Зверобоги

Постепенно история с пером Феникса забылась. Вернее, забыл о ней наивный Годжун. Коварный Кенрен затаился. Он жаждал продолжения, но боялся спугнуть процесс. И вот, однажды, когда Годжун подписывал накладные, а Кенрен ждал результата, на триста шестьдесят второй накладной генерал спросил: - Годжун-сама, а какие у вас крылышки? Наверно, белые, а местами красные? Рука дракона дёрнулась, брызги чернил украсили бланк неведомыми созвездиями. - Кенрен! – не нашел других бранных слов Годжун. – Я пытаюсь умножить цену коробки с ваксой на две тысячи пятьдесят два, а вы вопрос о крыльях задаёте! - Виноват! – молодцевато ответил генерал. Годжун пробурчал: - Даже не сомневаюсь. Он взял очередной бланк и потянулся к чернильнице. - Так какие, белые? - Кенрен! – воззвал Годжун. - Понимаете, - с жаром откликнулся генерал, - у меня есть перья Феникса. Хорошо бы теперь ваше перо достать. - Мое перо? – неожиданно срываясь на фальцет, спросил Годжун. - Вам жалко? – разочаровался генерал. Дракон задумался. Надолго. На вечность. Кенрен не выдержал и переспросил: - Вам… - Не жалко. Но у меня нет перьев. Только вот, для письма. Длинное гусиное перо пощекотало нос Кенрена. - А как же вы летаете? – спросил огорчённый генерал. Годжун покосился на испорченную накладную и ответил: - Силой мысли. Даже в нижнем мире это знают. Кенрен сделал вид, что не понял реплики. - Как-как? Годжун задавил в зародыше привычный с детства отзыв и вежливо переформулировал ответ: - Ну, силой духа. Кенрен простодушно уточнил: - Чьего именно? После этого Годжун окрысился и зарычал: - Если хотите получить нормальный ответ, не задавайте глупый вопрос. Ками, вообще, постичь сущность стихий не способны. Будьте проще - занимайтесь ваксой. Накладная, лежащая на столе, недвусмысленно указывала на то, кто здесь занимается ваксой. - Что вы сердитесь? – возмутился Кенрен. – Ничего обидного не произошло. Я каждый день, укладываясь в постель, смотрю на перья феникса и его вспоминаю. А мне бы хотелось вас вспоминать. Годжун фыркнул и пообещал: - Вот назначу строевые занятия на каждый день, будете не только вечером, но и утром меня вспоминать. Кенрен погулял по кабинету, Годжун сопроводил его пытливым взглядом. Остановившись, генерал укоризненно спросил: - Ну почему вы меня всё время хотите уколоть? Годжун явственно услышал щелчок переводимых стрелок, но решил не тормозить и радостно покатил по предложенной ветке. - Если вас не колоть, вы раздуетесь до неимоверных размеров и, очень может быть, лопнете. Кенрен скромно предложил: - Нет пера - подарите другое что-нибудь. Придумайте, что? Годжун в долгу не остался. - Мне есть о чём подумать, кроме подарка. Ну-ка, умножьте цену коробки с ваксой на две тысячи пятьдесят один. Кенрену, чуткому к намёкам, такая внезапная смена цифр в сторону убывания не понравилась, и он осторожно поинтересовался: - Вы же говорили «пятьдесят два»? Годжун, выдержав томительную паузу, ответил: - Я вовремя вспомнил, что не пользуюсь ваксой. Кенрен приободрился. - А если я сам придумаю, что, вы мне это подарите? - В нашем дурдоме возможно всё, но обещать не рискну: у вас в голове полно креветок, неизвестно, какая выплывет. А сейчас вы сядете на стул и примитесь упорно молчать, иначе я вот это перо (красивый жест фехтовальщика) воткну вам в… чакру. Закончив работу, Годжун протянул генералу стопку бумаг и спросил: - Придумали? - Креветки должны посовещаться, надо мобилизовать коллективный разум, - ответил генерал и выскочил из кабинета. Годжун, посмотрев на закрывшуюся дверь, пробурчал себе под нос: - Хоть бы холера какая или чума побыстрее приключилась. Но приключилось нечто другое. На очередном сонном совещании поднялся советник Императора и, пафосно придыхая, произнёс речь о вреде пьянства. Начало выступления – рассказ о влиянии разрушающих последствий алкоголя на бессмертные организмы – Годжун практически не слушал. Но потом речь пошла о Южной и, особенно, Западной армиях. Дракон насторожился. - …а посему употребление горячительных напитков личным составом считаю необходимым приравнять к измене и ереси. Некоторые недальновидные господа поговаривают об особых привилегиях для армейских служащих. Но ничто не является оправданием пьянства! Надо калёным железом выжечь этот порок из рядов армии. Господа главнокомандующие, что вы по этому поводу собираетесь