***
Ровно в десять Северус вошел в ее кабинет. Гермиона все утро готовилась к этому моменту. В комнате было светло, она надела свою обычную рабочую одежду (слегка измененную, конечно). Она сняла мантию, чтобы не разрушать эффект. Черная юбка-карандаш длиной чуть выше колен была зачарована так, что стала более обтягивающей. Три верхние пуговицы на белой рубашке были специально расстегнуты. Вместо колготок она надела чулки с подвязками и дополнила образ черными кожаными туфлями на каблуках. Макияж включал в себя только тушь и персиковый блеск для губ. Ее волосы были распущены, она не забыла его реакцию на такую ее прическу. — Доброе утро, Северус, — поздоровалась она. — Спасибо, что согласился прийти. Мужчина рассматривал ее несколько секунд, прежде чем на его лицо вновь вернулась маска безразличия. — И не говори теперь, что я не способен идти на компромисс, — сказал он, сложив руки за спиной. Его поза ничего не выражала, но взгляд определенно изменился. Хотя он и пытался это скрыть, Гермиона понимала, что его беспокоят события прошлой ночи. «На это есть причины», — подумала она. Она села и налила им чай, он все еще стоял. — Пожалуйста, садись, — сказала она, указывая на стул. Он неуверенно подчинился. — Что ты хотела обсудить? — спросил он и взял в руки чашку. Она отклонилась назад, закинула ногу на ногу и наградила его самоуверенным взглядом. — Ты должен мне шесть оргазмов, — прямо сказала она. Его взгляд был бесценным. Гермиона не забудет его до самой смерти. — Прости? — спросил он после нескольких секунд тишины. Гермиона подалась вперед и положила руки на колени. — Мы занимались сексом шесть раз, и ты ни разу не удовлетворил мои потребности. Я была близко в последний раз, признаю, но ты все испортил, когда я назвала твое имя. Волшебник немедленно встал и, осознав, что все еще держит в руках чашку чая, резко поставил ее на стол. — Я понятия не имею, с чего вы решили, мадам… Гермиона встала, достала палочку и заперла дверь взмахом кисти. — Ох, если бы ты постарался, то понял бы, — она подошла к нему настолько близко, что могла коснуться. Но она не делала этого. — Прошлой ночью ты предположил, что я провожу наши пятничные вечера, думая о другом волшебнике… — она провела пальцем по пуговицам на его сюртуке. — Это не так. — Я… Я сказал… — Да, сказал, — перебила она его и убрала руку. — Если бы ты поговорил со мной, узнал меня лучше, ты бы понял, что я никогда не представляла другого мужчину, когда была в постели с тобой, — она положила руки на свои бедра. На его лице отразилось понимание, но он выплюнул: — Невозможно. — О, правда? Тогда почему я выбрала тебя? Мужчина был растерян. Она никогда не видела его таким. Он зарылся пальцами в свои волосы и посмотрел на нее. — Я думал, остальные кандидаты были ужасными. — Они не были… великолепными, я тебе скажу. — Кто? Она вздохнула, это не поможет. Она знала, что она не самая желаемая ведьма, но ее список наносил удар по ее самолюбию. — Картер Хиггинботтом. Северус фыркнул. — Ему же лет сто, как минимум! — Вот именно, — она закатила глаза, не желая слушать его издевательства. — И Хенсли де Лессепс. Глядя в другой конец комнаты, он пытался вспомнить это имя. — Министр иностранных дел? — Да. — Уважаемый человек, насколько я знаю. Думаю, моего возраста. Что с ним не так? «Он не ты», — пронеслось в ее сознании. — Помпезный и самовлюбленный. Он кивнул, соглашаясь с ее словами. Ей показалось, что он не знает этого волшебника и верит ей. — Кто еще? Что ты не договариваешь? — Рональд и Чарли Уизли, — сказала она, ожидая неприятностей. Она считала, что Северус говорит о Роне как о ее «тайной любви». Как же он ошибался! Он был потрясен, но быстро нашел это забавным. — Два Уизли? Удача была не на твоей стороне. Они размножаются, как кролики. Полагаю, ты не хотела рожать