Пока не потеряешь сердце

      Фиолетовый росчерк молнии слетел с палочки Долохова и понесся к Гермионе. Мгновением ранее пущенное Гермионой Силенцио промахнулось, и под движущиеся губы Долохова росчерк прибавил в размерах. Он уже почти коснулся Гермионы, когда маленькая светловолосая молния нырнула наперерез, и большая часть сияния поглотилась изящной, почти хрупкой фигуркой Луны. Глаза обеих девочек закатились, смешное пробковое ожерелье Луны осыпалось пеплом, редисочные сережки слегка выцвели, и обе девушки осели на пол.       Гарри краем глаза увидел эту картину, и это чуть не стоило ему свободы, а возможно, и жизни. С трудом, в последний момент уклонившись от Ступефая неизвестного Пожирателя Смерти, он ощутил быструю смену чувств: ярость, беспокойство, отчаяние и, когда ему показалось, что девочки выдохнули, надежда. Что-то дрогнуло внутри него и затряслось, магия вокруг Гарри усилилась и собралась в почти видимый кокон. Следующая атака пробила Протего оппонента, как бумагу, и тот сломанной куклой отлетел в стену.       Следующим был Долохов. Гарри, уклонившись от неизвестного багрово-фиолетового сгустка, не мудрствуя, приложил его Экспеллиармусом, который, тем не менее, вышел настолько сильным, что Долохов улетел почти на другую сторону зала, да там и остался…       — Похоже отбегался, — как-то отстраненно подумал Поттер. — Гермиона, — Гарри тут же принялся трясти девочек, — Луна, очнитесь…       — Что од с дими сдедад? — Невилл выполз из-под стола и на коленях подобрался к ним с другой стороны. Нос у него распухал на глазах и беспрерывно кровоточил.       — Не знаю…       Невилл кинулся щупать запястье Гермионы и потом Луны.       — Буйс есть, Гарри, дочно есдь. Правда очедь сдабый.       У Гарри отлегло от сердца, даже голова закружилась.       — Они живы?       — Ага, по-боебу, да. Бо их набо срошно в бодьбицу…       — Как бы их быстро туда доставить?       — Бомобики могли бы.       — Домовики, ты имеешь в виду, как Добби?       — Великий Гарри Поттер звал Добби! Добби так счастлив! А что случилось с Месяцем и Гренджи великого Гарри Поттера, сэр?       — Добби, ты можешь доставить их в больничное крыло Хогвартса и сказать Мадам Помфри, что в них попало неизвестное заклинание Долохова?       — Добби все сделает.       Миг – и трое исчезли.       Дальнейшее слилось для Гарри в какой-то непонятный туманный водоворот… Отдельные элементы мозаики носились в его мозгу: вот он стоит один против восьми пожирателей смерти, вот пожиратель хватает пришедшего Гарри на помощь Невиллa, вот пятеро орденцев прибыли на помощь, безумная Беллатрикс, Сириус, отлетающий в арку, попытка Круцио, дуэль с Воландемортом и даже так взбесивший его разговор с директором о пророчестве — все это сливалось и плыло на фоне величайшего беспокойства о доверившихся ему девочках, лежащих сейчас в больничном крыле.       Быстрым шагом двигаясь в больничное крыло, Гарри вспоминал конец разговора с Дамблдором. Нет, разговор был интересным, только вот слишком много на него навалилось, и доверия к одному старому молчащему козлу уже не было. Да еще его замечания о том, что «извини, быть префектом - слишком много для тебя», «извини, мой мальчик, но мне нужно срочно в Швейцарию на заседание МКМ на неделю, так что домой к Дурслям тебе помогут добраться члены ордена». Домой! Ага, конечно.       И вот наконец этот бешеный бег закончился, Поттер стоит в больничном крыле и слушает Мадам Помфри, с ужасом понимая, что его беспокойство было не напрасным…