Войти в историю

Тростниковая лодка на самом деле это в большей степени плот. Пучки тростника увязывают между собой, создавая основу. И вроде бы конструкция примитивная, но нам с ней пришлось повозиться. Снова столкнулись с тем, что катастрофически не хватало инструмента. Ну не зубами же перегрызать тростник? Местные, конечно, и раньше его заготавливали для хозяйственных нужд, но не в таком количестве, как требовалось для лодки. Виктор в очередной раз проявил смекалку. Пусть у нас не было подходящих инструментов, но что-то мы сумели изготовить. В ход пошли обычные ключи от наших квартир. Сталь у них крепкая – фиг сломаешь. О том, чтобы как-то их переплавить и речи не шло. Нет у нас ни печей, ни угля. Зато если наточить обычный ключ, то получается маленькая пилочка. У ключей же имеются уже готовые «зубья». Виктор обтачивал их на камне три дня и добился отличного результата. Где раздобыли местные жители этот точильный камень, у меня даже идей не было. Точно притащили издалека. Поблизости ничего подобного мы не встречали. Виктор утверждал, что это агат. Но я сомневался. Впрочем, название камня особой роли не играло. Главное, что мы и вождь на нем успешно точили ножи. Ваб занимался заточкой своего инструмента раз в три дня. По этим же дням он и брился. Я, когда рассмотрел технологию бритья, вполне ее одобрил и даже выпросил для нас тот корень, что использовал Ваб вместо мыла. Надолго наших бритвенных принадлежностей не хватит. Отращивать бороды мы не хотели. Слишком жарко и негигиенично. Когда-то придется искать альтернативу, и метод Ваба был неплох. Мы еще раньше заметили, что вождь был единственным, кто брил физиономию. Похоже, это как-то было связано с его статусом, а может, и требованиями со стороны «богов». В любом случае точильный камень вождя нам очень помог в подготовке инструмента из ключей. Я потом ручки-держатели сделал. Вначале обтесал заготовку из дерева, затем ее расщепил вдоль. Проковырял отверстие и вставил между двумя половинками ключ. В отверстие загнал щепу. А потом уже эту ручку обмотал полосками кожи. Это подобие пилы получилось не более пяти сантиметров. Но для заготовки тростника вполне годилось. Виктор лично отбирал мужчин, которым доверил драгоценный инструмент. В первый день мы потратили несколько часов, чтобы наладить работу. Следить приходилось за каждым действием, проверяя исполнение. Проще было вырвать все с корнем, но мы не хотели лишиться подобного ресурса. Если просто срезать, то он снова вырастет. Потому и устроили прореживание зарослей при помощи самодельных инструментов. Перед началом работ я подробно расспросил вождя по поводу водных змей и крокодилов. По словам вождя, крокодилы не такие частые обитатели этих мест. Конечно, они встречаются, и мы сами были тому свидетели, но с ними борются. В смысле, охотятся. Я так понял, что их мясо едят, а вот выделанную шкуру преподносят богам. – Я бы тоже от штиблетов из крокодиловой кожи не отказался, – пробурчал Виктор. В общем, нас заверили, что если в ходе работ попадется несчастный крокодил, то умертвят его быстро и с радостью. Пока же четверо наших помощников срезали тростник. Еще трое мужчин перетаскивали его на площадку и раскладывали сушиться. Остальной народ только наблюдал со стороны. Мы надеялись, что изготовление примитивных плавсредств поселковые жители возьмут на вооружение. Пока они совсем не понимали, что это такое делается и для чего. Когда на берегу скопился приличный запас тростника, я начал руководить увязкой снопов, придавая им заостренную форму. Всю технологию приходилось осваивать и изобретать на месте. Почти сразу я понял, что увязать тростниковые снопы такого размера и диаметра прямо на земле не получится. Реально не подпихнешь под них веревку из растительных волокон. Пришлось прерывать работу, заготавливать бревна и уже на них складывать снопы. Семь больших снопов диаметром в полметра каждый выглядели основательно. Затем их увязали вместе наподобие плота. И уже после этого веревками и усилиями десятка мужиков загнули концы плота вверх. – Похоже, – оценил Женька, подразумевая то, что видел раньше на фото. – Осталось столкнуть ее в воду и проверить, как это все поплывет, – оглядел я наше творение со всех сторон. При наличии полусотни особей, жаждущих развлечений, столкнуть тростниковую лодку в реку труда не составило. Правда, назвать лодкой этого монстра язык не поворачивался. С загнутыми вверх носами посудина имела длину метров шесть. В самой широкой части почти три метра. Настоящий маленький корабль получился. – Как будем его веслами вверх против течения тащить? – бурчал