дюжину рыжих детей? Гермионе было неприятно слышать такие слова о людях, которых она считала семьей. — Нет. Она надеялась, что теперь развеет его представление о том, что она хочет другого волшебника. Но этого не случилось. — Теперь ты понимаешь, — мягко сказала она, двигаясь к нему. — Я могла выбрать другого, но выбрала тебя. Он посмотрел на нее. — Победа методом исключения? Не так уж и приятно, правда? — О чем ты говоришь? — Волшебник, которого ты хотела, был недоступен? — бесстрастно сказал он. — Он был женат уже несколько лет. Открыв рот, Гермиона уставилась на Северуса. Он серьезно? «Кто еще…» Она вспоминала свои прошлые романы, пытаясь понять, о ком он говорит. — Ты имеешь в виду Виктора? — все всегда думали, что она влюблена в звезду квиддича; теперь, когда Рон был ликвидирован, он стал наиболее вероятным кандидатом. — Северус, Виктор интересует меня не больше, чем Хагрид. — Нет, не Крам! — выплюнул он. — Гермиона, перестань играть со мной! Если ты не заметила, я не самый подходящий для этого человек! Разочарование накатило на нее. Она страдала из-за этого упрямого дурака шесть недель, и ее терпению пришел конец. — О, ради Мерлина! Просто скажи мне! О ком я фантазировала? — кричала она. — Я же должна узнать его личность! Он наклонился к ее лицу и прошептал низким опасным голосом: — Ты не первая ведьма, которую я теряю из-за Поттера, Гермиона. «Гарри?!» Теперь она была в шоке. Она не могла ничего ему ответить. Это смешно. Но Северус был в ярости. — Я знал, — усмехнулся он. — Знал, что в первую ночь ты… была готова… потому что думала о нем, — он направился к двери. — Нам обоим будет лучше, если ты снимешь заклятие, дорогая жена. Гермиона скрестила руки на груди. — Ох, какой же ты, блять, идиот. — Прости? — Ты слышал меня, Северус. Ты невероятно глуп для гения, когда разговор заходит о твоей собственной жене. Он не ответил, просто молча закипал. — Я не люблю Гарри Поттера, тупой придурок! Он мне как гребаный брат! Сама идея секса с ним мне отвратительна! — ее передернуло на этих словах. «Фу, мерзость! Гарри такой маленький и… такой Гарри!» Останавливая рвотный рефлекс, она посмотрела на реакцию своего мужа. Этот идиот все еще не верил ей! — Хорошая попытка. Но я видел вас вместе, Гермиона. Ты обожаешь его. — Да. Я не отрицаю. Я люблю его как семью. Почему тебе так сложно понять это, Северус? Мы выросли вместе. Я всегда видела в нем только друга. — Между мужчиной и женщиной такого не бывает. Весь этот разговор начинал напоминать ей один американский фильм. «Боже…» Когда Гарри встретил Салли. «Ну почему там тоже Гарри?» Она внутренне застонала, думая о Гарри Поттере как о сексуальном мужчине, когда вспомнила, что герои фильма действительно переспали друг с другом. «Нет! Не думать об этом!» Она вздохнула. — Я не знаю, как убедить тебя. Я сказала, что он не привлекает меня. Сказала, что я выбрала тебя сама. Что еще тебе нужно? Он сделал три шага к ней. — Ничего, Гермиона. Я не просил тебя. Никогда! — Нет, — сказала она. — Конечно, нет. Всего лишь ложиться с тобой в постель раз в неделю и быть твоей секс-игрушкой. — Не я придумал закон. — Но ты выбрал меня. Интересно, почему же, если ты думал, что я хочу другого? Что тебя мотивировало? Ты хотел причинить боль бывшей раздражающей ученице? Ты настолько жалок? Ты планировал жениться на мне и сделать меня несчастной на всю оставшуюся жизнь? Ее осенило. «Гарри». — Или… Или это из-за Гарри? Ты пытался причинить боль ему? — она ухмыльнулась. — Ты действительно облажался, Северус. Гарри воспринимает меня как друга, а не как женщину. Ты поэтому выбрал меня? Мои причины были совершенно другими, — прошептала она. — Неужели? Может, просветишь меня? — он сложил руки на груди. — Почему ты приняла предложение бывшего Пожирателя Смерти вместо прекрасного Уизли или сотрудника Министерства? Гермиона не могла остановить слов, рвущихся из ее рта. — Потому что я была чертовски влюблена в тебя, ублюдок, — она вытащила палочку, сняла заклинание и вышла.***
