***
— Сегодня буду поздно, не засиживайся и ложись спать, — слова прозвучали какими-то чересчур грубыми и холодными. Со стороны может показаться, что Чонгуку всё равно и он произносит это чисто для приличия, но Тэхён то знает, что он делает это со всей искренностью, что имеет. — Опять буду ночевать без тебя, — младший прикрывает свою наготу легкой простыней и сладко потягивается. Будь у него возможность, он бы закрыл в этом огромном доме себя с Чоном и никому бы не отдавал. Одна мысль, что запах его Чонгука кто-то слышит, сводит с ума. К нему могут прикасаться и с ним могут говорить совершенно посторонние люди, из-за чего зубы на тонкой коже губ с силой сжимаются. Тэхен братом одержим и этого не скрывает.***
Чонгук откинулся на сидение своего любимого «роллс-ройса», устало прикрывая глаза. Его люди поймали чужаков, которые, видимо, не знали, на что подписываются, когда пробирались через границу. Он в который раз проклинает отца за то, что тот ввел в его обязанности проверять перебежавших. Ехать к загородной набережной для того, чтобы испачкать руки в чужой крови, не приносит должного удовольствия. Чонгуку бы над живой плотью поиздеваться, поковырять и медленно смаковать еще теплую кровь, а не пистолем лишать жизни бесстрашных, смертных людишек. А еще он мечтает побыстрее оказаться в теплой постели Тэхена, чувствовать тоненькие, вырисовывающие узоры на груди пальчики и просто наслаждаться моментом. Ведь он тот, кто понимает его даже без слов: тулится к перенапряженному телу, обнимает, прикрывает глаза и щекочет шею дыханием, незамысловато водит руками, лаская оборотня и улыбается, когда чувствует отдачу с его стороны. — Приехали, — оповещает спокойный голос с водительского сиденья, и слышится звук тормозящих машин сзади. Перед будущим наследником охрана торопливо открывает дверь и сопровождает к давно ожидающим их пограничникам. Человек рядом рассказывает краткую историю о том, как им удалось перехватить двух людей, пересекающих границу, и Чонгук, на удивление, его слушает. Двое совсем еще зеленых альф решили нарушить закон, который люди и оборотни установили много столетий назад. Они будут за это отвечать. — Отпусти, ублюдок! Чонгук слышит чужие крики, когда спускается по небольшому склону к когда-то людному пляжу и пачкает кожаные ботинки мокрым песком. Ноги вязнут в бледно-желтой каше, тем самым вызывая желание как можно быстрее покинуть нелюдную местность. Обычно жертвы сидят тихо и молятся богам о пощаде, боясь быть съеденными волками. Но эти двое были слишком уверенными в себе. — Что за писк? — голоса стихают, как только Чон ступает на паркет и проходит внутрь, засунув руки в карманы. Соклановцы, что до этого всячески издевались над неспособными на отпор людьми, вмиг расходятся, услышав голос будущего лидера. Местность, на удивление, запахом страха не пропитана, и Чон намерен это исправить. Чонгук подходит к дерзко смотрящему ему в глаза парню и поднимает того с земли, придерживая за ворот растянутой кофты. — Отпусти! — выплевывает мальчишка в лицо волку, несмотря на то, что недавно нанесенные удары отдают глухой болью в ногах — виду он не покажет. — Ты всего лишь псина, которая много о себе возомнила. Чонгук устало выдохнул и швырнул парнишку обратно на землю, принимая пистолет из рук подошедшего помощника и направляя дуло на вмиг притихшего человека. — Не надо. Чон с безразличным выражением лица глянул на второго чужака, который впервые за эти несколько минут произнес хоть что-то. — Иначе что? — подняв бровь, альфа снял предохранитель с оружия и лениво покрутил его в руке. Реакция смертных всегда забавляла его. Они так мило жмурятся, умоляют их отпустить и думают, что, нарушив правила, их, как низшую сторону, отпустят. Просто будут угрожать, но убивать не станут. Если так, то они ошибаются. Чон Чонгук никогда не даёт слабину, никогда не промахивается и никогда не жалеет виновных. Два выстрела раздаются почти одновременно, припечатывая много говорящего человека к бетонному полу тяжелыми пулями.***
Юнги хватается за голову и проклинает игнорирующих его звонки абонентов. Шел третий день, как брат не появлялся дома и в душе от этого неприятно щиплет. Он сжимает волосы в кулак и не знает, куда себя деть от душераздирающих переживаний, что так и норовят поглотить его прям сейчас. — Черт, — Мин проводит рукой по мокрой щеке и в который раз приказывает себе успокоиться. Но не выходит. Истерика накатывает неожиданно и окунает в волну боли, не предупреждая. От неприятного чувства хочется спрятаться, спрятаться в объятьях любимого человека, но тот, как назло, неожиданно пропадает и хоть малейшие признаки жизни не подает. Куда бежать и к кому идти, Юнги не знает. — Я вернусь через пару часов, разогрей ужин к моему приходу, хорошо?! — это было последнее, что сказал Сичэн и, оставив поцелуй на лбу младшего, скрылся за дверью. Мин тогда недоверчиво посмотрел вслед уходящему и решил, что если себя чем-то занять, то он и не заметит, как старший вернется. Но он не вернулся. Третий день, как от него ни слуху ни духу и Юнги из-за этого только сильнее ненавидит себя. Ведь чувствовал это противное ощущение тревоги еще задолго до того, как Сичэн оповестил, что идет по делам якобы с другом, чье имя даже не удосужился назвать. Мин невольно вспоминает старые увлечения старшего, перебирает все, начиная от хобби и заканчивая предпочтениями в отдыхе. В клуб или излюбленный бар тот пойти не мог, ведь подобные заведения посещал исключительно с друзьями и никак иначе. Юнги откидывает эти варианты сразу, ведь никто из близких тому приятелей понятия не имеют, куда Сичэн мог пойти. Противный звонок на телефоне раздается на всю комнату, заставляя погрузившегося в себя парня вздрогнуть и лениво посмотреть на экран. То, что номер знакомый Юнги замечает не сразу, ведь все эти три дня занимался именно тем, что обзванивал неизвестных себе, но знакомых старшему Мину абонентов. — Здравствуй. Ты случайно не знаешь, где Сичэн? Он три дня не появлялся дома, — говорит заученную фразу на автомате, лениво откидываясь на спинку дивана. У него синяки под глазами глубокие, ссутуленные плечи и руки дрожат — бессонные ночи дают о себе знать. — Они с Ченом собирались прогуляться вдоль реки, подробностей не знаю. Юнги широко распахнутыми глазами смотрит в выбеленную стену напротив, даже и не думая полагаться на слова неизвестного парня. Если это действительно так, если старший действительно ходил к разделяющей две территории реки, то причин его отсутствия очевидна, но Мин отказывается в это верить. Его брат зависает где-нибудь в клубе, расслабляется после сдачи экзаменов в компании лучших друзей. Он не мог вот так просто сорваться к отталкивающей все живое реке и проникнуть на территорию оборотней. Территория границы тщательно охраняется, там повсюду камеры и детекторы движения. Он просто не мог, ведь так?