Монолог

Опомнись, Марек! Что же ты творишь? Неужели ты готов вот так, одним махом, перечеркнуть все то, что между нами было? И ради кого? Ради бездушной кровожадной твари, что поневолила наш народ, насмехается над нашей верой? Чем этот зверь тебя приворожил? Какой черной силой забрал твое сердце? Марек, посмотри на меня! Откуда в твоих глазах столько ненависти? Я же люблю тебя. Я же пошла на такое ради нас с тобой, ради нашего счастья, чтоб все было как прежде… Ты же тоже меня любишь? Марек, не молчи! Нет, не говори таких слов! Ты не можешь так думать на самом деле, ты просто околдован… Помнишь, как мы познакомились? Ты был тогда простым городским стражником и каждый день обходил торговый квартал, вверенный твоей защите. И путь твой всякий полдень проходил мимо лавки моего отца. А его начало интересовать, почему ближе к обеду я теряла интерес к работе и от прилавков с заморскими тканями убегала к окошку. Впрочем, он быстро выяснил, кого я столь мечтательно высматриваю… На мое счастье, он не был семейным деспотом и тираном, не планировал выдать меня замуж за купца-побратима ради увеличения прибыли. Сам он когда-то женился по расчету и не хотел повторения такой судьбы для меня. Папа верил, что я должна встретить настоящую любовь, и не собирался препятствовать мне, даже если с его точки зрения партия будет неподходящей. А ты ему понравился. Он навел о тебе справки и выяснил, что ты из приличной, хотя и небогатой семьи, что закончил два года назад духовную бурсу по настоянию родителей, но не пошел учиться дальше, потому что военное дело привлекало тебя больше храмовой службы, к тому же особой религиозностью ты не отличался. Узнал, что в городскую стражу пошел потому, что там служил твой дядя, да и платили чуть больше чем в действующей армии, что ты в меру амбициозен и не глуп, что в порочащих связях не замечен, а из вредных привычек – кружка эля в субботний вечер. Еще он поговорил с твоим напарником, и оказалось, что каждый раз, проходя мимо папиной лавки, ты замедлял шаг и тайком любовался девушкой, сидящей обычно у окна, мной, то есть, но при этом стеснялся зайти познакомиться, что уже не одну неделю служило предметом насмешек остальных стражей. Тогда отец решил, что такими темпами мы еще долго будет ходить вокруг да около, и взял дело в свои руки. Он уговорил Торговую гильдию организовать праздник для доблестных защитников городского порядка, отблагодарив их тем самым за нелегкий труд. Отец также договорился, всем стражникам в этот день дали выходной, и они могли бы посетить торжество. Чтобы не оставлять город без защиты были оплачены услуги частных охранных структур, выделивших своих людей для патрулирования улиц. А меня папа взял с собой. По его просьбе я надела самое красивое платье, как сейчас помню, из бледно-голубого паучьего шелка с серым отливом, а в волосы вплела живые цветы. Он расчувствовался, когда меня увидел, сказал, что я уже совсем выросла, а он и не заметил, когда это произошло, и что я – красавица, как его мама. Отец подарил мне драгоценное ожерелье, когда-то ей принадлежавшее и очень подходившее к моему наряду. Я сама себе казалась сказочной принцессой, отправлявшейся на бал. На празднике было многолюдно. Торговцы постарались на славу – столы ломились от еды, а музыканты, фокусники и шуты развлекали толпу. Тебя я заметила почти сразу. Ты пришел в темно-коричневых охотничьих штанах и зеленой рубашке. Удивлен, что я помню такие подробности? Да, каждая деталь того вечера оказалась запечатлена намертво в моей памяти. А ты, Марек? Неужели ты забыл, как смотрел на меня в тусклом закатном свете и отблеске костров? Как не решался подойти, пока папа не подтолкнул тебя со словами: «Хватит маяться. Она вон тоже с тебя глаз не сводит, иди, знакомься»? Улыбаешься, вижу, что вспомнил… Тогда ты еще и не догадывался, кто это был, но совет во внимание принял, и подошел ко мне. Помнишь, как мы оба смущались, пока называли друг другу свои имена? И как я краснела, когда ты пригласил меня танцевать? А папа улыбался, глядя, как мы кружимся на площади. Потом ты пришел к моему отцу просить разрешения встречаться со мной и с удивлением узнал в нем того человека, который подтолкнул тебя ко мне. Помнишь? Ты еще боялся, что он не даст свое согласие, так как наш союз смотрелся бы мезальянсом. Все наши соседи, кстати, так и подумали. Некоторые из них об этом тонко намекали, другие говорили открытым текстом, но я была окрылена любовью, и папа никого не слушал. Твоим родителям я почему-то не очень понравилась. Возможно, они все еще надеялись, что ты вернешься к Богу и станешь священником, а я была тому более серьезной преградой, чем военная служба. Знаешь, я, наверное, даже рада, что они не дожили до сегодняшнего дня и не увидели, как ты служишь чудовищу, как боготворишь его, презрев истинную веру. Они бы тебя прокляли, думаю, ты и сам это понимаешь. А за меня бы молились. За то, что у меня хватило силы духа взять оружие и противостоять этому зверю, что занял трон, еще не остывший от крови настоящего короля… А помнишь наш первый поцелуй? Ты провожал меня вечером после пикника в городском парке и поцеловал украдкой на пороге… Я тогда уже была твоей невестой… Наша свадьба… Многочисленные родственники с обеих сторон, твои друзья, торговые партнеры отца с семьями… Тосты и поздравления твоего дяди, от которых краснели умудренные жизнью мужчины, не говоря уже об их женах и дочерях… Слезы ручьем у моей тети, хоть она видела меня второй раз в жизни... И мы, сидящие на узорной скамье молодоженов и ждущие, когда разойдутся гости и можно будет остаться наедине… Я помню, как мы поднялись в спальню, ты раздевал меня и боялся напугать, а я смущалась и не знала, куда деть руки. Но волнение прошло, и мы с восторгом исследовали тела друг друга, целовали, ласкали, и сама природа вела нас, ведь опыта у обоих не было… Девять счастливых лет в браке… Знаешь, о чем я жалею? Что мой отец не настоял на своем, когда предложил тебе заняться семейным делом. Если бы ты стал торговцем, как он, все закончилось бы иначе. Но ты не захотел менять стражу на ткани, ты заявил, что мечтал не об этом. Папа предложил тебе помощь в продвижении по служебной лестнице, с его деньгами и связями это не стало бы для него трудной задачей... Ты отказался, решив добиваться признания самостоятельно, и он был приятно удивлен твоей гордостью. Думаю, мы жили бы тихо и спокойно, если б не вмешался случай. Как я проклинаю тот день, когда ты во время патрулирования улиц вмешался в пьяную драку на выходя одной из таверн. Нет, ты, конечно, поступил по совести и согласно правилам, но лучше бы просто прошел мимо. Ты же не мог знать. Что спасаешь взбалмошного графского сынка, который решит отблагодарить, порекомендовав тебя в королевскую стражу. О, как ты был счастлив, добившись этого назначения… И я гордилась тобой, переезжая следом в столицу, где отныне тебе предстояло нести службу. Я мечтала побывать во дворце, увидеть королевскую семью… Лучше бы они оставались для нас недостижимой грезой, и мы знали о них лишь из официальных новостей, слухов и сплетен, распространяемых в народе о всех персонах такого ранга.