Оставшуюся часть дня Гермиона яростно наводила порядок в библиотеке. Ей было нужно отвлечься. «Как он посмел?» Как он посмел обвинять ее в том, что она хочет своего лучшего друга, просто потому что у него есть член? Как будто мужчина и женщина не могут просто дружить без секса! Не говоря уже о том, что он мучал ее за это больше месяца, даже не поговорив с ней. Его враждебность и холодность были невыносимы. Она бы не смогла с этим жить. Она старалась не думать о своих последних словах. «Нет». Ее гордость достаточно унижена. Было слишком больно представлять его издевательства. Хотелось бы ей вечно избегать его! Его глупое, прекрасное лицо! С глупыми, великолепными глазами. Его глупые губы, которые хотелось поцеловать. «Придурок!» Ох, и его нос! Этот потрясающий, глупый нос, который стал главным объектом в ее фантазиях. «Он мог столько сделать этим носом, если бы у него только были мозги…» «Остановись, идиотка!» Гермиона закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов. Это становилось проблемой. Каждый раз, когда он обращался с ней, как со шлюхой из Лютного Переулка, она злилась, но с приближением пятницы отчаянно нуждалась в его внимании. Она не узнавала себя! Она же феминистка, ради Мерлина! Но каким-то образом он делал из нее озабоченную. Она попыталась утешить себя, подумав о причинах такого ее поведения. Во-первых, возможно, что она просто хотела недостижимого. Она желала Рона, пока он не проявил к ней интерес, но потом… ничего. Но она больше не была неопытной ведьмой. У нее было несколько любовников, она узнала жизнь. Во-вторых, она нуждалась в приятном будущем. Они застряли вместе на всю жизнь, может быть, ее разум просто заставляет ее считать Северуса каким-то секс-Богом. «Вполне возможно». В-третьих (к сожалению, вероятнее всего), она действительно была влюблена в этого мерзавца! Что бы из этого ни было правдой, ей придется держать себя в руках до восьми вечера. Она мысленно застонала. Они должны сделать это до полуночи. Они не пропустили ни одной недели даже из-за ее менструаций, потому что она принимала маггловские противозачаточные и у нее не было месячных сейчас. Когда он не кончил в нее неделю назад, Гермиона ждала какого-нибудь письма из Министерства, чтобы они «пытались усерднее», но ничего не произошло. «О, — подумала она, — я могу сказать, что сейчас то самое время месяца, и избежать встречи!» Северус даже не спрашивал ее об этом. Как будто что-то запрещало ему задавать ей личные вопросы! Такой поступок даст ей только неделю, и через шесть дней им придется снова начать там, где они закончили. «Урод!» Часы пробили шесть часов. Время закрывать библиотеку. Отправив своего ассистента Хильду домой, Гермиона стала проверять проходы. Убедившись, что в помещении никого нет, она закрыла двери и вернулась в свой кабинет. Она хотела надеть «бабушкину сорочку», чтобы навестить Северуса, даже если она всего лишь собиралась сказать ему, что не сможет быть с ним несколько дней. «Пустая трата безумно сексуального наряда», — подумала она, открывая дверь кабинета. Она удивилась, увидев мягкий свет. Она не оставляла свечей. На столе стояла ваза с цветами. Сам столик был сдвинут к стене, а на его месте появилась большая кровать с балдахином. — Жена, — сказал глубокий голос из глубины комнаты. — Думаю, я должен отдать тебе долг, о котором ты говорила. Северус вышел из тени, и у Гермионы перехватило дыхание. На нем были черные брюки и белая расстегнутая рубашка, а еще он был босиком. Он никогда не снимал носки во время их «еженедельных обязанностей», и она не видела его ног раньше. У нее пересохло во рту. «У меня фетиш