма. Наши трёхногие мыши, — через некоторое время, после приготовления специальной сыворотки, которая была создана благодаря алгоритму скорости распада, мы подошли к мышиным клеткам — животные принюхивались, стараясь уловить незнакомый им запах, беснуясь из стороны в сторону. — Держи, — взяв одного мышонка в руки, он протянул его мне, и я крепко взяла его, не давая возможности убежать. Коннорс взял шприц, и направил на него. — Осторожно. А то тебя ещё уколю… На людей перейдём через три недели. — он аккуратно уколол мышку. — Вот так… Ночь дарила прохладу, а безлюдная улица — душевное умиротворение и возможность побыть одной со своими мыслями. Я сделала это. У меня получилось! Теперь, люди заживут совершенно новой жизнью. Жизнью, где нет болезней и людей, с ограниченными возможностями. И отец помог мне. Он добивался этого, а я просто отдала его алгоритм, чего он и хотел. Это был правильный поступок. Потревоженная ветерком листва на деревьях слабо колыхалась, издавая приятный шорох. На улице было темно, и лишь фонари освещали мне широкую асфальтированную дорогу, по обочинам которой одиноко примостились соседские машины. Мои волосы растрепались, и мне каждый раз при малейшем порыве ветра приходилось их убирать за ухо. Но вот и мой дом. Ускорив шаг, оказалась у ступенек и хотела было зайти. Как увидела дядю Бена. Он сидел на плетёном диванчике на крыльце, сложив руки на груди. Лишь по одному его серьёзному взгляду поняла, что в чём-то провинилась — настолько строгим я ни разу его не видела. — Привет, — он молчал. — Привет! — повторила, но всё так же нет ответа. — Почему ты не?.. — А ты ничего не забыла? — Вроде нет. — Подумай, вдруг вспомнишь. — Что? — Бдззз! — пришло сообщение — наверняка это Гвен. — Не отвечай, — он проследил за моей рукой, тянущейся в карман куртки. — Приятно знать, что твой телефон работает, — его лицо было сильно напряжённым, точно как и сам голос. — Иди и извинись перед тётей Мэй. Как это положено! Чёрт! Я забыла!.. Забыла о том, что дядя Бен попросил меня забрать Мэй с работы, так как он заменяет одного сотрудника. А тётя не должна ходить ночью одна — слишком много бандитов на улице в такое время суток. Я зашла в дом, услышав позади себя хлопок — дядя закрыл за собой дверь. Мэй была в гостиной, поднявшись с кресла при виде меня. — Прости, тётя Мэй… — вложив всё свое сожаление в интонацию говорила я. — Я совсем… — Честное слово, не надо извиняться передо мной, — она выставила руки вперёд в категоричном жесте. — это всего… — Ещё как надо! — Бен... — устало вздохнула она. — Простите меня. Я просто замоталась… Я была… — Она, видите ли, замоталась! — разъярённо хмыкнул Бен. — Твоя тётя — моя жена — шла пешком ночью одна двенадцать кварталов. А потом ждала меня на пустой станции, потому что ты замоталась! — Бен, я всё ещё способна добраться до дома сама… — хотела защитить меня Мэй, но дядя её и слушать даже не захотел: — Не надо заступаться за неё! — Я не заступаюсь! — Нет, заступаешься! — Неправда! — Послушай сюда, — обратился он ко мне. — Ты очень похожа на своего отца. Он тоже приходил домой очень поздно из-за своих дел. Но у него была своя философия: если можешь хоть чем-то помочь — сделай это и выложись на все сто. Понимаешь? Твой отец верил в то, что на свете есть важные дела, которым следует отдавать намного больше времени, чем другим и делать их лучше. И это прежде всего помощь людям. Это обязанность каждого… С каждым человеком рано или поздно произойдут великие события. Так будет и у тебя. А вместе с ними придёт и ответственность. Я сжала руки в кулак от переполнявшей меня