Виктор. – У нас-то и весел еще нет, – напомнил Женька. – Изначально мы строили лодку для рыбной ловли, вот и будем использовать её по прямому назначению, – напомнил я. – Мы хотели еще понтонный причал сделать. Нил скоро разольется и берег превратится в непроходимое болото. Пока же нам очень хотелось опробовать лодку. Даже благоустройство собственного дома отошло на второй план. Саманные стены мы уже начали поднимать, но отвлеклись, увлекшись строительством лодки. А еще нам очень хотелось ухи или какого-нибудь супчика. Посуда, налепленная мной, была приготовлена для обжига. В этом вопросе местные жители разбирались лучше нас. Они сложили из глины «одноразовую печь» и теперь заготавливали дрова. Но и на лодку оставалось время. К тому времени, как спустили посудину на воду, Виктор сплел несколько ловушек, а я сделал удилище. Леска и крючки так и лежали в Женькином рюкзаке. Осталось только это все приладить, прикрепить грузило и самодельный поплавок из пера цапли. Вначале мы при помощи длинных шестов отогнали лодку на несколько метров от берега. Затем все теми же шестами закрепили её на месте и начали опускать ловушки на глубину. За нашими манипуляциями с ловушками вождь наблюдал с повышенным вниманием. Малышня по просьбе Виктора наловила лягушек, которых он раскромсал и зарядил снасть. Если не рыба, то раки на такое мясо должны повестись. Для меня же дети насобирали красных личинок тех самых надоедливых комаров. Мотыль - отличный корм для рыб. А здесь его в избытке. Собственно, это подтвердилось через несколько секунд, как я забросил удочку. Рыбы в реке было много. Еще раньше вечерами я завистливо прислушивался к их всплескам. И, наконец, получил возможность ловить. – Какая рыба некормленая, – усмехался Виктор, наблюдая за тем, как мы с Женькой только успеваем забрасывать и снимать с крючка рыбу. Когда два плетёных короба были наполнены доверху, решили закругляться. Все равно посуды для ухи еще нет. А в печеном виде это не то. Ожидаемо, что поселковых жителей наша рыбалка неимоверно обрадовала. Ваб буквально светился от счастья. Еще бы! Одно дело менять шкуры или коз на рыбу, а другое дело самим её добывать! – Нужно потом посмотреть, как и с чего бьют рыбу соседи, – поделился своими мыслями Виктор. – Завтра начнем весла делать. Как будут готовы, сплаваем вверх по течению, – заверил я. – Мы еще хотели шалаш или навес от дождя сделать на лодке, – напомнил Женька. – Лучше делать навес. Нам же не столько от дождя, как от жаркого солнца он потребуется, – поддержал я сына. – Поселковые нарежут тростника, сколько скажем. – Да... мы лодкой и рыбалкой подтвердили свою принадлежность к богам, – усмехнулся Виктор. Так оно и получилось. Рыба была воспринята на ура. А сама лодка вызывала всеобщее изумление. Время близилось к вечеру, но мужчины все продолжали ощупывать и разглядывать то, что они сами же и сделали. Пока эти тростниковые снопы были на берегу, они выглядели чем-то обычным. И вдруг - раз! Превратились в нечто божественное - то, что не тонет в воде, да еще и перевозит пассажиров. – Если ловушки себя оправдают, то перекинем это дело на местных, – предложил я. – Нам и других дел хватает. – Рик, который помогал вязать снопы, смышленый парень, – припомнил Виктор. – Можно ему в помощники поставить Та. Эти двое были нашими фанатами. Не то парням хотелось развлечений, не то по своей природе оказались более любознательными. Но внимали они буквально каждому слову или жесту. Кроме Рика и Та, только молодые женщины также донимали своим вниманием. Я еще держался, вернее, брезговал, а Виктор уже закончил свой целибат. Чтобы не смущать Женьку, он приглашал дамочек в гостевой дом сразу после ужина и надолго этот процесс не затягивал. Не знаю, может, я и привыкну через какое-то время. Пока же пересилить себя не мог. Конечно, если сказать Вабу, то он отправит дам мыться. Но от этого они не становились лучше, продолжая благоухать не самыми приятными ароматами. Женщины много времени проводили у печи, где готовили пищу на кизяках. Их руки и волосы были пропитаны запахом навоза и дыма. Да и внешне они были еще теми красавицами. Виктор их как-то различал, а мне они казались все на одно лицо. Женщины в поселке занимались традиционной бабской работой. Готовили еду, убирались, присматривали за маленькими детьми и изготовляли ткань. Вернее, они эту ткань плели. Никаких станков женщины не имели. На палку навязывали нити основы, вручную продевали поперечные и утрамбовывали гребнями. Я, когда впервые увидел этот примитивизм, захотел изготовить им ткацкий станок и почти сразу расхотел. Снова все