По твоей прихоти

Известие о смерти Фригги почти нисколько не расстроило Сиф, скорее, даже обрадовало, ведь это был веский повод вернуться в Асгард и вновь увидеться с любимым мужем. Да и в последнее время отношения со свекровью совсем не ладились, ведь та неуклонно защищала так ненавистного теперь Сиф Локи, выставляя все таким образом, словно Тор сошел с ума, принудив сына к свадьбе. Но царица знала, что это все игры Локи, его жалкие попытки разрушить царскую семью и самому занять трон. А Тор, чтобы не до конца опорочить свою репутацию, принял правила игры йотунского приемыша, пользуясь им, конечно же, в своих целях. И Сиф понимала, что это только на время: когда-нибудь глупая игрушка надоест,Тор просто ее выкинет и примет назад свою любимую дорогую жену. Царица послушно ждала этого времени, ждала, когда Тор, наконец, наиграется, когда с позором выпроводит мерзкую йотунскую тварь обратно в Йотунхейм. Когда пришло известие об отравлении царского супруга, Сиф молила норн об его скорой кончине, ведь тот даже не приходил в себя, а его состояние не улучшалось с каждым днем, наоборот, становясь все хуже и хуже. И только перед самым отъездом из Ванахейма дворцовые фрейлины сообщили, что Локи очнулся и вполне хорошо себя чувствует, что он будет присутствовать на похоронах вместе с царем по правую руку. Преисполненная радости Сиф вмиг погрустнела. Совсем не она будет стоять со своим мужем, а дешевая подстилка, что теперь зовется царским супругом. Огорчало и то, что дочь ее была на стороне Фригги, а следовательно - на стороне Локи. Сколько Сиф ни пыталась ее разубедить, рассказать о мерзких поступках Локи, та ни в какую не соглашалась с матерью. Но отношения их в последнее время не внушали оптимизма: мать и дочь почти не общались, могли едва обмолвиться парой фраз за завтраком, не более... А сейчас Сигюн находилась в Асгарде, и как она смогла улизнуть, царица так и не смогла понять. Но главное, сегодня она должна увидеть Тора, поговорить с ним и объясниться. Он должен ей сказать, когда закончится этот спектакль. Оказавшись в обсерватории, Сиф надменно взглянула на Хеймдалля. Тот вновь надиктовывал свои бредни писарю, нисколько не обращая внимания на гостью из Ванахейма. Царица была одета в длинное черное платье с красным корсетом. Одежда такой расцветки специально пошивалась для всех членов царской семьи, в особенности для царя с царицей. Сиф забрала все свои торжественные наряды в Ванахейм и не сомневалась, что Громовержец будет соответствовать ей сегодня по статусу. Сигюн должна была встречать мать у входа в обсерваторию и едва не опоздала к ее прибытию - впрочем, Сиф намеренно приехала пораньше. Окинув дочь недовольным взглядом, она цокнула языком: - Ты царевна! Можешь хотя бы раз соответствовать своему положению! Откуда ожоги?! - она взяла дочь за подбородок и повертела голову той в стороны. - Тц, что за кошмар?! Сигюн отвела взгляд, не зная, что делать. Вдруг она увидела, как Хеймдалль, не отрываясь от своего занятия, едва заметно покачал головой, и поняла: Сиф не должна знать о том, что случилось. - Так получилось, - тихо сказала она. - Так получилось что? Какое безобразие! - фыркнула Сиф и прошла вперед, не дожидаясь дочери. - Расскажи мне, как ты время в Асгарде проводишь? - Ну, сама знаешь: тренировки, дядя Тюр постоянно гоняет, - повторяла царевна одну и ту же легенду. - Похороны... Тут богиня смерти приехала, все еще здесь, - добавила она, идя следом. - Дядей это пугает, а отца бесит. - Хела в Асгарде? - настороженно спросила Сиф, немного пугаясь. - Что она-то здесь забыла? За своим отродьем приехала? - царица зашагала быстрее, из-за чего Сигюн приходилось догонять мать. Нахмурившись, та вздохнула: просить мать не говорить так о Локи было бесполезно. - Она же больше понимает в лечении йотунов, тем более, она его мать. Вот, Локи теперь выздоровел. И потом, не такая уж она и злая. - Да, а потом разрушит пол Асгарда. И вы все будете бегать и плакаться: "Как такое могло произойти?", - зло прошептала Сиф. - Что хорошего в том, что теперь он здоров, а? Снова будет хвостом перед отцом крутить? Ненавижу его. Ненавижу! - Мам, перестань. Все хорошо будет, - Сигюн догнала мать и взяла под руку. - Нам надо спуститься к берегу, там уже все собрались. - Пойдем, - Сиф накинула на лицо вуаль и кивнула головой. Уже более размеренным шагом дочь с матерью спускались к берегу, где у самого края воды стояла вся царская семья во главе с царем.

