В комнате была полнейшая тишина. Никто из разбойников не то что разговаривать, двигаться и дышать боялся. Одна Дадан сидела и курила, спокойно смотря на братьев, прибывших несколько минут назад.
— Опоздали вы, горе-друзья, — затянулась разбойница и встала, собираясь приготовить обед. Детишки все-таки принесли мясо, чего добру пропадать? Дети вздрогнули и нахмурились сильнее. А Эйс сидел, как в трансе и схватился за голову. На ребят было больно смотреть, и женщина думала, что хоть еда их успокоит.
— Босс… — Догра опасался, что атаманша сейчас получит звездюлей от ненормального и плохо соображавшего Портгаса. Только дурак, как Луффи, не понял бы, что происходило между Люси и сыном Роджера, а взрослые, которые наблюдали все со стороны, и подавно сложили два плюс два. Беготню и заботу Эйса, помимо братьев, даже их вечные ссоры всегда прекращались благодаря тому, что старший брат Луффи мог вовремя взять себя в руки и сильно не повздорить с девочкой. И тут, Люси сбежала в море, где очень опасно, а она одна, маленькая девочка, против людей постарше и без своих ключей,). Та ночь могла быть их последней, косвенно по его вине.
И хоть это - не любовь (да и какая любовь в 10 лет?), а просто внимание самого мальчишки, который просто не привык о ком-то заботиться, что говорить о том, что Люси — девочка? С ними сложнее и к ним нужен подход такой, чтобы сильно не расстроить. Хорошо, что хоть у Хартфилии не переходный возраст или дни, когда их босс звереет пуще прежнего.
На улице послышался топот, и дверь открылась с грохотом. На пороге стояла заплаканная Макино с еле дышащим мэром. И только тогда разбойники подумали, что сейчас произойдёт самое ужасное. Сабо нахмурился и недоверчиво посмотрел на прибывших. Его посетила не самая приятная мысль. Как он понял, Люси сбежала утром в деревню и не могла не зайти к барменше, а раз эта самая барменша здесь и в таком виде, на ум приходит только одна мысль. Его глаза расширились, и он резко встал, что даже Эйс посмотрел на него.
— Т-только не г-говорите, что Люси… — дворянин дрожащими ногами подошёл к девушке и вцепился в неё всеми силами. Он неверяще уставился на Макино, но та, зажав рот руками, отвернулась, слезы потекли ещё сильнее, и тогда Сабо повернулся на старичка, что хмурился. Тени залегли под его глазами, и Вуп Слэп с болью и скорбью оглянул всех. Некоторые разбойники начали плакать, а у Дадан сигареты выпали от осознания произошедшего с Люси. Эйс и Луффи в непонимании смотрели на них.
- "Что происходит?"
— Что с Люси? — Портгасу не нравился настрой собравшихся, а Луффи схватился за него, как за спасительную соломину, чтобы самому не заплакать от атмосферы. Поняв, что от разбойников он ничего не добьётся, Эйс, держа за руку младшего брата, посмотрел на мэра, который смог бы ему объяснить, так как один не рыдал, как девчонка после расставания. Откуда у него такие ассоциации, ведь он ещё ни разу не видел подобного. Старик поймал его взгляд и закрыл глаза рукой, голос его немного дрожал:
— Корабль, на котором она плыла, был затоплен морским королем, выживших нет, даже среди моряков. Люси на глазах у всех утопилась.
Магра державшийся изо всех сил тоже заплакал, а братья уставились в одну точку. Сабо отпустил платье Макино. Рядом послышались всхлипы, и Эйс с расширившимися зрачками посмотрел на Луффи. Тот рыдал, глотал сопли и чуть ли не скулил, не стараясь даже хоть немного быть тише, а наоборот. На весь дом разразился громкий плач Монки, отчего Макино, не сдержавшись, опустилась на пол и больше не старалась скрыть дрожащие губы, плача. Эйс с раздражением осмотрел всех и остановился на Луффи, рыдающего сильнее всех.
— И чего ты ревешь, Луффи!?!? — зло крикнул в сердцах Эйс, а в глазах плескалась боль. Он замахнулся, чтобы успокоить младшего, но Сабо его остановил. У самого глаза на мокром месте стояли, но тот держался, за что Портас был ему благодарен.
— Люсииииииииии! — взвыл Луффи раненым волком, содрогаясь всем телом, и упал на колени.
— Хватит плакать, Луффи!!! Плакса!!! Какая же ты плакса!!!! — Эйс не мог смотреть на Монки. Сабо отвернулся, вздрагивая и тихо плача. Эйс хотел ударить этих двоих, а больше всего себя. Он винил только себя в смерти заклинательницы.
Он мог просто пропустить мимо ушей её слова, он мог просто сказать, что послушал бы её историю в другой раз, он мог не злится от того, что Люси произнесла уже такое раздражающее имя.
Он многое мог изменить в ту ночь, но его гордость сыграла злую шутку над ним, и теперь сын Короля Пиратов пожинает плоды.
Разбойники, Макино и мэр вышли из общей гостиной на улицу. Видеть слезы Эйса им нельзя. А видеть слезы этих троих вместе больно.