Руками не трогать

      Как Гарри и ожидал, после вечернего пира возле кухни не было не души. Он подошёл к огромной картинке с фруктами и привычным движением пощекотал нарисованную на ней грушу. Подождав, пока фрукт перестанет смеяться и откроет проход, Поттер вошёл в столовую. Вообще, идея прикрывать столовую самой большой картиной в Хогвартсе — далеко не самая лучшая.       Попасть в столовую мог буквально кто угодно, на кухне добрые эльфы-домовики, которые так и желали поделиться приготовленной едой, а груше достаточно буквально мимолётного касания для того, чтобы захихикать, так что удивительно, что в столовую ходило так мало народа. Если бы Дамблдор действительно хотел, чтобы в столовую никто не попал, он бы сделал более совершенную систему защиты, так что такая маскировка, по мнению Гарри, была сделана лишь для атмосферы секрета. Человек, который найдёт столовую случайно, будет невероятно этому рад, и ему даже не придёт в голову, что ту «великую тайну», которую он открыл, знают все учителя и ещё куча студентов.       — Гарри Поттер, какая честь! — своим радостным вскриком незнакомая домовиха отвлекла Гарри от размышлений.       — Привет, — поздоровался он. — Позовёшь мне Наудю?       — Конечно! — снова воскликнула она и убежала вглубь столовой.       Пока Гарри ждал Наудю, ему пришлось «отбиваться от эльфов». Он отказался от шоколадного и тыквенного торта, а также серьёзно расстроил крохотного эльф… Эльфёнка? Домовёнка? В общем, крохотного эльфа-домовика. Тот едва не заплакал, когда Поттер не взял его клубничный кекс.       Правда, вскоре совесть дала о себе знать, и Гарри пришлось всё-таки принять подарок. Вероятность того, что Снейп завербовал себе эльфа на кухне и подложил яд в клубничный кекс — крайне мала. НО ОНА БЫЛА, так что первым этот клубничный кекс попробует петух Хагрида. Их много, их не жалко.       — Привет, Наудя, — подпрыгивавшего эльфа Поттер увидел издалека.       Наудя был смышленым эльфом, с которым Поттеру повезло познакомится при самом первом посещении кухни. Гарри полностью доверял эльфу и позволял регулярно предоставлять ему пропитание.       Несмотря на все слова Тонкс о его схожести с Грозным Глазом, они так же и во многом отличались. Грюм не доверял никому, даже своей ученице — Тонкс, да даже Поттеру и, вероятно, даже к самому себе он не испытывал стопроцентной веры. Реддл также заявлял, что полностью доверять нельзя никому. Но круг доверия самого Поттера был огромен, что подчёркивало его отличие от двух близких ему людей. В него без сомнения входили: Грюм, Тед, Андромеда и Нимфадора Тонкс, Чжоу Чанг, Колин Криви, Том Реддл, Джастин Финч-Флетчли, эльф Наудя и почему-то Джинни Уизли.       Была ещё группа людей, которая заслуживала доверия Поттера, но всё же некоторые сомнения в их сторону были: Рон Уизли, Эрни Макмиллан, Флитвик и Дамблдор. С Флитвиком Гарри не так часто общался, а Дамблдор «упал» в глазах Поттера после пары замечаний от Реддла. В список же самых злостных врагов Поттера входили: Пирс Полкисс, Снейп, а также Волдеморт, в чьём существовании Гарри так и не был уверен, несмотря на слова Грозного Глаза. Список наименее злостных был поменьше — Захария Смит и Малфой с дружками.       Поттер предпочитал держать в голове людей, которые могут внезапно напакостить или у которых можно попросить помощи.       — Гарри Поттер, простите Наудю, он был занят заготовлением…       — Не волнуйся, я знаю, что это первый учебный день и у тебя наверняка много дел, я не сержусь, — поспешил успокоить эльфа Поттер. — Я насчёт сока, ты заготовил бочку?       — Конечно! Наудя — хороший эльф, он не такой, как Добби! Бочка стоит справа от входа, она накрыта брезентом.       — Ага, я уже говорил, что давно в этом убедился. Ты — не Добби, ты Наудя! — заявил Гарри, чувствуя, что Наудя так никогда и не успокоится, пока он не укажет на то, что они отличаются. Он повернулся обратно и почти сразу заметил большую бочку.       И ведь надо было при первой встречи с Наудей Поттеру брякнуть, что он с недоверием относится к эльфам-домовикам из-за того, что эльф Добби напакостил ему по приказу хозяев. Наудя счёл эту фразу за вызов, якобы этой фразой Гарри вызвал его на дуэль. «Вперёд, Наудя, докажи мне, что ты лучше Добби», — определённо именно так эта фраза звучала в ушах у Науди. И теперь тот при каждой беседе сравнивал себя с Добби, которого он и в глаза не видел, при этом ругал его и всячески заступался за всех эльфов, убеждая Поттера в том, что Добби — исключение из правил.       — Там сок, да? — уточнил Гарри.       — Конечно! Наудя может поменять содержимое бочки, только прикажите! Хотите кваса? Может быть, другого сока? Чая? Воды?       — Нет, меня всё устраивает. Ресток! — Гарри нарисовал магическую линию между фляжкой и бочкой с соком.       Довольно сложное, но невероятно полезное заклинание, которое Поттер по настоянию Грюма выучил после некоторой практики в Комнате-по-желанию. Это заклинание устанавливало невидимый тоннель для жидкости между двумя предметами, позволяя одному из этих предметов черпать жидкость из другого. Именно по этому принципу всё это время и работала фляжка Грюма, Гарри же воспользовался той же схемой.       — Спасибо тебе, Наудя, я тогда пойду в спальню, скоро отбой, а я хочу хотя бы в первую ночь в Хогвартсе лечь спать вовремя.       — До свидания, Гарри Поттер. Наудя будет постоянно следить за бочкой и пополнять содержимое!       Гарри попрощался с эльфом, вышел с кухни и пошёл в спальню.       Система бесконечного запаса воды оказалась слишком простой. Достаточно было в начале года зайти к эльфу и попросить его заготовить большую бочку чего-нибудь питьевого. В первый раз Поттер решил не жадничать и остановился на воде, но потом задумался, а почему бы при таких лёгких условиях не обеспечить себе запас чего-нибудь более вкусного, чем вода?       — А зачем тебе фляжка? — Колин Криви решил нарушить молчание.       Третьекурсника Пуффендуя Гарри заметил уже давно. Тот зачем-то следовал за ним ещё с кухни, видимо, считал, что действует незаметно, но благодаря Грюму, Поттер даже, наверное, невидимку смог бы заранее обнаружить… Хотя тот случай со старшекурсником Слизерина и Чжоу в конце прошлого курса до сих пор вызывал мурашки по коже. Каким же он был слепым!       — Ну, как зачем? Пить, — не обернувшись, спокойно ответил Гарри. — Для чего ещё она может быть нужна? Не в квиддич же ей играть?       — Я так и понял, что пить. Но я всё же не понимаю, для чего тебе фляжка, — не отступал Колин. — Я ведь её ещё давно заметил, но всё никак не решался спросить. Все всегда пьют и едят в столовой, вода в общем доступе, зачем носить с собой ещё и фляжку?       — Ну, бывает такое: в квиддич играешь, пить хочешь, а не можешь, до столовой-то далеко, а тут фляжка! — сказав это, Гарри пристыдился, он вспомнил, что ещё недавно считал, что Колин у него пользуется полным доверием. — Ладно, забудь, что я сейчас говорил. На втором курсе мне кое-кто подлил в стакан одну гадость… Больше не подольёт…       Гарри, не оборачиваясь, продолжал идти в сторону гостиной Пуффендуя, так что реакции Криви он не увидел. Но, впрочем, молчание и отсутствие вопросов говорило само за себя.       — Не злишься на брата? — Поттер решил продолжить беседу с Колином.       — С чего бы это?       — Ну, из-за распределения. Он предпочёл пойти на Гриффиндор, а не к нам.       — Да не, — махнул рукой Колин. — Гриффиндор — это тоже хорошо, меня Шляпа тоже туда отправить хотела, но я решил пойти к тебе…       — Ко мне? — Гарри настолько удивился, что всё же обернулся. — Мы же до Хогвартса не знали друг друга!       — Ну, и что? Я о тебе читал. Если уж ты предпочёл Пуффендуй, то это определённо один их лучших факультетов!       — Я ничего не предпочитал. Шляпа сама меня туда отправила, она также раздумывала о Когтевране и Слизерине… Иногда мне кажется, что меня тут все ненавидят, а иногда, что половина Хогвартса на самом деле мои фанаты. Может и Джинни Уизли тоже решила прервать традицию своей семьи, руководствуясь «моим выбором факультета»? А Помона Стебль решила стать деканом, зная, что в будущем на её факультет поступит Гарри Поттер?       — Не думаю, — Колин заметил усмешку Гарри и пояснил: — Нет, со Стебль ты явно прав, я не согласен насчёт Джинни. Она определённо пуффендуйка, на уроках очень тихая, всё время молчит и открывает рот, только когда её спрашивают. Я считаю, что ты не туда копаешь. Вот по Финч-Флетчли явно Гриффиндор плачет.       — Гриффиндор? — удивился Гарри. — С чего это ты взял?       — А ты сам не видишь? Он же почти такой же неугомонный, как Фред и Джордж Уизли, пытается участвовать во всех шалостях, шутит, спорит с учителями, да и вообще его характер явно больше подходит львам, чем барсукам. А вот Захария явно слизеринец, я с ним один раз пообщался и столько сходства с Драко Малфоем обнаружил.       — Вот он и перешёл на Слизерин… А знаешь, — задумался Поттер. — Было бы неплохо повторное распределение устраивать. В одиннадцать лет не у всех же характеры окончательно сформировываются, да к тому же есть ещё много спорных ситуаций, как у меня например. Мне было бы интересно, куда бы меня сейчас Шляпа отправила. Я думаю, что повторно на Пуффендуй, а ты?       — Без понятия. Я бы точно остался на Пуффендуе, а вот ты же скорее больше к слизеринцам принадлежишь.       — Это почему же?       — Ну, а ты вспомни квиддич! Мне сказали, что ты в финальном матче Рона Уизли заколдовал и снитч Седрику передал, самый грязный приём в истории квиддича, ещё тот матч против Когтеврана, где за тобой бладжер гонялся. И наверняка я ещё о многом не знаю, мы не так уж часто с тобой общаемся, как мне хотелось бы, да и прошлый год я вообще в оцепенении в Больничном крыле пролежал, а ты, по словам Дамблдора, тут василиска ловил. Мне кажется, что ты постоянно хитрить пытаешься, вот отсюда и Слизерин. Фляжка эта — тоже не самая обыденная вещь.       — Ты не прав, — не согласился Гарри. — Проявление хитрости — это не обязательно Слизерин, просто я стараюсь действовать наиболее… Наиболее… В общем, неважно. Если я надену Шляпу, она вновь отправит меня на Пуффендуй, я уверен в этом, давай закроем эту тему.       — Ну, как знаешь.       Тема была закрыта, и остаток пути они разговаривали о различных хобби.

