***
Джулека уже давным-давно ушла в свою комнату и сейчас разговаривала с кем-то по скайпу. Кажется, это была Роуз. Лука сказал, что они созваниваются каждый раз, когда ложатся спать. Это было чертовски милым. Но не я, не брат Джул еще не собирались укладываться спать. Мы все так же сидели на его кровати и мило общались. Мне было очень интересно узнать о том, какой музыкой, помимо Джаггета Стоуна, он увлекается. Наиграв мне один небольшой мотив на акустической гитаре, я сразу же узнала песню Placebo — Meds. Его это удивило, ведь раннее никто не узнавал то, что он играет. Временами он даже думал, что музыка — это не его. I was alone falling free Trying my best not to forgetЯ был одинок в свободном падении, Изо всех сил стараясь не позабыть…
Звуки, исходящие от хитрых махинаций тонкими пальцами луки по гитарным струнам, были воистину прекрасны. Маринетт очень сильно хотелось, чтобы он перестал скрывать свой талант. Он мог бы собирать целые залы, не хуже чем Джаггет Стоун… — Почему ты скрываешь это ото всех? — наконец поинтересовалась она, — Это так восхитительно. Я бы наслаждалась твоей игрой хоть каждый день. В ответ на это, Лука лишь мило улыбнулся и выдал: — Моя музыка не для всех, Маринетт. Я не хочу быть таким, как они, — он взглянул на свою стену, которая была буквально полностью завешена рок-плакатами. — Они наживаются на своем творчестве, а я… Я играю для души. Я играю для тех, кто мне нравится. Его философия звучала стояще. Кажется, раннее Маринетт еще никогда не встречала таких людей, которые никогда не хотели бы заработать на том, что он делает. Например, тот же Адриан Агрест: ему никогда не нравилось ни работа Фотомодели, ни занятия китайским, ни игра на фортепиано… было не совсем понятно, что ему вообще в этом мире интересно. Чем больше Маринетт сближалась с Лукой, тем больше Адриан казался ей гнилым, мерзким типом. — А что нравится тебе? Хм, а ведь Дюпен-Чен уже давненько не задавалась подобным вопросом. Да ей, впрочем-то, его никто и не задавал… А кому это должно быть интересно? Матери, которая помнит тебя как милую пухлую девочку, увлекающуюся модой и проектирующую собственные образы и наряды? Хах, уже все давно не так. — Мне нравится худоба. Изящество, которое комбинирует с ритмичностью… Мне нравится активный образ жизни, но в то же время, меня уже два раза увозили на скорой помощи с отравлением медецинскими препаратами… Каждый раз удивляюсь тому, что они успевают меня спасти. — Ты чудесна, Маринетт. — на его лице промелькнула грустная улыбка; — Такие люди еще нужны нам живыми.***
Ей было чертовски комфортно с ним. Благодаря его музыке, голосу, разговорам… Она смогла немного оправиться. Пошла в школу, возобновила общение со своими былыми друзьями… Но они ее уже не восхищали так, как раньше. Они уже не были для нее позитивными айдолами, на которых нужно равняться. Они стали для нее позитивными фальшивками с натянутыми улыбками, которые общаются с Маринетт только ради самоутверждения. По сути, никто за нее особо и не переживал все это время. Даже Алья. Судя по ее инстаграму, она отлично провела время с Нино. Шли недели, месяцы… Лука и Маринетт стали близки, как никогда. Удивительно. Одна случайная встреча, одно случайное знакомство может привести к такой крепкой дружбе. Дружба. Да, Маринетт просто дружила с Лукой, а вот Куффен — нет. Он искренне любил эту девушку. Думаете, стал бы он своему просто-другу позволять приходить к нему домой в любой момент, обнимать, слушать то, как он играет на гитаре, а иногда и давать попробовать сыграть самостоятельно… Нет, ни в коем случае нет. Порой он даже Джулеку к себе не подпускал так близко, как Маринетт. Так жаль, что она этого не понимала. Глупая, глупая Маринетт, которая и не заметила, как потихоньку начала превращаться в Адриана Агреста, который в далеком прошлом довел ее до селфхарма, изнеможения и самоненависти. Но Лука помог ей с этим справиться. Как жаль, что она не может найти способа, как отплатить ему за это. Но способ-то лежит на поверхности. Как всегда.***
— О боже мой, это ведь сам Лука Куффен! — наигранно и шутливо произнесла брюнетка, которая вновь решила навестить своего давнего друга с гитарой. Подумать только, они дружат уже целый год. Сегодня их первая годовщина. — Оу, посмотрите только, кто еще нежится в своей кроватке… — в ее руке был смартфон, который записывал все на видео. Она подошла к парню ближе и немного растрепала его волосы. Они такие… Шелковистые. Дюпен-Чен это уже не раз подмечала. — Ммм… — кажется, такое пробуждение было приятно Куффену, но он все еще не спешил открывать глаза. — Помнишь ли ты, Лука Куффен, какой сегодня день? — Хммм… — он потянулся в кровати, после чего, наконец, распахнул свои глаза. Он немного опешил, увидев, что Маринетт сейчас снимает. — Кажется, ровно год с того дебютного концерта Джаггета Стоуна в Париже. — разумеется, он прекрасно помнил, какой сегодня день. Этой ночью он засыпал с мыслью о том, что утром к нему прибежит счастливая-счастливая Маринетт, которая этим днем точно не даст ему покоя. Его шутка вызвала у Дюпен-Чен такой искренний и звонкий смех, который являлся усладой для его ушей на протяжении всего года. — А к чему эти папарацци? — Как это к чему? — вопрос парня ее поразил, — Мы с тобой дружим уже год, я хочу запечатлеть этот знаменательный день от начала и до конца! — Получается, это наше общее памятное видео? — натянув на лицо свою привычную, очаровательную ухмылку брюнет наконец-таки поднял свой взор на Маринетт, и отметил, что сегодня она также прекрасна, как и всегда. Значит, все хорошо. Возможно. — Ну, что-то вроде того. — Тогда, позволь мне, — он выхватил камеру из ее рук, — Ты тоже должна присутствовать на этой записи!***