Всегда и навеки

      В таверне Торгового района уличная прохлада отступила, и дрожь утихла в теле. В спёртом воздухе витал кислый запах. Человеческий гомон, доносящийся со всех концов холла, звучал где-то на заднем плане, превратившись в шумную однообразную какофонию. И всё тонуло в ней, вызывая безразличие. Всё, кроме одного — заказчика. Его, Цицерона, личного билета в Бравил. Он поднялся на второй этаж в комнаты для постояльцев. В самой последней его должны были ждать. Молодой имперец поправил капюшон серого плаща и направился вглубь коридора. Стук в дверь и на пороге возник босмер, тут же с интересом ставший разглядывать незваного гостя.       — Что вам нужно? — поинтересовался заказчик, ещё полностью не осознавший, кто перед ним. Цицерон лишь вымученно выдохнул, отведя в бок полу плаща, где на бедре красовался кинжал. Из-за проклятых досмотров он не мог позволить себе появиться в обыденной для ассасина чёрной робе. В ночное же время в столицу и вовсе вход был закрыт. Всё-таки это не Чейдинхол. Опасное время, свалившееся на голову не только Тёмного Братства, но и всех жителей Сиродила.       — Ах! Не может быть! Неужели Чёрное Таинство сработало… — перешёл лесной эльф на шёпот. Высунув голову в дверной проём, он с испугом в глазах осмотрел пустой коридор. Убедившись, что никто их не видит и не слышит, он пропустил Цицерона в комнату и закрыл за ним дверь. — Знали бы вы, чего мне стоило, дабы совершить его. Повсюду проверки, досмотры. Выйти из столицы значит в наше время — попасть под подозрение! Вездесущие стражники и патрули со своими наглыми вопросами: «Куда вы?», «Надолго ли?», «С кем вы там будете?». Нет никакой личной тайны, о всех своих действиях будь добр сообщить! Уж не знаю, как обстоят дела в других графствах, но Имперский город, как центр всеобщего безумия, охватила паника. Но ведь вы понимаете, что у людей есть свои заботы и планы, нельзя же от них отказываться? — Босмер впопыхах отодвинул стул и предложил убийце присесть, сам тем временем не думая умолкать. — Что там творится, в этом Бравиле? Вы читали новый выпуск «Вороного курьера»? — обратился заказчик к Цицерону. Последний лишь кивнул в ответ, не заинтересованный встревать в монолог. Если лесному эльфу так хотелось высказаться, что же, пусть болтает. До наступления темноты ещё далеко.       Формально Цицерон здесь для закупки дорогого вина для таверны «Чейдинхольский мост». Естественно, с ночёвкой. А завтра уже нужно будет покинуть столицу с товаром и выполненным контрактом. Его обязанность, как убийцы — чётко вписаться в заданные условия, рамки и ограничения, оставшись при этом незамеченным.       — …направят легионеров на подавление бунта! — донеслось до слуха Цицерона. — И ведь простит! Император простит графу Бравила все эти смерти и панику! При таком повороте событий Империя окончательно потеряет своё лицо… Раз виновных не наказывают, напрашивается вывод — можно вытворять всё что угодно, ведь сойдёт с рук! Император просто не хочет ссориться со знатью, ведь это его опора… А вот граждане Сиродила могут и потерпеть! Конечно! Терпели раньше, потерпят и сейчас! К чему всё это приведёт? Чем всё это обернётся и закончится?!       Заказчик не находил себе места, расхаживая по маленькой, но уютной комнате. Происходящее волновало его, причём настолько, что он и вовсе позабыл о контракте. Повернувшись к убийце, лесной эльф озлобленно скрестил руки на груди, смотря свысока. Цицерон ощутил это странное замешательство, повисшее в воздухе. От него ждали реакции. Одобрения или несогласия. В конце концов, хоть какого-нибудь участия в разговоре. Но никакого участия не последовало. Молодой имперец лишь окинул заказчика красноречивым взглядом, намекая на то, что не для беседы он сюда пришёл.       — Да… Мой заказ, совсем забыл. Простите. Наверное, я утомил вас своей болтовнёй. Просто наболело, поймите.       