«Ты не должна смотреть на него… ты не должна смотреть на него… ты не должна смотреть на него…»
Она пыталась контролировать мысли, но запах лилий не давал сконцентрироваться. Кия уже видела его раньше, но юноша ещё никогда не подходил настолько близко. «Он понял, кто я, — мелькнула мысль в ее голове. — Он понял, что я его вижу, и теперь мне конец». Кия старалась улыбаться, вести себя как можно более непринуждённо, принимая заказы у посетителей. Краем глаза она заметила, что незнакомец тоже стоял в очереди, и чем ближе он подходил, тем сильнее становился аромат этих проклятых цветов. Ей хотелось кричать. Бросить все и убежать прочь, надеясь, что она сможет скрыться, как и несколько лет назад. Кия вспомнила, как впервые поняла, чем пахнет смерть. Девушка судорожно посмотрела на часы, осознав, что до конца смены осталось меньше часа и кафе скоро закроется. Дождь за окном почти прошел, поэтому людей становилось все меньше.Он рядом… Лилии…
«Не смотри на него… не смотри на него… не смотри на него…»
— Можно мне американо, я слишком замерз из-за этой сырости, — раздался бархатистый голос юноши. Кия смотрела сквозь него на девушку, которая пыталась определиться, что ей заказать: айс латте или имбирный чай. — Вы уже выбрали? — Кия улыбнулась, не отрываясь от глаз девушки.«Не смотри на него… не смотри на него… не смотри…»
— Да, я же сказал, американо… — повторил парень, чуть приподняв уголок губ, но его лицо все так же почти не выражало эмоций. Все внутри сжалось от запаха лилий. — Да, — улыбнулась неизвестная девушка, — делая шаг вперед, не замечая юношу, что стоял впереди нее. Хотя она и не должна видеть его… — думаю, что буду имбирный чай. Кия кивнула, сообщив о заказе бариста, и опять посмотрела на девушку. Запах лилий перестал быть таким сильным. Кия поняла, что тот юноша ушел. Она чуть выдохнула, наконец собравшись с мыслями. — Вы выглядите бледной, — нахмурилась девушка, что заказала чай. — Вам нехорошо? Та улыбнулась, покачав головой. — Кто-то из персонала принес букет цветов, наверное. Слишком сильный запах, — отмахнулась Кия, убирая купюры в кассу. Девушка наморщила носик, пытаясь понять, о чем она говорит. — Но, простите, я не чувствую запах цветов. В этот момент принесли ее имбирный чай, и Кия поспешила передать стакан. — С недавних пор я слишком остро ощущаю некоторые запахи. Девушка улыбнулась, сделав глоток. — В любом случае, хорошего вам вечера. — Она сделала еще пару глотков, отходя от стойки. На секунду Кие показалось, что девушка с чаем тоже заметила прекрасного парня за крайним столиком, но это было не так.Он все ещё здесь.
И запах лилий сковывал легкие, не давая спокойно дышать. Юноша неподвижно сидел на том самом месте, неотрывно смотря на Кию. Он продолжал быть там же, даже когда она вышла из кафе вместе с менеджером после окончания смены. Его силуэт в темном окне кафе был ещё более пугающим. Запах лилий все так же сковывал ее легкие.***
На его ладонях была кровь, которая тяжелыми каплями падала на ковер. Джин отшатнулся назад, не сдерживая испуг: комната пылала вместе с картинами, висящими на стенах, которые тоже были испачканы людской кровью. Он слышал крики и чувствовал, как легкие жгло от дыма. Джин ничего не мог видеть, кроме одного полотна, которого не касались языки пламени.Он почувствовал запах цветов…
Крики, которые Джин слышал, были его собственными. И вот уже он сидел на своей кровати, ощущая холодную руку дедушки на плече. — Опять снились кошмары? — тихо спросил он, присаживаясь на край постели. Джин кивнул, закрывая лицо ладонями, на которых пару мгновений назад он видел кровь. Щеки были мокры от слез. — Я видел вновь это место, — прошептал Джин, прекрасно понимая, что дедушка знает, о чем идет речь. Старик прочистил горло, поерзав на месте. Он опять чувствовал вину. Его ладонь все так же лежала на плече Джина. Старик осмотрел комнату, погруженную в ночной полумрак, и тихо спросил: — Ты знаешь, что должен узнать истину этого сна, иначе он не отпустит тебя. — Я не могу разглядеть, что нарисовано на картине, но эта галерея, — Джин поднял глаза на дедушку, — она словно из прошлого. — Это лишь знакомый образ, который рисует твое сознание, но ты должен понять смысл этого видения. Старик посмотрел на еще сырой холст, стоящий подле мольберта. Река Хан с небольшим судном, на борту которого безликие люди. Джин не видел их лиц. Он не знал, кто будет в этот раз, но понимал, что это случится. Рано или поздно. — Постарайся в следующий раз понять, что означала та картина из твоего сна, — сказал старик, поднимаясь с краешка кровати, напоследок потрепав Джина по голове. Тот кивнул, дождавшись, пока дедушка закроет за собой дверь, и откинулся на подушку, шумно выдохнув. Уже давно Джин так долго не разгадывал сны. Образ той картины был слишком нечетким… Однако он знал, что это важно. Его видения начались, когда Джину было семнадцать. В тот день он должен был умереть вместе с семьёй, но чудом избежал смерти. Это практически все, что он помнил о прошлой жизни. Образы матери и отца почти стерлись из воспоминаний, оставив лишь тусклую дымку из обрывков сознания. Дедушка говорил, что это лишь последствия шока, но Джин не верил. Он не помнил ничего, и никто не помнил его. Джин не смог уснуть, пролежав в кровати до утра. Он услышал, что дедушка