***

Погребальная ладья была почти пуста: от Фригги не осталось даже тела, даже праха. На солому положили лишь ее верный меч, прядь волос, что она отстригала раз в пару лет после смерти Одина, да букет ее любимых белых цветов, что нарвал Видар незадолго до захода солнца. И оттого смотреть на полупустую ладью в полумраке, освещаемом лишь маленькими огоньками в руках у каждого аса и асиньи, было еще больнее. В эти минуты Тор как никогда раньше ненавидел красные вставки своего траурного камзола. Ему казалось, что от этого цвета все похороны превращаются в клоунаду, и был благодарен Локи за то, что тот настоял на абсолютно черном наряде для себя и матери. Громовержец незаметно для всех запахнулся в плащ с одной стороны, где красного было больше всего, и посмотрел на братьев. Видар смотрел в одну точку, комкая в кулаке золотой манжет камзола. Во взгляде Тюра по-прежнему читалось неверие: как так могло произойти, как Фригга могла так просто умереть ни с того ни с сего? Бальдр посматривал наверх, где его сын Форсети стоял с луком в руках, ожидая, когда Тор подаст знак стрелять. Локи тихо и смирно стоял рядом со своим супругом. Лицо его выражало глубокую скорбь, хотя на самом деле ему было все равно. Он никогда не любил такого рода представления, ведь ничем другим происходящее и не являлось. Фригга и так уже находится в царстве мертвых, к чему вообще проводить похороны? Тем более, в погребальной ладье лежало даже не ее тело, и даже не остатки пыли, что покоились теперь в пропасти Свартальвхейма. Конечно, он очень скучал по бабушке, ведь он любил ее и до сих пор не мог поверить в ее кончину, но сожалеть он перестал на второй день, решив, что скорбью ничего не исправит. Главной целью его стало исполнение плана, что они придумали вместе с семьей в Йотунхейме. Этим он отомстит за Фриггу и за себя, разумеется, ненавистному супругу. Убить, может, он и не убьет, но сделает все возможное, чтобы тот страдал до конца своих дней. Подняв взгляд, царевич увидел, как Сиф вместе с Сигюн спускались вниз по каменным ступеням. Даже сквозь вуаль царицы он видел полный презрения взгляд. Локи лишь ухмыльнулся про себя и отвернул голову, когда мать с сестрой поравнялись с царской семьей. А Тор даже головы не повернул к своей бывшей жене. Из рассказов Фригги и Хеймдалля он знал, что та все еще мнит себя его любимой и единственной женой, а всех, кто думает иначе, считает предателями, поддавшимися чарам Локи. Он понимал, что виноват в ее состоянии, и усугублять ее безумие не хотел, но обычаи требовали, чтобы и Сиф присутствовала на похоронах. Громовержец был уверен, что бывшая царица обязательно воспользуется возможностью поговорить с ним, но что сказать ей, он не знал. Оглядев присутствующих, Тор поднял руку и резко опустил, давая Форсети знак. Тотчас же стрела с горящим наконечником взмыла в воздух и, очертив в ночном небе идеально ровную дугу, вонзилась в солому в погребальной ладье. В мгновение ока ладья оказалась объята пламенем и двинулась вперед, к краю Вечного моря, а затем лучники позади Форсети также отправили свои стрелы в полет, поджигая и другие лодки, что вместе с ней провожали Фриггу в последний путь. Один за другим маленькие фонарики в руках асов поднялись в воздух, и вокруг стало светло, как ранним утром - совсем как в детстве, когда Всематерь приходила разбудить своих сыновей перед уроками и завтраком... Аккуратно, чтобы не увидела мать, Сигюн повернула голову чуть влево и шепнула - так, чтобы Локи услышал: - Ты как? Локи отвел глаза в сторону, встречаясь со взглядом сестры. И так же шепотом ответил: - Уже все в порядке, не нужно беспокоиться, - а потом заметил через вуаль ожоги на лице царевны и перебинтованные руки, что, видимо, не влезли в перчатки. - Что с тобой произошло? Вместо ответа Сигюн выразительно посмотрела на отца, а потом устремила взгляд в сторону погребальной ладьи, что уже подплывала к обрыву, горя янтарным пламенем. - Ты серьезно? Из-за его спасения и ты пострадала? - Локи старался не поднимать голос и даже через шепот было слышно, сколько гнева обращено в сторону Громовержца. - Что на вас нашло, пока я умереть пытался? - Не говори никому, прошу тебя, - зашептала Сигюн горячо. - Разве можно было иначе? Дядя Хеймдалль понял все только тогда, когда ты был без сознания, и сразу же сказал бабушке. - Мне спасибо за попытку самоубийства, - сквозь зубы процедил слова Локи. - Я никому не собирался об этом говорить. И вообще, нельзя было подождать, пока он сам не сойдет с ума и, как папочка, не выпрыгнет в окно? Зато бабушка жила бы... Царевна прикрыла рот рукой, сдерживая истерический смешок: - Ты думаешь, она бы стала жить, зная, что с ним такое и что она ничем не может помочь? Думаешь, она бы не попыталась все исправить? Твоя мать тебя из мира мертвых вытащила! - она всхлипнула, пытаясь не заплакать, хотя, казалось бы, откуда взяться слезам после стольких дней и ночей, наполненных рыданиями?.. - Отец не стоит того, чтобы для него жертвовать жизнью. Он сам виноват в своей зависимости. Не нужно было всем направо и налево доказывать свое превосходство. Гордыня не знала границ. И что теперь? Окружающие должны умирать и страдать из-за его слабостей? - Локи не обратил внимание на состояние сестры, отведя взгляд от нее и направляя его вперед на догорающую впереди ладью. Сигюн сжала зубы, чтобы не заорать прямо здесь, при всех. Нельзя было привлекать внимание, да и Сиф могла легко услышать их с братом разговор, и тогда ничем хорошим дело не кончится. - Он мой отец, - четко выговаривая каждое слово, промолвила она и тоже отвернулась, не желая продолжать этот разговор. Сиф поняла то, что дочь от нее что-то скрывает, и поэтому прислушивалась к каждому сказанному ее слову. Смысл был ей малопонятен, но она слышала, что сказал Локи, сколько мерзких слов тот наговорил про ее любимого Тора. Громовержцу стоило знать, какую тварь он держит рядом с собой, что у этого жалкого полуйотуна нет и грамма любви к нему. На удачу, после церемонии супруги разошлись в разные стороны: Локи пошел с матерью, а Тор направился в сторону дворца, отделяясь ото всех сочувствующих. Это и дало Сиф возможность проследовать за бывшим мужем. Нагнав его в одном из коридоров, она схватила его за руку, останавливая. - Тор, - не без радости в голосе произнесла любимое имя Сиф. - Ну, куда же ты бежишь? Обернувшись, Тор с грустью посмотрел на бывшую жену: - Мне нужно сейчас побыть одному, Сиф, прошу тебя, - очень мягко сказал он, чувствуя, как где-то внутри сдавливает свои кольца вина. - Ну что же ты? - ласково проговорила