***
— Сукин сын самоуверенный, — выругался смачно Чимин, ударяя кулаком в шкафчик, мимо которого стремительно пронесся. Внутри так дико и черно клокотало раздражение, выкручивающее все нутро и размалывающее органы в пенную чернявую кашу. Да что этот Чон себе позволяет? Обязательно было лезть к нему сегодня? Неужели прошлого раза не хватило, чтобы понять, что его общество ему ни капли не нужно? Видимо, нет. А жаль. Выдохнув тяжело и остановившись около своего шкафчика, Чимин медленно провел чуть подрагивающей от бешенства ладонью по лицу. Так не пойдет. Обещал же себе, что более не будет обращать ни на кого из прошлого внимания. К черту Чона и истерику по нему и его ублюдской настырности. Просто — дыши глубже, Пак Чимин. Качнув головой, он слабо дернул уголками губ и вытянул полотенце из шкафчика, туда же запихивая спортивную одежду и нагишом отправляясь в душевые. Чего стесняться? В раздевалке никого, да и будь кто — они все мужчины, к чему робость или стыд? Вот только, когда он стоял под теплыми струями душевой воды, сожаление о том, что не взял белье, а еще лучше не сбежал сразу, нахлынуло оглушающе, огрев по затылку. Потому как и пяти минут не прошло спокойно, как на талию со спины легли широкие ладони. Дернувшись от неожиданности, Чимин зашипел удивленно и обернулся через мыльное плечо. И глаза его в ужасе расширились, когда сфокусировали взгляд на Чонгуке. Жутко напряженному, сжимающему челюсти до четких углов косточек под бронзой кожи и ходящих на высоких скулах желвак. Сглотнув в панике, Чимин дернулся прочь от касания, но Чон оказался сильнее и упрямее и толкнул его на стену обратно, отрезая руками пути к отступлению. В груди всколыхнулся страх. Поджав дрогнувшие губы, Чимин толкнул чужую грудь, рыча сиплое «отпусти», но в ответ — безжалостное качание головы. — Чонгук, отъебись, это уже слишком, слышишь меня? — кричит он хрипло, но Чонгук будто не слышит. Голова начинает гудеть от судорожно мельтешащих мыслей. Чужие руки нагло ползут от талии к бедрам, сжимая на пробу и будто пытаясь вспомнить такое желанное тело и ту ночь. Чимин дрожит сильнее и жмурится, дыша тяжело. Неправильно. Так нельзя. Дыхание опалило шею, и он дернулся снова, отталкивая чужое лицо. Но Чонгук зарычал раздраженно и схватил длинными пальцами его запястье, прибивая руку через грудь к холодному кафелю так, что Паку не сдвинуться. И оттого внутри наравне с паникой забурлило черное. Оскалившись дико, словно не желающий погибать от чужой пули зверь, он забился, пыхтя и ругаясь грязно. Не позволял касаться, лягался, но Чону — все нипочем. — Чимин… Пожалуйста, — вдруг шепотом в самое ухо, а следом влажный чмок под мочкой. Но в Чимине лишь отвращение вперемешку с яростью. — Отпусти меня, отпусти… Ты что, совсем озверел?! Пошел прочь! Чонгук выдохнул шумно на его слова и прижался теснее, зарываясь носом в шею и касаясь ее губами. У Пака — гусиная кожа и дрожь всего тела. Ему не нравится. Ему отвратительно и мерзко. И Чонгуку тошно от такой реакции, он жмурится, приоткрыв рот и ловя капли ставшего холодным душа. Кажется, Чимин спиной задел переключатель. Руки в крепкой хватке задергались. Пак зашипел проклятия, внезапно сорвавшись на постыдный всхлип. Чонгук замотал головой, шепча торопливое «нет-нет-нет», и вскинул взгляд, заглядывая в глаза парня. Тот смотрел дико, испуганно. Чонгуку мерзко от самого себя. Ему не нравится такой Пак. Он прижимается к нему ближе, вжимаясь в холодное дрожащее тело своим. И вновь утыкается губами в сгиб плеча. А Чимин давит рвотный позыв от всей этой ситуации. Но Чонгук не отпускает, продолжая вжиматься в него. Но вдруг отстраняется едва-едва и тянется за поцелуем, однако через секунду уже сидит на коленях и зажимает хлещущую кровь из разбитого носа. Чимин валится в сторону, отползая и держась за дико пульсирующий лоб. Встречается на секунду с мутными глазами Чона, а после бежит. Вываливается из душевых, хрипло кашляя и давя омерзительную тошноту глоткой. Одевается так быстро, как только может, из-за трясущих рук, а после убегает. Натурально сбегает прочь, как можно дальше. Маска сильного и «нового» Пак Чимина — осколками под ноги, разрывая стопы и обувь. Не смог. Жалкий. Шлюха?.. Всхлипнув задушено, Чимин замахал руками, тормозя такси, и завалился на задние сидения, непослушным языком прося увезти его подальше отсюда. А после вцепился в телефон и зажмурился, вслушиваясь в гудки и ожидая родной голос.***