на ноги?» Она подняла взгляд на его лицо. «Боже!» Он собрал волосы сзади. «Господи…» Должно быть, она слишком долго на него смотрела, потому что он смущенно сказал: — Надеюсь, ты не против видеть все мое лицо. Для того, что я запланировал, волосы будут… мешаться. «Мерлиновы яйца!» (Грязные рты ее друзей сделали ее словарный запас разнообразнее) «У него есть план?» — Мне очень нравится твое лицо, Северус. Я никогда не давала тебе повода думать обратное. Он кивнул, комната погрузилась в тишину. Оба ждали, чтобы другой сделал первый шаг. Ну точно не она! Да, он постарался (ей было приятно видеть цветы), но он отталкивал ее шесть недель. Его очередь. Он сократил расстояние между ними. — Гермиона? — он протянул левую руку. Она посмотрела на кольцо из платины на его безымянном пальце. — Да, — ответила она, не поднимая взгляда. — Пожалуйста, посмотри на меня. Она посмотрела. Он молчал, и Гермиона взяла его за руку, вызывая улыбку на его лице. — Мне жаль. Я верил в худшее в тебе, не давая тебе шанса защититься. Это непростительно. Но это еще не все? Гермиона покачала головой. — Я жестоко относился к тебе несколько недель. Использовал тебя, не думая о твоем удовольствии. И иногда я вел себя… варварски, — сожаление в его голосе разбивало Гермионе сердце. Она смотрела вперед, стараясь не заплакать. — Когда ты попыталась объясниться, я назвал тебя лгуньей. Я предположил, что ты любишь другого человека и обвинил тебя в том, что ты представляешь его в нашей супружеской постели, — он поднес правую руку к ее лицу и смахнул капающие слезы. — Ты когда-нибудь простишь меня, Гермиона? Могла ли она? Что это за человек? Настоящий Северус или тот же холодный и расчетливый мужчина, за которого она вышла замуж? Кого она обманывает! Она должна дать ему шанс. Тем более, она тоже была виновата. Она молча кивнула. — Я делала то же самое, — сказала она, проглотив ком в горле. Он положил руку ей на шею и поднял ее голову. — Что ты делала? — тихо спросил он. Она не знала, откуда взялась эта мягкость, но ее сердце щемило. Ей было сложно признаться. — Я, эм, думала, что ты выключал свет и разворачивал меня, чтобы ты мог представлять… ее, — она отвела взгляд. Хотя она и не вела себя жестоко, она была виновата, как и он. Часть ее — неуверенная в себе часть — все еще боялась, что это правда. — Нет, Гермиона, — его голос звучал почти умоляюще. — Мне не нужно представлять другую женщину, когда я с тобой, — он опустил голову. Еще больше слез потекло по ее щекам, Северус собирал их поцелуями. Она пыталась сдерживать свои эмоции, но ничего не получалось. Если он не хочет, чтобы у него на руках рыдала ведьма, он не должен быть таким милым! Он целовал ее щеки, подбородок, глаза. Он крепко и мягко обнимал ее. Поцелуи! Он еще не коснулся ее губ, а она уже растаяла. Северус отступил, когда она успокоилась. — Ты позволишь мне исправить все? Не в силах говорить, она просто кивнула. Он ухмыльнулся. Затем взял ее за руку и повел к кровати. — Я могу раздеть тебя, моя прекрасная жена? — Пожалуйста, — сказала она. Он начал с юбки, расстегивая молнию. Пока он стягивал одежду с ее бедер, она вспомнила, что так и не вернула ей обычный вид. Когда юбка упала на пол, Гермиона перешагнула через нее и откинула в сторону. — Знаешь, сегодня утром ты поразила меня. К счастью, я не замечал чулки, пока ты не выбежала в библиотеку. Представляешь, как сложно злиться, когда перед тобой такая соблазнительная женщина? Гермиона улыбнулась, закусив нижнюю губу. — Непослушная маленькая ведьма. Твой вид почти довел меня до грани. Северус Снейп, говорящий такие вещи глубоким баритоном, — это самое сексуальное, что есть в мире. Ее трусики были насквозь мокрыми. — Мы потеряли так много времени, — растерянно сказал он, расстегивая пуговицы на ее блузке. — Недели обиды, когда мы