упиралось в отсутствие инструмента и металлов для его изготовления. Хотя я все же поинтересовался, из чего та кудель для ткани. Вождь долго и красочно описывал и даже сводил на возделываемый участок, где выращивали нужное растение. Кроме того, что урожай собрали совсем недавно, я ничего не понял. – Папа, в Египте всегда делали одежду изо льна, – напомнил мне Женька. – Просто мы никогда не видели этот лен, потому ты и не понял. – Неужели в такие древние времена уже выращивали лён? – изумился я. Женька в ответ только пожал плечами. Идею о ткацком станке я совсем отметать не стал. Когда-то и нам самим понадобится новая одежда. Но пока сосредоточился на другом. Первые мои посудины из огнеупорной глины были извлечены из печей. Тому, что в них можно кипятить воду и варить мясо, поселковые жители обрадовались чуть ли не больше нас самих. Ваб рассказал историю, что у одного племени, где-то внизу по течению Нила, есть большая емкость из металла. Те тоже варят коренья и мясо с ними. А теперь и у нас в поселке имеется такая полезная вещь. Следующие две недели были посвящены кулинарии. Конечно, закипала вода в такой посудине долго, но это было не важно. Зато всех водоплавающих птиц пускали в супы. Я лично следил, чтобы супы обязательно солились. Соль у местных была. Но они ее использовали как-то странно. – Все правильно. Солят только продукты длительного хранения, – пояснял мне Виктор. – Все, что употребляется сразу, по мнению местных в соли не нуждается. – Нужно научить их еще коптить рыбу и мясо, – предложил я. – Разве что только для нас самих. Коптильня потребует много дров. А ты сам знаешь, какая здесь ситуация с дровами, – не поддержал меня Виктор. – Лучше еще огнеупорных горшков налепи. – Посуды нужно делать много, – согласился я. – Несколько коров недавно отелилось, я хочу попробовать их подоить. Не понимаю, отчего поселковые не доят коров? – Может, по той причине, что ни одно млекопитающее не пьет молоко в взрослом возрасте? – предположил Виктор. – Вспомни современных нам выходцев из Азии, Африки, Южной Америки. Молоко они употребляют только до трехлетнего возраста. А после лактоза не только не усваивается, но и дает симптомы как при отравлении. – Отравление молоком? – искренне изумился и не поверил Женька. – Это, скорее всего, аллергия. Я пил и ни разу не отравился. – Я тебе говорю про африканцев и прочих. Жители Европы всегда употребляли молоко в свежем виде и не страдали, – напомнил Виктор. – Не путай аллергию и непринятие организмом лактозы. – Неужели негры нашего времени совсем не пили сырого молока? – продолжал недоумевать сын. – В чистом виде нет, – подтвердил Виктор. – Но существует множество кисломолочных продуктов, которые усваиваются организмом. – А почему так? – не успокаивался Женька. – Да я и не помню уже. Как-то видел передачу по ТВ, потом еще в интернете проверил информацию. Что-то там на генном уровне. У коренных жителей Южной Америки почти поголовная непереносимость лактозы. А у голландцев наоборот. – Пожалуй, нашим поселковым нужно будет разъяснить этот нюанс, – заметил я, прервав лекцию друга. – Пусть едят творог, сыры и прочие производные. – На кислом молоке можно тесто делать, – припомнил Виктор. – Только лучше брать для этого пшеницу, а не ячмень, – согласился я и даже начал вспоминать, какие можно блюда приготовить из такого набора продуктов. Впрочем, у нас еще не только молока не было, но и дойных коров. Животные к подобному непривычные. Мало того, сам процесс дойки я представлял весьма смутно. И все равно отказываться от идеи не хотел. Правда, Женька внес конструктивное предложение — попрактиковаться на козах. Они и меньше, и более приучены к общению с людьми. Козочки и правда были забавными и игривыми. Откликались на свист и хлопот не доставляли. Оттого меня немного коробило, когда бывшую подружку по играм забивали и съедали на ужин. Детвора за козами присматривала, но не постоянно. Особенно в последнее время, когда мальчики под предводительством Женьки начали осваивать пращу. Получалось у них не очень. Может, со временем и научатся попадать точно в цель. А пока сын придумал нечто попроще. У него же в рюкзаке обнаружилась шапочка для плавания. Располосовав ее на ленты, Женька сделал несколько рогаток и раздал поселковым подросткам. Разве что самым маленьким мальчишкам не досталось. Теперь пятеро мальчишек под предводительством сына стреляли по всему, что летало. Набивали они много разной мелочевки. Пришлось мне притормозить такое истребление птиц, рассказав, что будет, если все истребители насекомых исчезнут. Сын понял и перенаправил тренировки