царица, подходя ближе и обхватывая руками лицо мужа. - Я все понимаю, Тор. На тебя столько свалилось в последнее время, но не нужно замыкаться в себе, не нужно унывать. Громовержец сжал зубы и прикрыл глаза. Это безумное обожание, ничем не прикрытое, а главное - ничем не обоснованное, порой пугало его, и оттого отвращение к самому себе становилось все сильнее. Сейчас он как никогда понимал, что нельзя было допускать, чтобы все зашло так далеко. Может, ему вообще не стоило жениться на Сиф, так беззастенчиво пользуясь ее любовью?.. - Да, ты права, - взяв себя в руки, пробормотал он. - Надо думать, как все исправлять, заняться делом. - Когда ты собираешься от него избавиться? - мило улыбнулась Сиф. - Я понимаю, что ты занят и у тебя самого есть прекрасный план, но мне просто интересно. Я заждалась, любовь моя... Тор застыл, услышав это. Осторожно сжав ее руки в своих, он отнял их от своего лица и произнес, тщательно подбирая слова: - Ты говоришь о моем супруге и первом советнике, Сиф. Прояви хоть немного уважения, прошу. - Я знаю, о ком я говорю, - Сиф надула губы, словно ребенок, которому не дали конфетку. - Ну, а тебе он зачем, Тор? Ты не удовлетворился еще? И, кстати, он тебя совсем не любит, говорит гадости направо-налево, а ты глаза на это закрываешь? Локи как-то по особенному тебя удовлетворяет, я не понимаю? - Я не жду от него любви, - тихо сказал он, понимая, что говорит правду: о какой взаимности могла идти речь после всего случившегося?.. - Я лишь не хочу войны. И потом, уже поздно, вам с Сигюн нужно возвращаться. Я велю проводить вас до Бивреста. - Что ты такое говоришь... Отошли его в Йотунхейм и все! Никакой войны не будет, ты сам это понимаешь! В чем же истинная причина того, что ты его держишь рядом?! - Сиф повысила голос, плотнее сжимая в руках ладони мужа и не давая ему отстраниться. Тор лишь покачал головой: - Сделанного не воротишь. Он мой супруг, хочешь ты это принимать или не хочешь. Возвращайся в Ванахейм, Сиф, не трави себе душу. - Я никуда не уйду! Ответь мне, Тор! - приказным тоном произнесла царица. - Он йотунская мерзкая тварь! Твоя подстилка, а не супруг! Что произошло? Я понимаю, что ты это говоришь, чтобы остальные не знали о твоем плане, о твоем настоящем к нему отношении, правда? - Сиф, - горько рассмеялся Тор, взяв бывшую жену за плечи. - О моем "настоящем" отношении скоро узнают все, кто только может, спасибо Локи. А тебе правда нужно ехать. И тебе, и Сигюн, вам обеим нужен отдых. Я распоряжусь. А теперь, прошу, оставь меня. - Вы... Вы что... Он носит твоего ребенка? - глаза царицы округлились от ужаса и осознания происходящего. Неужели Тор не собирался возвращаться в семью, предпочитая остаться с Локи? - Как же так? Зачем тебе это? - Прошу тебя, Сиф... - разговор этот утомлял Громовержца все больше. Сиф совершенно неправильно поняла его, но опровергать ее слова он не стал. "Надо будет сообщить совету, что Локи из-за яда потерял ребенка. Думаю, они точно пока отстанут от нас. Тьяльви все никак не угомонится... На пенсию его отправить, что ли?" Сиф стояла посреди коридора, прикрыв глаза ладонями, и даже не заметила, когда ее возлюбленный ушел от нее, оставляя одну. Она так и простояла, пока ее наконец не нашла Сигюн, которая повела сошедшую с ума мать обратно к Бивресту.