— С-спасибо и простите, что так нагрянул внезапно… — Брось, Чимин, все хорошо. Я рад познакомиться с тобой и все дела, но сейчас… Что случилось? — протянув упаковку бумажных платков, Сокджин обеспокоенно посмотрел на сидящего в ногах Пака Намджуна. Тот нахмурился и пожал плечами, накрывая колено друга ладонью и сразу видя, как тот вздрогнул, распахивая глаза. — Чимин-а… Что произошло? Ты можешь рассказать, — тихо позвал он, пытаясь поймать взгляд друга. — Я могу оставить вас. Приготовлю пока чай и что-нибудь поесть, ладно? — Спасибо, хен, мы скоро, — слабо улыбнулся Намджун через плечо, провожая кивнувшего старшего взглядом. — А теперь… Ты расскажешь мне, кто довел тебя до такого состояния? Я волнуюсь за тебя… Они с Сокджином тихо-мирно проводили день вместе, наслаждаясь объятиями, разговорами и фильмами, когда телефон ожил на журнальном столике. Приняв вызов, Намджун уже был готов отозваться привычной фразой, как услышал тихие всхлипы на том конце. Сердце в груди моментом ухнуло вниз, стянув болью брюшную полость. Подорвавшись с дивана, он крепче стиснул телефон и тут же поспешил успокоить хнычущего Чимина, пытаясь выведать причину его слез. Но тот лишь повторял его имя и ругался промеж всхлипов, не говоря толком ничего. И тогда Сокджин, поднявшийся в волнении тоже, предложил приехать Паку к ним. И вот, спустя пятнадцать минут, Чимин сидел в гостиной мужчины, принимая охотно заботу о себе в этот момент. Выдохнув, он накрыл ладонь Намджуна и слабо улыбнулся ему, наклоняясь вперед и прижимаясь лбом к его плечу. — Я — шлюха?.. — Чт- — Меня пытались трахнуть в душевой зала, кажется, — сипло продолжил он, жмурясь. Тело Намджуна дрогнуло и напряглось, но Чимин не поднял головы, стыдясь смотреть в его глаза. — Тот байкер. Чонгук. Он работает там тренером, ты же помнишь? Он… Снова заговорил со мной, мешал заниматься, а после пошел за мной в душ. И… Лапать начал, а потом попытался поцеловать. Но я, кажется, сломал ему нос своей головой. Я не… Мне так мерзко и страшно, Джун-и… Ощущаю себя использованным. — Ему было больно? — Что? — Как сильно ты его ударил? — уточнил Намджун, все же отстранив от себя Пака и заглянув ему в глаза. Тот повел плечом и сказал, что оставил его в крови сидеть на полу душевой. Кивнув удовлетворенно, Намджун хмыкнул и провел мягко ладонью по щеке друга. — Тогда хорошо. Он ведь тебе ничего не сделал? Нет? Вот и чудно. Мы завтра же переоформим твой абонемент на другой зал подальше, а этому хрену, если он попадется на глаза, я сломаю челюсть, договорились? Кивнув, Чимин вздохнул и слабо улыбнулся. Намджун такой Намджун… Иногда он пугает своей серьезностью даже его. Но он так его любит и так благодарен ему за поддержку без излишней жалости и нежности. Если бы сейчас Намджун начал утешать его, сюсюкаясь, он бы вполне мог разрыдаться, потеряв мужское достоинство окончательно. — Спасибо… — Все хорошо, если ты в порядке, — кивнул Намджун, поднимаясь с пола и хлопая тоже вставшего друга по плечу. — И, Чимин… Ты — не шлюха. То, что ты переспал с ним ранее, не давало ему право на домогательство. Это он — ублюдок. А теперь идем, познакомлю вас с хеном. — Оу… Уже хен? — лукавая улыбка изогнула губы. — Вижу, у тебя все хорошо. Я рад. — Айщ, иди молча.***
— Я так и не понял, что ты там гундел в трубку, так что… Оу, черт, — умолкнув посреди фразы, Юнги удивленно распахнул глаза, рассматривая опухшее лицо лучшего друга. — Это кто ж тебя так? Обогнув стойку, он подошел к хмурому парню и осторожно обхватил его за щеки, мягко осматривая явно сильно пострадавший нос. Чонгук выдохнул сипло через рот и поморщился, отодвигая его руки и осматривая мельком кофейню. — Ты долго еще будешь смену держать? — Около часа, потом придет Минхек. Но я могу позвонить ему и попросить прийти раньше. Кивнув слабо, отчего в носу все загудело болью, Чонгук схватился за голову и поплелся за дальний столик в углу. Проводив его обеспокоенным взглядом, Юнги вернулся за свое рабочее место и нашарил под стойкой мобильник, набирая работнику. Минхек ответил спустя три гудка и спокойно согласился выйти пораньше, за что Мин был ему безумно признателен. Условившись встретиться на работе через двадцать минут, он убрал телефон и принялся за обслуживание очередного клиента, все косясь в сторону задумчивого друга за столиком. Когда все дела были улажены, а Минхек приступил к своим обязанностям, отсалютовав ему на прощание и пообещав закрыть кофейню сегодня сам, Юнги