злости. Обязанность? Если это правда, то где тогда отец? Почему же он не придержался своего принципа и забил на меня, уехав чёрт знает куда? Нужна была помощь другим? А обо мне он подумал?! — Это, конечно, всё звучит очень красиво... но я не верю. — Что?! — переспросил ошарашенный Бен. — Скажи мне, где же он?.. А? Где мой отец?.. То есть, на меня его нравственный долг не распространяется! Я правильно понимаю?! — с каждым словом поднимала голос, не выдерживая ярости, клокотавшей внутри. — Да как же ты можешь!.. — Как я могу?! Да как ты смеешь?! Остановись! Немедленно! Не продолжай разговор. Так будет лучше для всех... Но я не могу успокоиться. Остаться здесь тоже — они будут читать мне морали по поводу моего святоши папочки, а я этого больше не вынесу. Не смогу выдержать того, каким героем его выставляют. — Пенни! Пенни, вернись! — звали меня, но я сделала вид, что оглохла — мне было больно слышать их окрики. Дядя и тётя звали меня, но целенаправленно бежала дальше. Вот их голоса затихли вдалеке, и в этой давящей тишине остался лишь топот моих ног. Накрыв голову капюшоном, прыгнула на фонарный столб, сев на стальную балку. Куда мне идти? Домой мне путь заказан — Бен установит домашний арест и невыносимо будет попрекать тётей Мэй, прибавляя ко всему этому, какой мой папаша замечательный и как я на него не похожа своим поведением, мировоззрением, мыслями, и поступками — кроме опаздывания домой к нужному времени. Нет, конечно же я вернусь домой, но только не сейчас и не сегодня. Мне нужно побыть одной... Или с тем, кто поймёт меня... Точно — Гвен! — Пенни? Что ты тут делаешь? Да, я пришла к ней. Постучала в её окно чуть ли не в полночь, наблюдая до этого, как она спит, повернувшись ко мне спиной и раздираемая противоречиями — рассказать ей, как она мне нужна и что её поддержка важна, или оставить в покое, не надеясь быть рядом с ней. И я выбрала первое. — Пришла к тебе, — пролезла через заботливо открытое для меня окно внутрь. — Что-то случилось? — она подошла ко мне ближе. Я кивнула. — Сбежала из дома. Да. Эти слова определённо подходят дабы описать моё бегство и то, что я не брала трубку — Бен настойчиво звонил мне, но включила беззвучный режим, чтобы это меня не раздражало. — Что?! — громким шёпотом спросила она. — Но ты же… — Да-да-да, я знаю. Я же казалась пай-девочкой, не способной на подобные выкрутасы... — выдохнула я. — Но... пойми меня правильно, я не могла оставаться там на сегодня... Дядя не хотел понимать меня, как и того, по какой причине я пришла не вовремя домой… Мне просто нужно… Немного успокоиться… Во мраке комнаты я могла различить предметы только по их образам, без всех красок. Но силуэт Гвен я видела отчётливо, а лицо — в мельчайших деталях, и этому помогал проникающий свет из соседнего здания, освещающий небольшой участок спальни. — Я тебя понимаю, — всё так же шёпотом произнесла она. — Ты можешь остаться на ночь здесь. Порывшись в шкафу, она отдала мне футболку. — Вот — твоя ночнушка на сегодняшнюю ночь. Я скинула с себя верхнюю одежду, по-быстрому накинув её. Она была сильно растянутая — подол доходил мне до колен. Но даже это не мешало футболке быть по-домашнему уютной, мягкой и пахнущей лавандой. — Ну? И где ты хочешь спать? — как-то по лисьи улыбнулась она. — Пожалуй в кресле, — пожала плечами. — А я тебя туда не пущу. — С чего это? — Тебе там будет неудобно. — Вполне сойдёт на один раз. — Я тебе запрещаю там даже дремать, — категорично покачала Гвен головой. — Ты будешь спать на кровати. — А ты где тогда будешь? — Вместе с тобой. Кровать большая — поместимся. — Но я… — попыталась сопротивляться, но