на уток. И сразу понял, что рогатка не такое серьезное оружие. Но если разом и залпом в одну утку, то вполне действенно получается. Виктор еще сделал мишень и закрепил ее чуть в стороне от поселка. – Пусть учатся прицельной стрельбе, – сообщил он. – Луки я когда-нибудь соберу, тогда и понадобится такое умение. Твердые породы дерева для луков мы давно заготовили и сложили в гостевом доме. Когда закончим оборудование собственного дома, то перенесем. Заселение наметили до прилета «богов». Собственно, дом уже был готов, и шла только отделка. Сделали двери, которые можно было запереть изнутри, Виктор сплел подобие корзин для хранения мелких вещей. На первом этаже окон не было. Только два вентиляционных отверстия. Зато на втором этаже у нас было два окна. Одно выходило на восток, другое смотрело на запад. Окна у нас были снабжены подобием горизонтальных жалюзи из папируса. Виктор утверждал, что от комаров эта нехитрая шторка немного должна спасать. Я не особо ему верил. По-моему, отпугивали комаров ветки растения, которые я клал в проем окна. Какой-то мебелью обзавестись не получилось. Но несколько хороших шкур для спальни мы себе принесли. Еще сделали люк на крышу. При помощи приставной лестницы можно было выбираться на крышу и осматривать округу. Даже Женькин театральный бинокль использовали. Где-то далеко на востоке просматривались горы. О том, что они там есть, мы и так знали. Поселки выше и ниже по течению Нила видны не были. Хотя дым от очагов мы порой замечали. Кстати, из поселка рыбаков снова пришли носильщики за день до прилета дрона. По нашим подсчетам прошло ровно тридцать дней. В предыдущую ночь вождь послал народ жечь на берегу костры. Сути этого действия я так и не понял. Виктор предположил, что это сигнальные огни. Только для кого, непонятно. Сам дрон прилетел через сутки. И снова почему-то ночью. Снова мы недоумевали. – Если пилоты летают на ночную охоту, то у них имеется подобие приборов ночного видения, – рассуждал я вслух. – Обозначение вертолетной площадки тоже понятно. – Думаю, что и те огни на берегу ориентиры, – подключился друг к обсуждению. – Даже с приборами ночного видения отличить один поселок от другого сложно. А так у пилотов сигналы вдоль реки. Возможно, что они в предыдущую ночь посещают другой поселок. Естественно, что узнать подробности этого действия не получалось. Не только запаса слов не хватало. Ваб не был в курсе того, что делали «боги» за пределами поселка. Но встречали их снова с песнями и плясками. Нас пилоты поприветствовали, одобрительно покивали головами на наш дом. Ваб повел показывать лодку. Не знаю, что там прилетевшие разглядели при свете факелов, но вроде тоже одобрили. – Как бы местным не ввели налог на рыбу, – ворчал я. – К чему так расписывать, сколько и чего мы наловили? Ваб ещё и ловушки продемонстрировал. Не все, конечно. А те, что как раз ремонтировали. Остальные были в реке. Плетеная снасть оказалась удачной во всех отношениях. Я наши удилища пока припрятал. Хватало того, что попадало в ловушки. Если мы ставили их подальше от берега, то вынимали полные рыбой, если чуть ближе к зарослям тростника, то могли попасться раки. Здоровые такие. Местные их раньше ловили вручную. Процесс получался не быстрый. Мужчины шли вдоль берега, что-то там ощупывали под водой, поднимая тучи ила. Опять же печеные раки это было не то. Мы с посудой для варки сразу сделали революционный рывок в области кулинарии. И всем этим местные потчевали пилотов, продолжая хвастаться. Корову в этот раз не забивали. Пилотам вручили вязанки ощипанных уток, тростниковые коренья и рыбу от соседей. Мне показалось, что этого мало для питания в течение месяца. – Они могли по пути еще посетить поселки, – предположил Виктор. – Тут же у всех разная специализация. Главное, что «боги» снова улетели стрелять львов. Кстати, часть шкур пилотам тоже вручили. Получалось, что не так уж и мало дани они забрали. Нами, как пришельцами из будущего, остались довольны. Мы наконец познакомились. Ях и Шу звали пилотов. Я в очередной раз подивился коротким именам. Меня самого стараниями Виктора сократили до Гора. Ях и Шу искренне порадовались, что мы уже неплохо понимаем язык. Виктор под это дело выклянчил два ножа. И ещё пояснил, что возьмем любой металл и даже не оформленный в изделия. Такового у пилотов не было. И они даже ничего не пообещали. – Мне эти парни больше понравились, чем их начальство, – поделился я мнением, когда пилоты улетели. – Будем надеяться на полноценное сотрудничество. Жаль, конечно, что металл не дают, но попытаемся у них что-нибудь другое раздобыть.