предпринять? Годжун правду сказать не рискнул. Феникса, вообще, на совете не было. Видимо, он что-то у себя в армии искоренял. Довэнь – друг Императора – советы не посещал из принципа. Тигр сегодня воевал. Пришлось дракону встать и ответить: - Я с пьянством бороться не умею. Меня этому не учили. С ёкаями учили, а с пьянством – нет. Советник покивал. - Я так и думал, поэтому набросал план мероприятий. Первое – закон об измене. - Вообще-то, - перебил советника Годжун, - в армии за пьянку в служебное время положено взыскание, во время боевого дежурства - трибунал, а в особых случаях – казнь. Куда уж строже? - Вы хотите сказать, что в свободное время можно разлагаться?! Сколько раз я видел… – возмутился советник, но теперь его перебил председатель совета: - Нет, Киро, с изменой ты загнул. Молодёжь, конечно, надо воспитывать, но не такими методами. Поучительная беседа, наглядная агитация, пропаганда здорового образа жизни. Короче, раз ты с предложением вылез… кх, хорошее предложение, полезное. Действуй. И советник начал действовать. На воротах армии появился плакат «Алкоголь не пройдёт!», но его немедленно смыл внезапно приключившийся ливень. Следующий плакат «Алкоголь не пройдёт!» был выполненный масляной краской на листе жести. Он украсил ворота в полдень. Вечером все армейские калитки уже пестрели надписями: «Алкоголь, сюда иди», «Нет, сюда», «Лучше к нам». Небеса гоготали, смеялись и хихикали. Советник каждый день ходил к Годжуну ругаться и требовал солдат для проведения воспитательных бесед, а потом вдруг затих. Поэтому, когда он неожиданно ворвался в кабинет, Годжун не расстроился, а скорее удивился. - Главнокомандующий! Это саботаж! Издевательство! Попустительство! - Конкретней, - соображая, что же случилось, предложил Годжун. - Генерал Кенрен, совершенно пьяный, непотребно ругаясь, около ворот… Советник осёкся. - Вестовой, - позвал Годжун, - генерала Кенрена – сюда. И дежурных от главных ворот. Генерал прибыл моментально, щёлкнул каблуками и замер. Годжун встал и, принюхиваясь, обошёл вокруг Кенрена. - Господин советник, генерал абсолютно трезв. Дежурные с совершенно невоенным выражением лиц замерли в дверях. - Что вы мне рожи строите?! – возмутился Годжун. – Докладывайте. - Генерал Кенрен, которого господин советник пытался тащить… - Тащить?! – удивился Годжун. – Господин советник, куда вы тащили генерала? - На воспитательную беседу, - буркнул тот. - Ах, вот как. Дежурный, продолжайте. - Генерал сорвал плакат и свернул из него усечённый конус, а потом эту геометрическую фигуру на господина советника напялил по самую... Это. - Матерился? Дежурный растеряно пожал плечами. - Из-под жести особо не поматеришься. Годжун терпеливо повторил: - Генерал Кенрен матерился? - Нет, он сказал: «А сейчас у нас прямо тут будет воспитательная беседа: я, может быть, через полчаса Внизу со смертью встречусь, так на кой куй мне трезвое здоровье?» И ушёл. - Что вы предприняли? - Господина советника разворачивать начали. - Долго разворачивали? - Долго, изваляли всего. Жесть, зараза, толстая. Генерал Кенрен… - Накажите его! – горлом пискнул советник. - Конечно, господин советник, конечно. Генерал Кенрен, трое суток гауптвахты. Извините, господин советник, больше не могу – боеготовность армии пострадает. Да и не за что больше давать. У генерала есть оправдание: он торопился на важную встречу. Советник отбыл, следом за ним ушли, давясь от смеха, дежурные. Кенрен дождался, когда закроется дверь и выложил на стол горсть золотых монет. - Хмыря этого деньги, - пояснил генерал. – Дал мне вчера, как самому известному армейскому алкоголику, чтоб я сегодня напился и в пьяном виде гулял. Чудак какой-то, я и даром напьюсь. Советник, пламенея от ярости, вернулся домой, достал свой план и перечитал его. На следующий день он понёс план на подпись Императору. Советник не знал, что, как только он вышел из дома, Довэнь, клюнутый Фениксом куда следует, отставил шоги и сделал приглашающий жест. Император кивнул: настало время перейти к дегустации французских коньяков. План по искоренению пьянства ждала горячая встреча. В одиночестве генерал просидел на губе ровно час. Потом дверь приоткрылась, и охранник, кряхтя, втащил в камеру бутыль нечеловеческих размеров. На бутыли маркером было написано «Напейся даром», а внизу, в качестве подписи, нарисовано перо.