поднял тяжелую тушу Чона со стула и потянул за собой в приехавшее такси. Кажется, у Чонгука легкое сотрясение, потому как за время ожидания окончания его смены он совсем раскис, блуждая плывущим взглядом по залу. — Сейчас врач тебя осмотрит и вынесет вердикт, а после поедем к тебе, и уж там я тебя отпинаю хорошенько после твоего рассказа, кокосовая ты башка, — хмыкнул Юнги, укладывая чужую голову на свое плечо и прося водителя ехать аккуратнее, чтобы младшего не укачало. — Хорошо, хен… Дорога до больницы не заняла много времени. И там врач после осмотра и экстренного снимка подтвердил догадки Мина насчет сотрясения. К тому же, нос Чона оказался с трещиной от прямого удара чем-то тяжелым, что вызвало волну злости у старшего. Выслушав все наставления врача, он поблагодарил его и повез Чонгука домой, напряженно обдумывая ситуацию и искоса наблюдая за уснувшим под обезболивающим парнем. Обычно, когда Чонгук с кем-то дрался, он казался легкомысленным и довольным, даже если проигрывал «махач», но сегодня… Что-то в нем жутко напрягало. Словно сам Чон был не рад получить по морде, словно сделал что-то, чего жутко не хотел. И Юнги не мог даже представить, что могло так подкосить самоуверенного мальчишку. Однако, когда они поднялись в квартиру Чона и расположились в спальне, чтобы младший мог лечь в комфортное положение, он все понял. Ну конечно же. Кажется, это уже стало злым роком — и конкретно Чонгука, и его тоже. Пак Чимин. Кто бы подумал, что этот парень настолько проникнет в их жизнь, что буквально всякий раз, когда они встречаются между собой, он всплывает в их разговорах. — То есть ты решил, что прошлого раза не хватило, и начал приставать? Зажал его и облапал, я все верно понял? — хмуро спросил Юнги, сложив руки на груди и сверля накрывшего глаза сгибом локтя Чона обозленным взглядом. — Ты совсем мозги растерял? Да за такое отбитого носа мало. Я бы на его месте еще и достоинство твое отшиб, чтобы сперма по мозгу не долбила, когда надо и не надо. — Я знаю… Мне так стремно сейчас, но я… Ты бы видел его. Он покрасился, хен. Он такой горячий и красивый. Меня накрыло. — Ты говоришь, как гребаный маньяк, Чонгук. Омерзительно, — скривился Юнги, тяжело выдыхая и проводя ладонью по лицу. — Ты хотя бы осознаешь, что мог травмировать его? Пусть он и парень, но когда тебя так откровенно домогаются, это в любом случае сильно ранит. Дернувшись, как от пощечины, Чонгук убрал руку и распахнул глаза, садясь. В голове звоном отразилось сотрясение, нагнав тошноту, но он лишь скривился и уставил на старшего. Он такой ублюдок… Горло сдавило спазмом. Кажется, его тошнит вовсе не из-за травмы. — Х-хен, что мне теперь делать? Он ведь… Он ведь больше никогда даже просто рядом пройти с собой не даст. Я же… Я же не этого хотел. Вздохнув со всей обреченностью этого мира и ощущая себя родителем, чадо которого выросло абсолютно и бесповоротно тупым, Юнги потер переносицу пальцами и закинул ногу на ногу, откидываясь на спинку кресла. — А чего тут сделаешь? Ты явно напугал Чимина. И пока он не успокоится, вряд ли ты унесешь кости от него. Лучше дай ему остыть. — Но я… — Чонгук, — покачал предостерегающе головой Юнги, хмурясь сильнее, — сейчас тебе нужно держаться от него подальше. И все. Закусив губу, Чонгук зажал вспотевшие ладони бедрами и опустил голову. Юнги прав. Сейчас он лишь навредит. И не себе — на себя в данной ситуации насрать абсолютно. Сейчас он лишь ухудшит состояние Чимина. Господи, а что тот на самом деле сейчас чувствует? Страшно представить. У Чона до сих пор перед глазами его полный страха и омерзения взгляд, а в ушах — полный ужаса всхлип. — Хен… Если ты… Если вы встретитесь вдруг, пожалуйста, хен, попроси у него прощения. У меня нет его номера. Стой… Он ведь у тебя есть! Ты мог бы дать мне его? Но старший покачал головой, поджимая губы. И взгляд его говорил о том, что все это — бесполезно. И что ему действительно нужно держаться подальше. — Тогда… Напиши ему… Позвони ему… Пожалуйста, хен, я же… Я же… — в носу засвербело, а перед глазами внезапно помутнело. Чужие руки тут же обхватили плечи, крепко обнимая. Сжавшись в объятиях старшего, Чонгук всхлипнул и уткнулся носом в его грудь, мелко дрожа. — Я просто запутался… — Я знаю, ребенок, я знаю… — мягким шепотом в темную макушку. — Я постараюсь связаться с ним. Но ты ведь знаешь, что я тоже обговнялся в отношении него. Так что не могу обещать. — Мы — идиоты, хен… — Да… И не поспоришь.