могли просто наслаждаться друг другом, — он посмотрел ей в глаза. — Я так не злился на себя с тех пор, как позволил Люциусу втянуть себя в разговор о его чертовой пирамиде с домовыми эльфами. Это вывело ее из оцепенения. — Что?! — В другой раз, — отмахнулся он. — Но для твоего душевного спокойствия скажу, что ни один эльф не пострадал, хотя Малфой чуть не обанкротился. По крайней мере, один из них, — он улыбнулся, как будто наслаждался несчастьем своего друга. Она смотрела на его улыбку, и ее посетила ужасная мысль. Она вдруг вспомнила, как хорошо он играл свою роль во время войны. Он просто успокаивал ее? Неужели ее признание заставило этого холодного человека почувствовать себя виноватым? Северус, должно быть, заметил изменения в ее поведении, потому что его улыбка исчезла. — Что? Что не так? — Это… реально? — спросила она. — Я не могу… Боже! — она убрала его руки от своей блузки. — Лучше бы ты вел себя, как раньше, а не притворялся для меня, Северус. Он смотрел на нее несколько секунд, а потом обхватил ладонями ее лицо. Он целовал ее яростно и соблазнительно. Его губы были удивительно мягкими. Гермиона нетерпеливо приоткрыла рот, позволив его языку скользнуть внутрь. Она поняла, что он доказывает свои чувства, которые не мог объяснить словами. Они целовались, прерываясь, только чтобы вдохнуть кислорода. Он отстранился и посмотрел Гермионе в глаза. Она тяжело дышала. — Это реально. Но я понимаю твои сомнения. — Хорошо. Я верю тебе, — сказала она, не желая больше никаких недопониманий. — Я могу продолжить? — Конечно. Он не стал терять время и стащил рубашку с ее плеч. Она услышала его резкий вздох, он в восхищении смотрел на ее грудь. «Ох, — подумала она, — я забыла о бюстгальтере». Утром она надела свой любимый лифчик, делающий ее грудь немного больше. Она хотела чувствовать себя уверенно. Он был кремового цвета с черным кружевом. Между чашками находилась золотая застежка в виде двух рук. Она была зачарована, чтобы не просвечивала через блузку. Взгляд Северуса опустился ниже, к трусикам, подвязкам и чулкам. Она никогда не чувствовала себя такой желанной. — Ты носила это под обтягивающей одеждой целый день? — хрипло спросил он. — Да, — просто ответила она. — Боже, хорошо, что я не знал этого раньше… — Северус, — перебила она его. — Я останусь так или… Он потянулся вперед, сжимая ее бедра. — Нет, ты точно так не останешься, — его руки скользнули на спину в поисках застежки бюстгальтера. Гермиона хихикнула. — Ищешь это? — спросила она, указывая на золотые руки. — Значит, это не просто украшение? — Есть пароль! — сказала она, когда он попробовал расстегнуть. — Пароль? Твоя грудь заперта магией? — Я подумала, что это мило! — Так и было… когда она покупала его. — Мило, — с ухмылкой повторил он. — И какой пароль, дорогая жена? Она покраснела. — Собственность Принца-Полукровки, — смущенно пробормотала она. Бюстгальтер расстегнулся и упал, но Гермиона была слишком сосредоточена на чертовом пароле, чтобы заметить это. Во всем виноваты Луна и Джинни. Они были с ней, когда она покупала нижнее белье перед свадьбой, и не только уговорили купить ее дорогой комплект, но и позже (под действием крепкого клубничного дайкири) взяли на себя обязательство придумать проклятый пароль! — Это точно, — Северус разговаривал с ее грудью, что вернуло ее в реальность. — Я чувствую себя неловко, директор, — сказала Гермиона. — Что должна сделать девушка, чтобы вы разделись? Мужчина засмеялся и притянул ее к себе, упираясь эрекцией в ее живот. — Это для тебя, помнишь? Гермиона начала расстегивать его рубашку. — Я бы хотела видеть твое тело. Он взял ее за руки. — Я разденусь до брюк. Пока что, — его глаза мерцали. — Думаю, что лучше их сейчас не снимать. — Отлично, — сказала она и провела руками по своей груди. Северус наслаждался