Изумрудная паутина

      Дневник и впрямь оказался ничем не примечательной тетрадкой. Кроме зловещего имени в ней вообще ничего не было. Ни проклятий, ни ядов, ни темной магии, ничего из этого Снейп не обнаружил. Поттер просто нашел игрушку и забрал ее у директора. Декан Слизерина устало вздохнул и потер глаза. Снова убил полтора часа ни на что, а ведь давно мог спать…       Поднявшись с кресла, он сунул дневник в ящик стола и направился в свою комнату. На пороге он остановился и просто глупо уставился на кровать.       Кажется, впервые в жизни он позволил кому-то так глубоко забраться к нему в душу. Этот мальчишка и правда видел его насквозь. Только зла он совсем не желал — Гарри и сам к нему привязался. Пусть и пытался им манипулировать. А Северус… поддавался, просто понимая, как манипулируют дети. Утром они клянчат конфеты, угрожая не есть кашу, а вечером доверчиво лезут на руки и открывают все свое сердце. Своих детей у Снейпа никогда не было и, похоже, не будет. Да и не доверял ему больше никто так же сильно. Даже Дамблдор полагался на него лишь из-за его долга. Один только Поттер был искренним безо всякой причины. Он, в сущности, такой ребенок…       Мальчику что-то снилось. Он сбил одеяло куда-то за спину и обнимал своего змея руками и ногами, шевеля глазами под закрытыми веками. Золотистая рептилия покорно терпела, положив голову хозяину на шею. Заметив Снейпа, Лой никак на него не отреагировал. «Доверяет?» — мелькнуло в голове профессора, но он был слишком уставшим, чтобы думать. Напрочь забыв о том, что собирался спать на диване, он накрыл мальца одеялом, а сам повалился по другую сторону кровати — благо, та была довольно широкой — и мгновенно уснул прямо в мантии.       — Не боишься тут сидеть? Забилась бы в свою конуру, как все, и дрожала до наступления утра.       Голос за спиной не застал врасплох фигуру, сидящую на перилах.       — Твои ловушки на нас больше не действуют. Убивать ты нас точно не хочешь. Чего мне бояться?       Ульв хрипло рассмеялся. Подчиненные маленького ётуна полностью оправдали его ожидания. Пока все, начиная с третьих и заканчивая седьмыми курсами нервно оглядывались и спотыкались о растянутые веревки, эти словно затылком чувствовали опасность и больше не тряслись над каждым шорохом.       — Ну и как оно — служить тому, кто младше тебя лет на восемьдесят?       Ленва пожала плечами, безо всякого страха становясь на узкие перила Астрономической башни, балансируя над пропастью.       — Я свободна. Этого достаточно, — она вздохнула, подняв глаза к звездам. — Я долго была в заточении… Никогда не собиралась подчиняться, но я чувствую, что он превзойдет всех. Дракон достоин своего имени. Он пока сущее дитя, но стоит огранить этот алмаз, и он захватит весь мир. Такому не стыдно служить.       Фенрир сложил руки на смуглой груди. Шрам от драконьих зубов уже почти исчез.       — Головастиком был — головастиком останется.       — Не ври, волк. Я знаю, зачем ты нас мучаешь, вот только на мне это перестало работать полвека назад. Я прошла через такое, что твои ловушки — как два раза почесаться.       — На то они и детские игрушки, — он расхохотался. — Но знаешь, твоя тюрьма, по сравнению с моей, как райский курорт.       — Какие слова ты знаешь… Курорт, ядерные бомбы… Всегда поражалась твоей осведомленности, Фенрир, — Ленва показала легкую заинтересованность.       — У меня было время на изучение, — мужчина фыркнул, одернув небрежно распахнутую черную рубашку. — Роль пса на поводке тебе подходит, Грид.       — Как и тебе, Ульв.       Они оскалились друг другу. Фенрир покинул башню, а Ленва, свесив ноги со своего насеста, повисла вниз головой, рассматривая звезды.       — Красиво… — улыбнулась она сама себе. Ответом ей было лишь завывание ветра.       Темному магу не спалось. Что-то зудело на краю сознания, словно рана внутри головы, которую никак не почесать.       — Мой Лорд, — тихо произнес Барти. Он заметил, что Волдеморт бодрствовал, и решил, что самое время рассказать важные новости. — Орден Феникса… Он вновь собирается. Они подозревают, что вы возродились…       — Что?! — зашипел тот, вскидывая гневные алые глаза на слугу и вламываясь к нему в сознание. В сознании Крауча-младшего все, как обычно, было упорядочено. На передний план вышли воспоминания о разговоре со шпионом в Министерстве. Нимфадора Тонкс — новичок мракоборец, недавно вступившая в Орден — переговаривалась с Кингсли в укромном месте. Они вскользь упоминали Волдеморта… Смена воспоминания: в этот раз подозрительные шевеления Аластора Грюма и Дамблдора, к которому зачастили бывшие члены Ордена. Порознь эти сведения ни о чем не говорят, но вместе…       Волдеморт покинул голову судорожно вдохнувшего Барти, раздраженно сцепив зубы. От магического выброса рядом взорвался стакан.       — Круцио! — рявкнул он, направив палочку на Крауча. Тот с криком рухнул на старые половицы, забившись в агонии. Отменив заклинание, Темный Лорд судорожно выдохнул. Нагайна обеспокоенно приблизила к нему голову.       — Хозяин?       — Как они узнали?! Это невозможно! Метки не должны были среагировать! — то, что можно было назвать его лицом, исказилось в злобной гримасе. — Предатели?!       — Уверяю вас, мой Лорд… Среди доверенных людей только я, Долохов и Нотт, и ни один не посмел бы предать вас… — сипло ответил Барти.       — Тогда как?! — он вдруг замер. — Поттер…       Слуга скулил на полу. Его организм был сильно ослаблен из-за ритуала создания плоти для Лорда, Круциатус дался ему слишком тяжело. Но Волдеморту было наплевать. Он судорожно размышлял.       — Мог ли мальчишка… Наверняка. Это все Поттер, — он сам не замечал, что нес полный бред, но Барти не посмел прервать загадочных мыслей повелителя. — В ту ночь между нами образовалась связь и он все понял. Ну конечно, — он безумно засмеялся. — Конечно… Ведь он мой первейший враг… И я использую его кровь. Мальчик, Который Выжил, станет тем, кто даст мне тело!       Утром Гарри понял, что что-то не так. Он чувствовал Лоя, и это было нормально. Но вот что-то еще не давало ему покоя. Открыв глаза, он увидел помятую черную мантию, в которую он упирался лбом. А под мантией, судя по всему, была спина. И спина эта принадлежать могла только одному человеку.       Расплывшись в довольной улыбке, мальчик без малейшего стеснения обнял профессора руками. С раннего детства ему нравилось спать с кем-то на одной кровати, но с Дадли было не очень удобно. То ли дело отец… Совсем другие ощущения. Надежность и тепло так и фонтанировали от этого человека, пусть он и пытался скрыть настоящие чувства за маской Ужаса Подземелий. Естественно, Поттер позаботился, чтобы никто из его стаи ничего плохого о профессоре не думал. Как-никак, он намеревался терроризировать Снейпа до тех пор, пока тот сам не признает его. Заочно он уже считал того своим родителем, и плевать ему было на Джеймса Поттера. Этот человек давно умер, да и не знал Гарри его совсем. Но вот Снейп близко, и, похоже, внутри уже принял его, раз позволил юному волшебнику такую наглость — спать в своей кровати. Видеть профессора таким было чертовски мило.       — Может, уже перестанете улыбаться мне в спину? Клянусь Мерлином, я даже отсюда это чувствую, — в привычной манере проворчал зельевар.       — Не хочу, мне все нравится.       — Вы такой же, как ваш отец, — скорее в шутку, чем серьезно хмыкнул Снейп.       — Неправда, у нас с вами глаза разного цвета.       Смущение вдруг ударило в голову, выметая все мысли. Не зная, что сказать, он разозлился — скорее на себя, чем на ребенка.       — Хватит, я не ваш отец! Я не хочу быть заменой Поттеру! — брякнул он первое, что пришло в голову. И тут же пожалел о своих словах. Гарри со скоростью звука отскочил к дверям. Вид он имел до того бледный, словно вся кровь ушла из его тела; глаза горели лихорадочным огнем, а руки мелко подрагивали. Почувствовав состояние хозяина, ручная змея тут же набросилась на профессора, намереваясь вгрызться тому в лицо.       — Лой.       