Изумрудная паутина

      Иногда наступает момент, когда мир переворачивается. Для кого-то эта точка станет отсчётом новой жизни, для кого-то начнется череда неудач, а для кого-то наступит конец, но никогда уже не будет так, как раньше. Для Гарри этот момент наступил в то самое утро, когда странная головная боль после сна довела его до бешенства, и он прямо на улице накинул шкуру огромного черного волка. Да… Именно тогда все изменилось.       Что может предпринять ребёнок, обладающий даром перевоплощения в любое существо? Безусловно, ответ очевиден: начнет экспериментировать. Первый порыв к экспериментам отбило неудачное падение в ванной, но сейчас все было иначе. Гарри был на пути к школе, пытаясь осмыслить произошедшее. Он и впрямь мог становиться кем угодно? Решив попробовать, он попытался превратиться во… что-то. Поттер жмурился, думал о том, чтобы стать сперва Дадли, потом королевой Великобритании, потом динозавром, но все попытки увенчались провалом.       — Это что, какое-то ограничение? — пробормотал Поттер, с заметным усилием возвращая себе необходимую чуть более взрослую внешность.       — Ты надел эту кожу когда испугался в комнате-с-водой, — подметил Лой. Мальчик хмыкнул его наблюдательности. Он и впрямь в тот момент в ванной боялся попасть в больницу. В змею он превратился на адреналине, а в волка — от накопившихся нервов.       — Значит, нужны сильные эмоции, чтобы перевоплотиться? — заключил Гарри, поглаживая змея, высунувшего голову из-под рубашки. Он еще не опаздывал на занятия, поэтому имел время подумать. — А как их вызвать?       — Испуг подойдет?       — А?.. — в этот миг змей резко выстрелил головой и укусил хозяина за предплечье. Гарри вскрикнул, и мир перед глазами поплыл.       — Значит, нужно сунуть руку в огонь? — Тор никогда не был трусом. Если потребуется, он и полностью бы влез в очаг.       — Да. Мне не было больно, хоть ожоги и остались, — подтвердил Локи. Они сидели перед камином в комнате старшего брата, чтобы никто не видел, чем они занимались.       — А как понять, когда надо это сделать?       — Пламя начнет танцевать… Как сейчас! — Локи от радости чуть не подпрыгнул, подвинувшись к вихрю огня. Сегодня тот изображал пса, мягко перепрыгивая с полена на полено, и длинный лепесток вилял, как хвост.       — Уже? — от напряжения Тор даже голос опустил до шепота. Он во все глаза смотрел на удивительное явление, не замечая, как его ладони тянутся к очагу. Локи был прав…       — Сейчас… Погоди, — прошептал в ответ чернявый. Но Тор уже сунул руку в камин. Пламя остановилось на углях, любопытно приблизившись к протянутым пальцам, и лизнуло их. Кожа мгновенно почернела от сажи, но боли, как и сказал Локи, не было.       — Это волшебство, — восхищенно протянул старший Одинсон.       — Тор, можно войти?.. О Всеотец, что вы творите?! — вскрикнула Фригга, влетая в комнату. Братья с испугом отшатнулись от камина, а огонь начал таять, будто убегая от свидетеля.       — Нет! Стой! — Локи схватил последние искры, с облегчением вздохнув, когда ощутил под кожей знакомое тепло. И в тот же миг был схвачен матерью за запястье, так же, как и Тор.       — Мама, выслушай нас! — Тор затараторил, взволнованно вскакивая на ноги и стараясь не дать матери вставить слова, иначе — баста. Накажут и слушать не станут.       — Вам что, жизнь не дорога?! Немедленно к целителям! И чтобы пришли к отцу, оба! — теперь уже Фригг не давала сыновьям ничего сказать. Она затащила их в лазарет, одарила взглядом пытавшегося улизнуть Тора и коршуном вылетела из помещения, направляясь к Одину. Братья переглянулись.       — Объясните свой поступок, — царь Асгарда возвышался на своем троне, подавляя золотым величием. Тор стоял мрачнее тучи, а Локи отводил взгляд. Он боялся рассказывать об огне, даже не понимая почему. Это же был шанс вернуть его брата! Но он не мог. Было страшно… Страшно, что эта ниточка окажется лишь ложью. Иллюзией.       — Локи, ну хоть ты скажи что-нибудь, — Фригг уже успокоилась, голос ее звучал мягко и с легким укором.       — […] жив, — старший брат поднял упрямый взгляд на отца. Один совершенно не изменился в лице, но Фригга охнула. Тор отчего-то разозлился, сжимая кулаки и сверля глазами царя. — Огонь это единственная связь с ним! Это пламя не обжигает! Пойдем с нами, и мы это докажем! Если воспользоваться этим, можно найти нашего брата!       