Цицерон снова кивнул в ответ, внимательно наблюдая за босмером, стоявшим напротив него. От подобного внимания заказчик сконфузился, и вся его озлобленность в миг угасла.       — Позвольте собраться с мыслями… Я что-то перевозбудился и теперь никак не могу привести себя в порядок, — он откашлялся в кулак, после чего продолжил: — С чего же мне начать? Пожалуй, начну с начала. Да, — согласился он с самим собой. — Здесь, в Торговом районе, есть магазин дорогой одежды, называется: «Божественная элегантность». Возможно, вы даже слышали о нём, ведь он весьма популярен, а также имеет очень старинную историю. Меня с вами ещё не было в планах наших родителей, да и самих родителей тоже, а этот магазин уже стоял! Да чего уж там! Представьте себе, этот магазин пережил Кризис Обливиона! Хозяйкой этой древней лавочки является такая же древняя альтмерка по имени Палонирия. Так к чему я всё это вам рассказываю? А вот к чему. У этой старухи есть дочь, как по мне, такая же старуха. Но надо отдать ей должное, она всё ещё мечтает выйти замуж, при чём, в отличие от своей мамаши, она весьма непривередлива. Её имя Иниэль. Бедняжка так устала от постоянного контроля, что готова пойти под венец с первым встречным. Так и случилось со мной. Сказать по правде, мне она абсолютно не интересна, а вот магазин, коим управляет её мать, меня весьма привлекает. Жаль, что Палонирия помешена, как впрочем и большинство альтмеров, на чистоте крови. А достойного соплеменника в Сиродиле за целую сотню с лишним лет так и не нашла. Эта их одержимость к чистоте… Она так веселит меня, но одновременно и раздражает. Богатый магазин с огромным массивом связей и заказов был бы уже моим! Но эта проклятая древняя развалина всё никак не развалится! Я уже начинаю думать, что она и меня переживёт. Кто знает этих альтмеров и их тягу к тёмным искусствам? Всё возможно.       Цицерон всё это время слушал чужую речь, в голове прикидывая наброски дальнейших действий. Он знал об этом магазине, знал, где тот находится. По своей архитектуре здание ничем не отличалось от остальных построек Торгового района: каменное, двухэтажное, с окнами на улицу и подвалом. Не имело заднего двора — значит под постоянным наблюдением патрулирующих стражников. Что было уже само по себе вызовом. И это нравилось Цицерону.       — Мне нужно, чтобы вы убрали с моего пути эту старуху Палонирию. И я смог бы спокойно прибрать к рукам дело всей её жизни, вместе с её дочерью, что, кстати, весьма осведомлена о рабочем процессе, так как во всём помогает матери. А это значит, что с ней магазин не зачахнет и старые связи так и будут приносить доход. Я же буду рядом, либо в качестве хозяина или мужа хозяйки, и, естественно, в качестве скорбящего зятя. Но у меня есть просьба — пусть всё будет выглядеть, как несчастный случай. Иначе подозрения рано или поздно укажут на меня. Посудите сами, стоит лишь хозяйке дорогого магазина скончаться от рук убийцы, как тут же какой-то прохвост берёт её дочку замуж. Иниэль мне подобного не простит, если узнает правду. Так вот. Сегодня, как стемнеет, я тайком позову её на свидание. Она не откажет. Поймите, мне не хочется, чтобы она мешалась под ногами, когда вы будете выполнять свою работу. Надеюсь, всё получится…       Босмер замолк, задумчиво уставившись в одну точку. Цицерон же, поняв, что от него требуется, поднялся со своего места и выжидающе остановился у двери. Расклад его вполне устраивал.       — Вот, этой предоплаты должно хватить, остальное я отдам после выполнения контракта, — заказчик опомнился от мыслей и, пошарив рукой на полках прикроватной тумбочки, протянул молодому ассасину туго набитый кошелёк. — Прошу, вернитесь с хорошими вестями, — с этими словами босмер проводил убийцу до выхода в коридоре. Когда же дверь захлопнулась за спиной Цицерона, и с высоты лестницы, ведущей на второй этаж, перед ним предстала пьяная суматоха и неугомонные обсуждения, он понял — его появление и уход вряд ли кто-то заметит. Жители столицы слишком озадачены скумовой лихорадкой, чтобы обращать внимание на фон, окружающий их. Всё-таки Понтий был прав, когда громко оглашал в жилых помещениях Убежища о силе печатного слова. И много ли сейчас тех, кто делает что-то сокровенное под шумок? Взять хоть этого самого заказчика… Какое же хорошее время он выбрал для исполнения заветной мечты.       