бесполезно: — Давай-давай, — она подтолкнула меня в спину, повалив на кровать. — Все уже давно спят, и ты спи. Нечего тут бодрствовать. — Мне как-то непривычно… — упиралась я. — Может я всё-таки?.. — Ну уж нет. Я, как истинная хозяйка, должна проявить всё своё гостеприимство, так что не упирайся и лежи тихо. — Эм… Ладно. Я не могла противостоять её напору, её улыбке и упорству, поэтому откинулась на подушки, наблюдая как лучи колышутся на потолке, преломляясь через шторы. Я была напряжена решением Гвен уложить меня в кровать рядом с ней, но, видимо, она действительно заботится обо мне и не хочет, чтобы чувствовала дискомфорт. — Знаешь, — её тихий голос был подобен шелесту листьев. — я не так давно поняла, что совсем мало о тебе знаю… — Что же ты хочешь знать? — поинтересовалась я, чуть приподнявшись. — К примеру… — напряглась, даже руки вспотели от волнения и учащённого сердцебиения. — Какой твой любимый шоколад? Ритм сердца стало понемногу приходить в нормальное биение. Фух! А я то думала, она до сих подозревает меня и поняла, в чём дело… — Молочный… С орехами и изюмом. — Правда? — усмехнулась Стейси. — И как? — Довольно приятный вкус, — я повернулась к ней лицом и почувствовала аромат лаванды — так пахли её волосы. — Мне очень нравится… — Мне больше чёрный… Как на счёт того, что ты отказалась быть в баскетбольной команде? Почему? Почему? Если бы ты вечно не подозревала меня в том, что со мной что-то случилось во время экскурсии, я бы приняла предложение тренера. И это было бы странно — никогда раньше не занималась подобным, а тут… Внезапно показываю успехи в баскетболе. Все тут же начнут подозревать что что-то тут не так. И это будет слишком опасно для меня и моя тайна будет постоянно под угрозой раскрытия. — Да… Как-то мне не захотелось. Слишком много времени занимают эти тренировки, а мне ещё нужно делать домашнее после них, — придумала я отговорку. — Поня-атно... — протянула она. — Ты с кем-нибудь встречалась? — задала Гвен следующий вопрос. — Ты в каком смысле спрашиваешь? — В романтическом. — Ну… Если не брать во внимание наши встречи с Осборном, то нет, — честно ответила я. — А если тебе выпала такая возможность, то ты стала бы встречаться с Тони Старком? — С чего такие вопросы? — Нет, ну ты ответь мне! — Я не могу… Это слишком личное… — пробормотала я. — Значит, всё-таки да… А что насчёт поцелуя с ним? — не переставала расспрашивать Стейси. — Гвен! — смущённо прошипела я. — Ну, скажи. — А от ответа разве что-то изменится? — Нет, но я буду просто знать это. — Я хочу спать, Гвен, — устало вздохнула. — Давай не будем говорить об этом. — Как хочешь. Я повернулась к ней спиной, положив руку под подушку. — Спокойной ночи, — пожелала ей. — Спокойной. Пусть приснится, как тебя целует Тони Старк, — с лёгким смешком в голосе ответила она. Я закатила глаза. Не стоило мне тогда рассказывать о моём увлечении Железным Человеком — она теперь подшучивает надо мной из-за этого. Но хотя бы она не издевается, как делал это Гэри — он смеялся и говорил, что я такая же дурочка, как и остальные его поклонницы. Но Гвен совершенно другая. Она смеётся по доброму, подкалывает меня, старается подбодрить… Гвендолин удивительная подруга. Бдззз! Бдззз! — Мне кажется, или твой телефон звонит? — Ага, так и есть, — я поднялась с кровати, и вынула телефон из куртки. — Да, тётя Мэй? Если ты хочешь сказать, чтобы я возвращалась домой, то даже не проси… — Пенни… — её голос меня насторожил — она всхлипывала. — Бен… Он… — Что?.. Что с ним? — внутри зарождалось чувство тревоги, что росло с каждым судорожным вздохом Мэй. — Его убили…