Один взирал на все подобно непоколебимой вечной скале, сжимая Гунгнир. Лишь два ворона на подлокотниках беспокойно закаркали, выдавая состояние хозяина. Локи опустил взгляд в пол, опасаясь смотреть выше, чем стопы Всеотца.       — Это зашло слишком далеко, — мощный голос царя разнесся по залу.       — Но, отец!..       Удар Гугниром, подобный грому, остановил всякие споры.       — Ваша тоска по брату объяснима. Но так более продолжаться не может. Он мертв.       Один говорил все тем же ровным тоном, а Локи показалось, будто ему ударили под дых. Он бледно посмотрел на злого Тора и в смятении сжал кулаки.       — Я запечатываю ваши воспоминания о нем. Отныне вы забудете его имя, его лицо, и всякая память о нем будет закрыта для вас. Я сказал! — Гугнир разрезал воздух, и Локи бессильно заплакал, оседая на пол рядом с Тором. Внешность, голос, розыгрыши, игры — все рассыпалось на части и стиралось в пыль. Имя близнеца исчезло из его памяти последним, растворившись в рыжем огне, и младший принц потерял сознание.       Гарри вырвало. Его сотрясала крупная дрожь, мир перед глазами плыл, шипение Лоя долетало как сквозь вату. Так плохо мальчику не было никогда. Краем сознания он заметил подбежавших взрослых, которые о чем-то его спрашивали, что-то кричали, кто-то кому-то звонил. Затем мальчика подхватили на руки, и единственным, о чем мог думать Поттер, был Лой. «Беги, спасайся, люди не должны тебя поймать», — вертелось в его голове. Он не чувствовал тела, и постепенно сознание тоже начало угасать.       — Лой, почему так все вышло? — Гарри сидел на крыше, поглаживая пригревшуюся змею по ромбовидной голове. Небо понемногу становилось оранжевым от света заходящего солнца. — Я чувствую себя так, словно меня прожевали и выплюнули.       — Мой яд безопасен для человека, от него тебе бы так плохо не было, — питомец попробовал воздух языком. — А еще ты не потерял второй кожи, когда упал без сознания.       — Правда? — мальчик изумленно посмотрел на укушенную руку. — Значит, внешность не спадает даже когда я это не контролирую?       Змей неопределенно повел головой, показывая, что не уверен.       — Вчера твой запах снова изменился.       — Что в этот раз? — усмехнулся Гарри.       — Опустел. Пропал. Пахнешь пустотой, — прошипел змей. Поттер не был сильно этому удивлен. Вчера утром по дороге в школу, когда Лой его укусил, мальчика вдруг скрутило и появилось чувство, словно от него что-то оторвали без наркоза. Очнулся он в доме Дурслей, куда его принес родитель кого-то из его одноклассников, и целый день скитался от кухни до комнаты неприкаянным призраком, не понимая, что он потерял. Только к следующему вечеру его попустило.       — Я хочу спросить. Все змеи такие как ты?       — Такие? — тягуче прошипел змей, поднимая голову на уровень с хозяином.       — Такие умные.       — Не знаю. Я начал осознавать себя только после встречи с тобой. Что-то привело меня к тебе. От тебя исходил запах, — Лой приподнял нос, будто подбирая слово. — Словно я должен с тобой быть. Люди, наверное, не различают таких запахов.       У Гарри против воли вырвался смешок.       — Ты прав, таких запахов мы не понимаем.       Змей коснулся языком корки на ранках от своих клыков.       — Ты не такой, как люди. И болезнь твоя не человеческая, — Лой повернулся носом в сторону хозяина. — Но я чувствую, что мы должны подождать, чтобы понять, что это.       — Змеи — символ мудрости, — усмехнулся Гарри, поглаживая его по шершавой чешуе. — Я верю. И, пожалуйста, больше не кусай меня.       Настроение было очень странное. Хотелось залезть на фонарный столб и сбрасывать оттуда голубей. Гарри чувствовал себя как никогда бодрым и живым. Не особо вникая в причинно-следственную связь своих поступков, он прилепил завучу на спину бумажку с надписью «Пни меня», у девочки из старшего класса незаметно умыкнул резинку для волос с зайчиками, связав ею свои волосы, а на уроках его тянуло смеяться от всего класса, такими забавными они ему казались. Вот один неловко пытается передать записку своему приятелю с соседнего ряда. Дилетант, хотелось прошептать Поттеру, который с изяществом базуки посылал маленькие скрученные клочки бумаги в затылок одному и тому же мальчику, при этом даже не отрываясь от учебника по литературе.       