Странно всё это, если взглянуть со стороны. Уже прошло больше месяца, как началась скумная лихорадка, но жёсткие меры решили применить только сейчас. А до этого в ход шли лишь запугивания и пустая газетная болтовня. Зачем так долго тянули и позволили вырваться наркотику за пределы очага? Ведь с самого начала было известно, где находится центр круговорота событий. Всё это напоминало туман, который был виден глазу, а вот что скрывалось за ним, весьма интересный вопрос. Цицерон не сомневался лишь в одном — кто-то явно извлечёт выгоду из происходящих беспорядков. Но кто? В тумане из газетной пыли этого было не разглядеть.       — Что ж! — хлопнув в ладоши, воскликнул молодой ассасин, в попытке вернуть себя в настоящее. Ведь всей своей душой он был уже в Бравиле, возле статуи счастливой пожилой леди.       Оставалось заглянуть на склад и отложить ящик вина братьев Сурили, деньги за который ему выделил хозяин чейдинхольской таверны. А утром следующего дня Цицерон планировал его забрать.       Когда же солнце опустилось за горизонт, а темноте мешали одни только факелы, молодой имперец уже стоял вблизи знакомого магазина, тем более, что он находился недалеко от склада. В сумерках послышался едва слышный скрип двери. Из-за бочек и ящиков, что громоздились в ожидании своей очереди у склада, большая часть улицы была скрыта от Цицерона. Но и он сам в этом неприметном месте совсем не бросался в глаза. Он снял с себя серый плащ, дабы ещё сильнее слиться с окружением, однако остался в гражданском. В данной ситуации играть с огнём не стоило.       Две фигуры возникли в полумраке, одна была высокой, а другая низкой. Это был заказчик с дочерью будущей жертвы. Значит время убийства, наконец, пришло. Палонирия не знает о том, что Иниэль нет дома, и скорее всего она спит. Возможно, стоило посетить этот магазин заранее и осмотреться, но молодой имперец не решился на это. Как бы граждане не были слепы, стража пристально следила за всеми. И появляться возле магазина, где произойдёт убийство, было опасно. Походит на помешательство? Не слишком ли он переоценивает силы стражей порядка? Но так ему было спокойней. Не нужно привлекать к себе внимания, он приехал в столицу за вином, не более.       Когда «молодые» скрылись за поворотом, убийца принял зелье «Невидимости», чтобы взломать замок. А дело это не быстрое, свитка здесь будет явно недостаточно. Спустя минуту, покончив с дверью, Цицерон проник в магазин и запер её изнутри. Из окна в холл едва проникал уличный свет, и первое время он просто стоял у входа, привыкая к темноте. Его тут же привлекла лестница, ведущая в комнату Палонирии и Иниэль. Туда ему и нужно. Освоившись в темноте, он медленно и тихо стал подниматься по ступеням.       «Всё должно выглядеть, как несчастный случай. Проще всего спустить старуху с лестницы, со стороны это вполне сойдёт за иронию судьбы. Что-то вроде — пожилая женщина проснулась и, не обнаружив дочери в комнате, решила спуститься вниз и поискать её. Тем более, что последняя не откликалась на зов матери, ещё больше напугав последнюю. Озабоченная молчанием и не знающая о свидании Иниэль, Палонирия в темноте не разглядела ступенек и сорвалась вниз на каменный пол. Выглядит красиво», — подытожил в уме Цицерон, мысленно воображая, что бы сказали о его плане Понтий, Гарнаг и Раша. Хотя, по правде сказать, именно мнение Понтия для молодого убийцы было важнее всего в данном случае. Ведь именно его контракты были самыми продуманными и выполнены изящнее всего.       «Если же хозяйке магазина будет мало полёта с лестницы, я буду рядом и прослежу, чтобы душа старухи отправилась прямиком к Ситису…»       Он постучал в дверь, с той стороны послышалось копошение и скрип кровати. Тяжёлые шаркающие шаги и голос хозяйки магазина.       — Иниэль, это ты? Почему ты не войдёшь? Что случилось? Почему ты не в постели? — испуганно закряхтела пожилая женщина, отворив дверь. — Кто вы?..       Это были её последние слова. Цицерон схватил старуху за плечи и со всей силы швырнул её вниз по лестнице. Грохот падающего тела на несколько секунд оживил сонный и тёмный магазин. Но как и предполагал молодой убийца, этого было мало, Палонирия пока не думала испускать дух, слабо и вымученно застонав от боли. Ничего другого не оставалось, кроме как помочь ей, наконец, закончить свою долгую жизнь. Спустившись с лестницы, он взял старуху за длинные седые волосы и ещё несколько раз ударил головой о каменный пол. Большая лужа крови разлилась под трупом дряхлой альтмерки. Всё было кончено.       Он подошёл к окну, собираясь выйти именно через него — дверь должна быть заперта, так как всё произошедшее несчастный случай. Осталось лишь применить свиток, дабы окончательно поставить точку. Но тут дверной замок щёлкнул от вставленного в скважину ключа, и Цицерон от неожиданности замер у окна. Такого поворота он не ожидал. Главным образом в голове пролетели мысли о вознаграждении, которое теперь ему, судя по всему, не светит.       Иниэль влетела в магазин, и так же оцепенела, увидев незнакомый тёмный силуэт в падающем свете из окна.       — Мама? — робко позвала она, ещё толком не привыкнув к полумраку и, видимо, ещё не заметив труп возле лестницы, ведущей на второй этаж. — Прости меня, я виновата, но к чему устраивать этот спектакль в темноте?       Повернувшись к стене, она зажгла светильник, но услышав быстрые шаги в свою сторону, недоуменно обернулась. Однако было уже поздно. Несколько размашистых ударов клинка в грудь, и чужая рука, сдавившая ладонью рот. Всхлипы и брызги крови донеслись до Цицерона. Тело обмякло через пару мгновений и послушно опустилось на пол. Сам же убийца жадно глотал воздух, и не было той эйфории, как прежде, была только злоба. Злоба на эту дуру, что испортила всё под самый конец!       Молодой имперец достал из рюкзака осколок зеркальца, нужно было вытереть кровь с лица и рук. Он больше не собирался попадаться на такой глупости. Особенно после того, как на пустом месте провалил контракт. Выпив зелье невидимости, Цицерон потушил светильник и вышел из магазина через дверь. Играть в «несчастный случай» уже не было смысла. Не видать ему Бравила, как своих ушей.       В таверне он ничем себя не выдал, придя к заказчику за остатком платы. Не хотелось портить ему настроение, пусть ещё ночь помечтает о том, что никогда ему не будет принадлежать. А лесной эльф тем временем извинялся за то, что не смог надолго удержать Иниэль на свидании.       — Простите… Она так переживала о покинутой матери без каких-либо, даже надуманных, объяснений, что поспешила вернуться в магазин. Иниэль очень уважает и боится Палонирию, надеюсь, вам хватило времени на выполнение контракта?       Цицерон молчал, мечтая поскорее покинуть Торговый Район, так как оставаться здесь ему было невыносимо. Запах крови, едва заметный, но въевшийся в одежду, вызывал раздражение. Для него сейчас это был запах позора. Получив деньги, он оставил босмера в приподнятом настроении, сам же такого не имея за душой. Но так просто покинуть столицу было невозможно, в связи с чем он напросился к орку охраннику склада на ночёвку, чтобы завтра, чуть свет, вместе с вином убраться из этого проклятого места.       Перед тем, как забыться неспокойным сном, Цицерон записал в дневник следующее:       «Напортачил со своим контрактом и лишился вознаграждения. Торговка шелком уже остывала, а я почти вылез из окна, когда в комнату вошла ее дочь. В тот момент у меня уже не было выбора»