зрелищем, снимая свою рубашку. — Присядьте, юная леди. Меня беспокоят публичные выступления. Гермиона хихикнула и села на край кровати. Она не могла представить грозного мужа, взволнованного чем-то. Когда его рубашка упала на пол, она затаила дыхание. В ее воображении Северус был худым и со шрамами. «Откуда, черт возьми, взялись мышцы?» Он весь день сидел за столом. Даже если нет. «Он до сих пор варит зелья?» — подумала она, изучая его впечатляющее тело. В конце концов, котлы были довольно тяжелыми. Его тело было не массивным, но подтянутым. Широкие плечи переходили в узкую талию. Темные волосы на груди тонкой полоской исчезали за ремнем брюк. «Как директор школы может иметь такое тело?» — думала она. На самом деле, она не знала, чем он занимался днем. Хотя у него была комната для спорта. Он сложил руки в карманы брюк. — Что? Почему ты остановился? — Ты, кажется, потрясена, — ответил он с легкой ухмылкой. — Ну… В смысле… Ты… — Да ладно, жена. Твой словарный запас был больше. — Я просто… — она задохнулась, когда поняла, что видит. — Это чары! — выпалила она. — Только на шрамах, — ответил он немного грубо. Гермиона тут же встала. — Северус, я не скрываю свои, — если волшебник не принимал ее со шрамами, которые она получила, спасая магический мир, то он не заслуживал ее! — Я знаю, — Северус провел пальцами по серебряной линии чуть выше ее левой груди. — Ты никогда их не прятала, — он перешел на ее живот. — Они прекрасны. Неправда. Но она не стыдилась их. Повернув руку, она показала работу Беллатрисы. Муж изучал следы на ее предплечье. Он ничего не говорил, прослеживая буквы большим пальцем. Подняв руку к его шее, Гермиона коснулась скрытого магией шрама. Он не скроет его от нее. Она была там и видела атаку змеи. Удивительно, но он не вздрогнул, лишь посмотрел на нее. — Пожалуйста, Северус. Это часть тебя. Северус молча взял палочку и направил ее на свою шею. — Фините Инкантатем! — и шрамы появились. Они были не такими ужасными. Два следа от зубов. Кожа была сморщенной, плотной и более розовой, чем на самой шее. Она знала, что были еще шрамы, не говоря уже о спрятанной Темной Метке, но она не собиралась просить его показывать все сразу. Гермиона понимала, что весь этот вечер и так труден для него. — Они болят? — Нет. Ее каблуки делали их разницу в росте меньше, и она прижалась губами к его шее. Северус зашипел. Она отступила на пару сантиметров. — Все нормально? Она почувствовала его пальцы в своих волосах. — Боже, да. Она проникла языком в его рот и сжала руками плечи. Теперь она могла прикоснуться к нему, попробовать его… Она никогда не испытывала подобного. Даже не мечтала об этом. — Гермиона, — прошептал он. — Мой ход, — он подтолкнул ее к кровати. — В постель, соблазнительница. Она села обратно и сняла туфли. Несмотря на то, что она использовала специальное заклинание, ее ноги начинали болеть. Северус поправил брюки и встал на колени у ее ног. — Я хотел сделать это, — сказал он, убирая ее обувь подальше. — Они начали давить. Северус поднял ее левую ногу и начал массировать ступню. Затем он повторил то же самое с правой ногой. Потрясенная и возбужденная Гермиона могла только смотреть. Он раздвинул ее ноги, устраиваясь между ними и поднимаясь руками к животу, груди. Гермиона застонала, когда он одновременно сжал ее соски. Давление было абсолютно одинаковым. Перфекционист! — Ты сводила меня с ума, — он наклонился вперед. — Раз в неделю мне предлагали момент чистого блаженства, которым я не наслаждался, конечно, потому что думал, что твой разум… — он опустил глаза, — занят. - Он выглядел абсолютно опустошенным. Он сосредоточился на ее левой груди. — Я так сильно хотел тебя. Хотел прикоснуться, попробовать, — он взял ее сосок в рот. Бедра Гермионы поднялись вверх. Она зарылась пальцами в его волосы, притягивая