* * *

      Несмотря на то, что новость о предстоящем Турнире взбудоражила всех студентов Хогвартса, учёба и школьные дела шли своим чередом. Прибытие студентов Шармбатона и Дурмстранга было запланировано на тридцатое октября. А до этого дня ещё было два месяца учёбы, которые из-за отсутствия тренировок по квиддичу прошли довольно обыденно. Поттеру было лениво тратить своё время на школьную программу, когда по многим предметам — не только по заклинаниям — он ушёл далеко вперёд. На почти всех уроках он спокойно зарабатывал баллы и получал высшие оценки уже даже без особой помощи Реддла. Единственное исключение — зельеварение.       Обоюдная ненависть Поттера и Снейпа, казалось, достигла своего пика. Все баллы, которые Гарри зарабатывал за превосходную учёбу, он тратил в мгновение ока при ответах на оскорбления преподавателя. Профессор же регулярно мешал ему учиться, ставил неудовлетворительные оценки за готовую работу, вероятно, подговаривал Малфоя подбрасывать в котёл не те ингредиенты. За эти два месяца Гарри покидал урок со скандалом аж четыре раза, а Финч-Флетчли, который за него вступался, отправлялся вслед за ним. И всё же Поттер, мысленно скрипя зубами от бессилия, возвращался. Зельеварение ему нужно было для того, чтобы стать аврором, а Дамблдор ещё на первом курсе обозначил свою позицию — профессора Снейпа он увольнять не собирается. Гарри пообещал себе, что как только он закончит школу и выучит наиболее мерзкие заклинания, он обязательно опробует их на Снейпе, тем самым отомстив за, пока что, четыре года издевательств. И если тот внезапно не сдохнет от злости, что не самый маловероятный вариант, то эти страдания продлятся ещё года три.       И всё же, несмотря на подготовку к будущему возможному участию в Турнире, выполнение домашних заданий и споры со Снейпом, Гарри находил свободное время для общения с Чжоу Чанг. Они, как и в конце третьего курса, вместе гуляли и беседовали о разных вещах. Правда, теперь они были парнем и девушкой, состояли в отношениях, по крайней мере, Гарри считал именно так. Они с Чжоу не заводили разговоры об этом, лишь изредка между ними мелькало что-то не совсем свойственное обычной дружбе.       И всё же это определённо были романтические отношения, они очень редко целовались и однажды, только однажды немножко побеседовали о чувствах. Но не считая этого, отношения между ними практически не изменились, и Поттер был этому только рад, он ещё не был готов к огласке их положения и чрезмерному проявлению чувств, он и целоваться-то толком не умел, и подозревал, что Чжоу его за это не упрекает только из вежливости. Поэтому сложившаяся ситуация полностью устраивала Гарри. Он встречался с девушкой, которая ему нравилась, но в то же время была ему и другом, с которым можно было поболтать и посоветоваться.       Так, благодаря совету Чанг, он, наконец, смог подарить нормальный подарок Тонкс на день рождения — чёрно-желтые серёжки. Чжоу заявила, что при выборе подарка не всегда нужно руководствоваться лишь интересами и желаниями человека. Нимфадора — неугомонный аврор с твёрдым, но в то же время задорным характером, она могла по желанию менять внешности, но она всё равно оставалась девушкой. А девушки любят украшения. Так что Поттер воспользовался советом и попросил Комнату-по-желанию показать все имеющиеся в ней украшения. Каких там только красивых драгоценностей не было — хватило бы, чтобы завалить подарками Тонкс, да ещё и половину женской части Хогвартса.       Розовый перстень из родохрозита приглянулся и самому Поттеру, ему пришлось применить всю имеющуюся силу воли, чтобы не нацепить его на палец и не расхаживать по школе. После долгих колебаний Гарри остановил свой выбор на довольно необычных серёжках, оформленных в цветах Пуффендуя. Через день после отправки подарка Поттер получил восхищённые комментарии от Тонкс, извинения за стеклянный глаз и обещание подарить такой же крутой подарок на его следующий день рождения.       Всё было хорошо. Однако Поттер жаждал приключений и уже гадал на тему, какое именно задание будет в первом туре. Так прошло два месяца учёбы. И вот наступило тридцатое октября — в школу приехали студенты Шармбатона и Дурмстранга.