проснулся, включив на кухне телевизор, принимаясь, как всегда, готовить завтрак. Только тогда Джин встал с кровати, бросив косой взгляд на десятки полотен в комнате. Он не помнил, что умел рисовать в прошлой жизни. Джин был уверен, что ни разу не держал кистей в руках. — Тебе надо поесть, — не оборачиваясь на парня, сказал дедушка. Джин сел за стол, молча уставившись в тарелку. Он исхудал за последние несколько дней, щеки впали, а под глазами виднелись темные круги. Все из-за дурацкого сна… — Знаешь, думаю, тебе стоит ещё раз рассмотреть поступление в университет, твои баллы весьма неплохи… Джин не слушал, что говорил дедушка; он уставился в экран телевизора, наблюдая за репортажем с реки Хан, где сегодня утром произошел пожар на рыбацком судне. Люди оказались заперты в кабине и погибли от отравления угарным газом. Дедушка замолчал, тоже переведя взгляд на экран. Они прекрасно понимали, что речь шла о судне, которое Джин нарисовал накануне. Его рисунки были всегда безмятежны, словно навсегда запечатляли момент до трагедии, которая должна произойти. Джин опять посмотрел на тарелку и спокойно принялся есть. С момента той трагедии прошло пять лет. Его семья была в картинной галерее, когда в ней произошло возгорание. Чуть позже пожарные сообщили, что это был поджог, но виновного никто не сумел найти. В этом пожаре были выжившие, как и Джин, но лишь он сумел выбраться из заблокированного зала, когда обрушилась вентиляционная шахта, в которой его и нашли. Джин чудом не отравился угарным газом, но остальным повезло меньше. Ожоги и ранения… Тело Джина не пострадало, но его сознание уже не могло быть прежним. Все это ему рассказали чуть позже, уже в больнице, также сообщив, что теперь он одинок. Джин не помнил, ни как оказался в шахте, ни почему он вообще был в той галерее с родителями. А теперь его жизнь — это череда снов, которые становятся явью. И эти рисунки — напоминание, что он все еще жив. Его картины покупали. Во многом благодаря тому, что дедушка был весьма знаменитым художником. Они жили в его студии, расположенной на окраине Сеула. Джин доел, краем уха продолжая слушать новости. Возможно, он ждал ещё каких-то происшествий, благодаря которым тайна сна, который так долго мучил его, будет наконец разгадана, но это было напрасно. Ещё ни одно событие не случалось раньше, чем появлялось на холсте. Даже если Джин сопротивлялся видению, образам в голове, он потихоньку начинал сходить с ума от мигреней и галлюцинаций. Кошмары оживали, но стоило поднести кисть к холсту и начать рисовать — боль отступала. Раньше это происходило редко, но в последнее время видения участились. Это случилось впервые еще в больнице, на третий день осознания того, что теперь он сирота. Джин ничего не понимал, ему казалось, что он обезумел. Врачи все как один говорили, что это психологическая травма, прописывая все новые и новые лекарства. Джин был на грани помешательства, но потом появился дедушка. Юноша прекрасно помнил тот день, когда впервые увидел его в своей палате. Странно одетый старик с седыми волосами, убранными в маленький пучок. Он появился так внезапно, что Джин решил, будто это часть его галлюцинаций. Старик положил ему на колени альбом с туго перетянутой лентой связкой карандашей. — Рисуй, — первое, что сказал ему старик. Джин ничего не понимал, он опрокинул голову на подушку, потянувшись к банке с успокоительными, но старик выбил таблетки из руки парня, повторив: — Рисуй, иначе не сможешь контролировать видения. Джин не знал, откуда этот старик в курсе, что происходит с ним, почему он вообще приказывал ему рисовать. Он отбросил альбом, чувствуя, как голова раскалывается на части. Вошедшая в палату медсестра увидела эту картину и поторопилась вывести незнакомца из палаты. Джин действительно сходил с ума. К ночи он уже не воспринимал, где реальность, а где сон. Никто не понимал, что с ним происходит и как это прекратить. Уже ночью, находясь в полубреду, Джин уронил взгляд на брошеный альбом. Он сполз с кровати, из последних сил беря в руки карандаш. Утром его нашли лежащим на полу, а возле него — альбом с изображением Сеула с высоты птичьего полета и пожара, дым которого шел из высотки самого дорогого торгового центра столицы. Чуть позже станет известно, что в сгоревшем небоскребе погибло двадцать человек, пострадало больше. Несколько этажей выжжены изнутри… Дедушка вновь появился утром того же дня. Он увидел альбом, который оставил для мальчика, и самого Джина, который чудом, по мнению врачей, избавился от мигреней. На следующий день его должны были выписать из больницы, но Джину было некуда идти. Родственников у него не осталось, а по странному стечению обстоятельств срок аренды квартиры, в которой он жил с родителями, истек в день пожара в картинной галерее. — Я знаю, что тебе некуда идти, — сказал старик, беря в руки альбом, рассматривая эскиз Джина. — Я знаю, что ты испуган и ничего не помнишь, но могу помочь по двум причинам. Джин молчал. Он молчал с самого первого дня в больнице, ему было страшно и одиноко. — Мне известно, почему это происходит с тобой и как это контролировать, — сказал старик, откладывая альбом, внимательно глядя на мальчика. — И вторая… — Его взгляд встретился с потерянным взглядом Джина. — Картинная галерея, в которой ты чуть не погиб, принадлежала мне.