Челюсти остановились, не дойдя до цели. Снейп с ужасом наблюдал, как два ряда смертоносных клыков скрываются в пасти рептилии, так и не превратив его лицо в фарш. Змей соскользнул с кровати, быстро скрывшись за дверью вслед за Поттером.       — Нет… Я не то имел ввиду… — выдохнул Северус неизвестно кому.       Два дня стая Дракона ходила по струнке и боялась лишний раз вдохнуть. Гарри был сам не свой, реагируя на любую фразу, как голодная мантикора — на мясо. Любого, кто имел наглость подойти к нему, он одаривал таким взглядом, что тот быстро передумывал и ретировался с поля зрения. На Снейпа Гарри больше никак не реагировал, ни на уроках, ни в коридорах, словно его не существовало. Впервые в жизни уроки Фенрира показались ему отдушиной: Поттер набрасывался на Ульва снова и снова, не давая вставить свои пять пенсов даже Нарви. Ульв отметил ужасное состояние ученика и тут же поспешил разжечь его еще больше колкими замечаниями. Под конец Дракон был в такой кондиции, что просто выбросил свой эсток и набросил вторую кожу собаки, вгрызаясь в шею Фенриру — тот даже среагировать не успел, когда из раны обильно хлынула кровь, заливая грудь и землю вокруг. «Наконец-то он заткнулся», — стрельнула единственная связная мысль в ошалевшем мозгу Гарри. Бросив учителя на земле и даже не думая вытирать кровь с подбородка, он просто направился к Черному Озеру, полночи просидев на берегу и рассматривая далекий берег, где тлел огоньками окон Хогсмид. Драконица свернулась вокруг него клубочком, положив голову на колени, и молчала, тихо поддерживая «маму». А внутри юного волшебника все понемногу перегорало. Не заметив того, он провалился в сон.       — Господин?.. — тихий голос звал его со стороны. — Очнитесь…       Безразлично приоткрыв глаза, Гарри увидел Тома Реддла. Тот странно на него смотрел, сидя на коленях.       — Что с вами? В вашем внутреннем мире словно ураган прошелся… Теперь здесь еще хуже, чем раньше, — невесело улыбнулся крестраж.       — Ничего, Том. Совершенно ничего.       Свой внутренний мир Гарри видел впервые. Он лежал на чем-то каменистом. Это была гора, но какая-то странная, словно у нее счесали половину верхушки, оставив неровный срез. И правда, как ураган.       — Господин, простите, что пропал. После того, как на вас напал Фенрир, меня вышвырнуло из дневника… на несколько минут я очутился в вашем теле и мог видеть его глазами, а затем провалился в темноту и очнулся только сейчас… А все уже было так, — он неопределенно махнул рукой на окружающий мир. — И больше не чувствую связи с дневником.       — Ясно, — Поттер лег на камни, уставившись в никуда. Том подсел ближе, не зная, что ему делать. — Не утруждайся, Марволо. Ты тут не помощник.       — Вы можете мне рассказать, — после заминки решил Реддл. — В конце концов, я-то точно никому не расскажу.       — Ты же можешь видеть воспоминания? — вздохнул он. — Не хочу рассказывать. Просто посмотри.       Во внутреннем мире Гарри был царь и бог, потому Реддла окружила серебристая дымка. Через несколько минут она исчезла, оставив крестраж растерянно моргать. Он опустил глаза и как-то скривился.       — Я вас понимаю, господин. Мой отец был магглом. Мать околдовала его, а затем осталась ни с чем, в итоге родив меня в приюте, где и погибла. Я с рождения сирота. Тот я, который Волдеморт, вероятнее всего, уже убил отца. Я бы так и сделал.       Гарри приветственно махнул рукой, предлагая лечь. Том после некоторого колебания устроился рядом с ним. Вид на небо открывался просто потрясающий. Так они и лежали в молчании, каждый не думая о своем, и это молчание показалось обоим самым ценным в жизни. Спустя целую вечность Реддл вдруг улыбнулся. Поттер, заметив это, тоже приподнял уголки рта. Тяжесть отпускала. На голых камнях под пальцами Гарри начала незаметно пробиваться молодая зеленая трава, скромно зеленея в этом причудливом мирке, где не было никого, кроме них двоих. И Том снова почувствовал это непривычное для него ощущение. Преданность. Повернув голову к Гарри, он без слов посмотрел на него, и Поттер опустил веки, принимая его.