ближе к себе. Его глаза сводили Гермиону с ума, она откинула голову назад. — Ложись, Гермиона, и позволь мне вернуть тебе долг. Он отстегнул чулки от пояса и снял их. Она ждала, когда он спустит трусики, но этого не происходило. Он прикоснулся к ней ладонью. — Мокрая, — прошептал он, заставляя ее посмотреть вниз. — И вся моя. На этот раз он сосредоточился на ее теле. На ее взгляде. Он протолкнул один палец под ее трусики, и Гермиона застонала. — Боже, просто сними их, — умоляла она. Северус подцепил ткань и потянул вниз. Через секунду он уже вылизывал ее. Его язык вошел в нее, и Гермиона застонала, цепляясь за одеяло. Он переместился к клитору и замер. Его губы сомкнулись вокруг нежного пучка нервов, она сразу же кончила. Белый свет взорвался перед ее глазами, она повторяла его имя снова и снова. Она стала приходить в себя, и он вошел в нее пальцами. Он быстро нашел нужную точку, Гермиона сжала его внутри и откинулась назад. «Невозможно», — пронеслось в ее туманном сознании. Никто (даже она сама) не давал ей два крышесносных оргазма… никто не был даже близко к этому. Отдышавшись, она приподнялась на локтях и увидела ухмыляющегося мужа. — Великолепно, — сказала она и посмотрела на его натянутые брюки. — Я хочу увидеть тебя. — Я еще не закончил, — он сделал шаг назад, когда она потянулась к нему. — Как только я сниму их, я не смогу остановиться, — он звучал угрожающе, но с ноткой юмора. — Мне все равно, — прорычала она, удивляясь своему голосу. — Я должен тебе еще пять оргазмов, жена, — она открыла рот, чтобы возразить, но он продолжал: — Ты ошиблась. Учитывая сегодняшний вечер, я должен тебе семь. — Забудь об этом, муж! Мне нужен твой член! Он рассмеялся бархатным баритоном, в котором Гермионе хотелось утонуть. Повернувшись, он отошел от кровати на несколько шагов. Когда он обернулся, веселье исчезло с его лица. Он вопросительно смотрел на нее. — Что не так? — взволнованно спросила она. Северус покачал головой. — Позже, — он шагнул к ней. — Если ты этого хочешь, отодвинься на середину кровати… пожалуйста. «Он правда пытается», — подумала она, выполняя его просьбу. Это очень мило. Как только она устроилась на подушках, Северус снял остальную одежду. «Как он может выглядеть еще больше, чем чувствоваться?» Он дотронулся до своего члена и погладил его. И он стал еще больше. Она с восторгом наблюдала за ним. Это было настолько сексуально, что она застонала. Когда он прекратил свои действия, чтобы присоединиться к ней, она собиралась запротестовать — настолько ей нравилось шоу. Северус опустился между ее бедер. Прикосновение его голого (наконец-то!) тела вызвало у нее мурашки. Он снова стал серьезным, внимательно изучая ее. — Было так трудно смотреть на тебя… раньше, — прошептал он. — Но теперь я могу, правда? — он зарылся пальцами в ее локоны. — Могу прикоснуться… попробовать… — он поцеловал ее шею, оставляя отметину. Руки Гермионы обнимали его за спину. — Пожалуйста, — умоляла она, спускаясь к его ягодицам. — Боже, Северус, я хочу тебя. — Я есть у тебя, ведьма, — шептал он, посасывая мочку ее уха. — Всегда буду. Ты точно этого хочешь? — Боже, да, — выдохнула она. Северус улыбнулся и медленно вошел в нее. Это отличалось от прошлых безразличных попыток. Он наклонился к ней и поцеловал. Он протолкнулся дальше, продолжая ласкать ее. Их языки сплелись, и Гермиона застонала. Она толкалась ему навстречу, побуждая увеличить скорость. Он не поддавался. Он почти полностью вышел из нее. — Скажи мне, чего ты хочешь, — потребовал он мягким, но настойчивым голосом. — Это! Мне нравится это. Еще! — Нет, — он покачал головой. — Скажи, чего ты хочешь, Гермиона, — она не могла с ним спорить. — Я… Я хочу быть сверху, — сказала она. — Хочу контролировать все, — она боялась разрушить нежность, потому что наслаждалась ей. Но