Началось все это три года назад, когда Гарри было семь лет. В тот день за ним попросили последить старушку миссис Фигг, поскольку Дурсли должны были уехать на несколько дней, а Гарри оставить одного. Не было причин волноваться о сохранности дома или, упаси Дева Мария, самого Гарри, но на присмотре настояла Петуния. Соседка миссис Фигг согласилась время от времени навещать ребенка. Но уже на второй день она совершила ужасную ошибку: предложила мальчику покормить кошек, которых у женщины было до ужаса много. Гарри случайно опрокинул банку с молотым перцем прямо в корм котам, которые в этот момент вовсю его уплетали. Вой стоял замогильный, кошки еще два дня чихали и вытирали морды, а Гарри обходили десятой дорогой. Это стало неожиданным облегчением, потому что у него постоянно было чувство, что кошки за ним следят.       Затем Гарри попробовал любопытства ради насыпать меловую крошку на стул однокласснику. Делать гадости оказалось так здорово, что Гарри больше не мог остановиться. Это не было наркотиком, скорее потребностью, как дыхание. Будто что-то глубоко спящее в нём пробудилось после того случая с котами миссис Фигг, и утраченная часть личности Гарри встала на место. Поначалу это было что-то мелкое и даже глупое, что мог сделать обычный ребёнок. Как котёнок, только пробующий новую игрушку на зуб, Гарри изучал собственные возможности и предел чужого терпения. Но детские проказы были ниже его достоинства, и тогда... он попытался использовать силу. Необъяснимые способности, которых не было больше ни у кого, подчинялись легко, как дыхание. Ничто не вызывало столько восторга, как предметы, покорно взлетающие в воздух по его команде. Иногда даже удавалось заставить их намертво клеиться к разным местам. Полученный результат показался ему на самом деле вдохновляющим - ошарашенные взрослые, выпучившие глаза и бегающие по коридорам в поисках проказника только сильнее разжигали в Гарри азарт.       Что говорить, на всех этих шалостях ловкость мальчика выросла до небес, он мог буквально на лету вымазать муху лаком для ногтей, что однажды проделал на спор с Дадли. Заставлять вещи летать получалось всё легче и легче. Чем меньше была вещь, тем быстрее она перемещалась. Но верхом его магического искусства стало перевоплощение. За три года он немного освоил это умение, и оно на самом деле оказалось незаменимым. Он часто перевоплощался в других людей, — для шалостей, естественно — а иногда, разнообразия ради, в кошку, и играл с Лоем в "охоту". Однажды он даже попытался стать невидимым, и у него почти получилось. Во всяком случае, питомец на несколько секунд потерял хозяина из виду. Поттер уже не видел своей жизни без своих способностей, не говоря о том, что они выручали его поддельной внешностью...       Да. Не хотелось это признавать, но в свои десять он по-прежнему выглядел едва ли на пять с половиной лет. Маленькое, круглое, инфантильное лицо со слишком большими детскими глазами раздражало его взрослеющий разум, и он наотрез отказывался смотреть на себя в зеркало, когда снимал маскировку. Иногда было даже удивительно, почему его магия не заканчивалась, но он не думал об этом. Другие дети заслуживали мести Гарри просто за то, что они росли и менялись, а он нет. Даже если эти самодовольные маленькие засранцы и не догадывались о причине этих таинственных розыгрышей, свалившихся им на головы.       Что до того, стоит ли их разок превратить в пятилеток, чтобы они прочувствовали, каково ему... Что ж, Гарри об этом подумает.       Жертва обстрела бумажками вертел головой, зло шипел на своего давнего врага, которого и подозревал в этом гнусном действе, но ни разу не подумал на всегда такого скромного и тихого Гарри Поттера, который был полностью поглощен увлекательной историей о Беовульфе — победителе Матери монстров и короле датского племени — и совсем-совсем не использовал левитацию, чтобы запускать снаряды… Нравился ему этот Беовульф: безрассудный, обезбашенный, жадный до власти и денег, настоящий герой без стыда и упрека! Жаль только, что помер от лап дракона. Вот Гарри бы сперва принял облик Матери монстров, чтобы снизить бдительность зверя, а потом…       Вздохнув, он закрыл книгу, поднимаясь вместе со всеми по окончании урока. На выходе из школы его взгляд вдруг зацепился за странного мужчину, закутанного в черный плащ, несмотря на жаркую погоду. «От него странный запах, — сообщил Лой. — Он отличается от других людей».       