она также хотела… большего. Северус усмехнулся. Выскользнув из нее, он лег на спину. — Иди сюда, — сказал он хрипло. Гермиону не нужно было просить дважды. Она подползла к нему и уселась сверху. Руки мужа легли на ее бедра, она приподнялась и, немного подразнив его, опустилась на его член, смотря ему в глаза. Северус сжал руки, пытаясь контролировать себя. Он хотел удовлетворить ее желание. Он находился в ней глубже, чем во время жесткого секса пару недель назад, она закрыла глаза и отдалась ощущениям. Его член казался больше, потому что Гермиона немного опухла от двух оргазмов и сильнее сжимала его в себе. Она увидела, что он наблюдает за ней. — Ты, блять, невероятная, — сказал он сквозь стиснутые зубы. Спина Гермионы изогнулась, и она начала двигаться. Она ускорялась, чувствуя его руки на своей груди. «Боже!» Она была близко. Она собиралась прикоснуться к клитору, но рука мужа перехватила ее запястье. — Нет! Это моя работа! — его большой палец погладил ее. Северус смотрел, как их тела соединяются, она тоже опустила взгляд, наблюдая, как его член исчезает в ней. «Блять!» — Давай, Гермиона, — прорычал он. — Быстрее, любимая! И она кончила. Она еще дрожала, когда Северус последовал за ней. Гермиона упала ему на грудь, пытаясь отдышаться. Их тела были скользкими от пота, но их это не волновало. Северус поглаживал ее по спине. Она не хотела выпускать его из своих объятий. Температура их тел начала приходить в норму, и она задрожала. — Тебе холодно? — прошептал он ей на ухо. — Немного. Она все равно не хотела двигаться, но неохотно скатилась с него. Через несколько секунд она почувствовала на себе мягкое одеяло и руки Северуса. — Лучше? — спросил он. Гермиона кивнула. Ее живот заурчал. — Мы должны что-нибудь съесть. Он не ответил, продолжая крепко обнимать ее. Они лежали, и Северус лениво вырисовывал пальцем узоры на ее животе, а потом взял палочку. — Нокс. «Итак, — подумала она, — мы снова вернулись к темноте». — Ты сказала… ты сказала, что была влюблена в меня, — его голос был очень неуверенным. — Да. Последовала длинная пауза. — В прошедшем времени? Гермиона вздохнула и попыталась перевернуться, но он держал ее. — Никто не говорил мне этого раньше, Гермиона. Даже… она, — она готова была заплакать от его слов. — Может быть, мама говорила, но я не помню. Если ты не чувствуешь этого, то не говори, но если… все еще… — он прочистил горло. — Я хочу, чтобы ты знала, что это не безответно. Я восхищался тобой, хотел тебя… так долго. Она переплела их пальцы, и Северус поцеловал ее в плечо. — Возможно, это любовь, я не знаю, — сказал он, глубоко вздохнув. — Возможно, — согласилась она, не зная, говорит она о нем или о себе. — Это, безусловно, самое близкое, что я ощущал. — А как же…? — Это другое, — перебил он. — Привязанность и чувство вины — это не любовь. По крайней мере, не такая. Потребовалось много времени, чтобы понять, — он поцеловал ее в шею. — Это просто… другое. — Поэтому ты выбрал меня? — спросила она. Он усмехнулся. — Я думал, ты никогда не согласишься. — Я думала, мне придется выйти замуж за француза с комплексом превосходства, когда я получила твое письмо. Он снова засмеялся и расслабился. Она нащупала ленту, которой он убрал волосы, и развязала ее, зарываясь пальцами в его волосы. — Я так рада, что ты его отправил, — сказала она, целуя его в щеку. Он поцеловал ее, и она сразу забыла о еде, любовниках и французе. — Северус, — простонала она. — Скажи это снова. Она открыла рот, чтобы назвать его имя, но поняла, что он хочет услышать другое. — Все еще, — прошептала она. — Я люблю тебя, Северус. Резко вздохнув, он поцеловал ее и снова вошел в нее. — Гермиона, — выдохнул он. — Да! — Моя жена! Моя любовь… Моя! — каждое слово сопровождалось толчком. Она была… его. А он был ее. Возможно, так было всегда.