Гарри, который до этого лишь краем глаза наблюдал за мужчиной, встал чуть в стороне от выхода из школы, наблюдая за этим человеком в открытую. Тот отвечал тем же.       — У него такой же запах, как у меня? — тихо спросил он Лоя.       — Нет. Ты пахнешь пустотой и огнем. От него запах странной травы и металла.       — Он тоже умеет колдовать? — глаза мальчика загорелись неподдельным любопытством. Змей, обвивший его талию под рубашкой, какое-то время помолчал, принюхиваясь.       — С такого расстояния не пойму. Твой запах заглушает.       — Значит, нужно подойти ближе… — прошептал он, практически не шевеля губами.       Профессор Зельеварения сам плохо понимал, зачем он сегодня пришел сюда, к маггловской школе, посреди бела дня, когда он мог использовать этот выходной — а их выпадало на год очень немного — на эксперименты, интересную книгу, просто отдых от школьников, в конце концов. И куда он пошел? К школьникам…       Может, на него из-за Хогвартса легло проклятие? Куда бы он ни пошел — повсюду школьники. Не захватили ли они мир, пока взрослые смотрели по сторонам? За такими невеселыми мыслями декан Слизерина едва не пропустил появление объекта своей… нет, не слежки. Намеренно подстроенной случайной встречи.       Мальчишку он сразу же узнал по шраму в виде молнии, который тот даже не думал скрывать, зачесывая длинные аспидно-черные волосы назад. А еще — по огромным зеленым глазам, которые насмешливо обвели взглядом толпу детей, что торопились домой. Это несколько выбило Снейпа из колеи. Он не видел этого ребенка шесть лет, и, в целом, ожидал изменений. У него сердце обливалось кровью от сочувствия к ни в чем не виноватому сыну Лили. Самый оптимистичный результат, на который он надеялся после шести флаконов зелья (от которых разум должен стать нестабильным на всю оставшуюся жизнь) — это забитый моральный калека, вечно жмущийся по углам, заклейменный больным и не осознающий, для чего живет… Но только не изящно плывущего сквозь толпу ребенка с красивой светлой кожей, задорно приподнятыми уголками рта и хитрыми яркими глазами. Целая буря эмоций, от изумления до облегчения, бурлили в Северусе, но он не дал им отразиться на своем лице. В конце концов, хоть он и использовал Магглоотталкивающие чары, Поттер был волшебником, о чем сразу же и заявил, нагло уставившись на декана Слизерина. «Такой же наглый, как отец», — мелькнуло, было, в голове Снейпа, но он осекся. Поттер не был похож на отца ни на йоту, впрочем, на мать он тоже не походил: черты лица более острые, нет дурацких очков, волосы не торчат как будто после урагана, а лежат изящными длинными прядями на плечах. Глаза, хоть и были зелеными, разительно отличались прищуром. Не было ни высокомерного взгляда сверху вниз (как у мордредового папаши), ни добрых морщинок улыбчивой Лили. Складывалось впечатление, что Гарри вообще ни в кого не пошел. Либо же пошел не в того… Снейп чуть побледнел. Быть того не может! Рано еще судить, на кого похож мальчишка. Но эта внешность…       Мальчишка все это время стоял в стороне, не сводя с него взгляда и чуть шевеля губами, но разобрать, что он говорил, было трудно. Наконец, Гарри плотоядно улыбнулся и двинулся в его сторону.       Поттер остановился напротив, какое-то время изучая мантию и руки, сложенные на груди, и только после этого зеленые глаза поднялись на лицо. Улыбка стала по-настоящему змеиной.       — Маг… — тихо произнес Гарри, с восхищением вглядываясь в угольно-черные глаза Снейпа. Декан Слизерина с легким интересом приподнял бровь. Из-под бесформенного свитера, обвив шею мальчишки, показала голову светло-коричневая змея, попробовав воздух языком и уставившись на мужчину оранжевым глазом.       — Лой, осторожнее, — проворчал Поттер, отвлекаясь от взрослого мага и оглядываясь, чтобы змея никто не заметил.       Это было… неожиданно. Сын истинных гриффиндорцев — и змея? Не то, чтобы Северус имел какие-то предубеждения насчет факультетов, но это и правда поражало.       — Простите, что так внезапно пристал, — без капли раскаяния извинился мальчишка. — Лой говорит, что вы колдун, но ваш запах отличается от моего. Я первый раз встречаю другого мага. Меня зовут Гарри.       Профессор слегка наклонил голову. Змееуст? Еще интереснее…       — Северус Снейп.