Всегда и навеки

      Эта неделя показалась вечностью. Снова молчание Слышащей, только теперь причина была куда более внятной и ясной. Письма попросту не доходили до Ализанны Дюпре, Бравил был закрыт, да ко всему ещё и окружён Имперскими легионерами. Граждане города упорно отказывались впускать осаждающих — замок был отрезан от внушающей силы, что могла бы решить многое в пользу графа Самуила Терентиуса.       Из соседнего владения до графства Чейдинхол доходили лишь скупые крохи информации. И что там творилось на самом деле было неизвестно. Оставалось надеяться на братьев и сестёр, а также на длань Отца Ужаса, что не оставит своих детей в такой трудный момент. Заказов становилось всё меньше, ведь слова Матери Ночи никто не мог озвучить. Но было среди этих нахлынувших бед и хорошее. Иногда из столицы приходили письма от Амузая, который умудрялся с помощью своих связей в правительстве находить дорого оплачиваемую работёнку. И хоть эти заказы были редки, они окупали себя в скором времени после исполнения. Подобный поворот не мог не радовать. Благодаря им Тёмное Братство держалось на плаву, со стороны, правда, больше походя на канатоходца, что вот-вот мог сорваться.       Единственной нитью, что незримо связывала Убежище и склеп Матери Ночи, была, как ни странно, газета «Вороной курьер». Только оттуда можно было почерпнуть более-менее проверенную информацию, не без преувеличений и истерики, но всё же обоснованную на фактах. Каждый выпуск с жадностью читали по нескольку раз, боясь что-либо упустить. А тот, кто приносил с собой первым этот свежий глоток воздуха, становился настоящим героем.       Героем же этого дня стал Понтий, представ в холле Убежища с новой газетой в руках. Цицерон запомнил эту сцену — когда он с Рашей и Эмелин замерли возле главного входа и не сводили с вошедшего имперца благоговейного взгляда. Сейчас он казался им не человеком, а дланью самого Ситиса. Все вчетвером они направились в покои Уведомителя с замершим сердцем, где Понтию была уготована участь глашатая или палача, в зависимости от того, что он прочтёт в этой самой газете. Эта странная дрожь во всём теле от собственного бессилия так и не думала отступать. А тем временем голос брата вещал:

Вороной курьер Экстренный выпуск

      Бравил закрылся от внешнего мира! Вот уже несколько дней жители города не впускают Имперских легионеров за массивные стены. Неужели власть императора Тита Мида II дала трещину? Наш корреспондент побывал за чертой города, где расположен лагерь командующего Имперским легионом Валгуса Маро, и настойчиво попросил у него интервью. Лицо Империи сейчас находится в весьма неприглядном свете, а сам император утверждает, что всё якобы под контролем. Слухи распространились уже за пределы Сиродила! Нам нужны точные сведения, дабы, наконец, пресечь все кривотолки! С вышесказанным согласился и сам Валгус Маро, добавив от себя следующее:       «Никакая это не трещина во власти. Жители Бравила не против открыть нам ворота, правда, при одном условии — Самуил Терентиус должен понести наказание. К слову, среди горожан нет какого-либо единого фронта, и под наказанием подразумевается у каждого своё. И это понятно, ведь они совершенно неорганизованные, всё происходит на одних лишь эмоциях. Обычные люди, чего от них ждать? Требовать — они требуют, а что требовать, сами толком высказать не могут… Я вёл переговоры с несколькими поверенными, так они и меж собой не могли прийти к единому мнению. Единственное, что их связывало — это обида. Обида на мягкий характер императора Тита Мида II, который и отправил нас на выручку к графу Бравила Самуилу Терентиусу. А ведь он уже несколько недель безвылазно сидит в своём замке. Город был разделён на две части. И чью же сторону нам принять, напрашивается вопрос? Я, как командующий Имперским легионом, человек, облечённый большой властью и доверием граждан, могу лишь предупредить, что закон и порядок в Империи ставятся превыше всего! И что же мы видим? Жители Бравила творят самосуд, при котором, между прочим, погибло несколько приближённых к графу людей и начальник городской стражи… И это не считая простых стражников! Я повторю вопрос: на чьей стороне нам быть?! Почему же вы молчите, уважаемый корреспондент? Что ж, раз вы не хотите отвечать, я расскажу вам о наших дальнейших действиях. Сегодня вечером мы вызволим графа из замка через потайной ход, проходящий под водой. Он почти зачищен моими людьми. А после я увезу Самуила Терентиуса в столицу с семьёй, где уже сам император решит, что с ним делать. Возможно, такой исход кому-то будет неприятен и непонятен, но только живя по закону, мы поступаем правильно. Безопасность Империи превыше всего. Со временем вы это поймёте».       Большое и развёрнутое интервью дал нам Валгус Маро — командующий Имперским легионом. Но наша редакция не была бы собой, если бы не напросилась к кому-нибудь ещё! Своё мнение по происходящему в Бравиле, да и в Империи в целом, высказал граф Чейдинхола Фарвил Индарис.       «Сказать по правде, я не удивлён. Пусть на меня не обижаются, но этот город, да и само графство — та ещё дыра. А Самуил Терентиус там самый главный пустозвон, и терпели его лишь из-за родственных связей среди дворян и древней фамилии. Но мне бы хотелось сказать о другом. Я потрясён, что находятся индивиды, упрекающие мои действия в моём же графстве, называя их радикальными! Видите ли, несколько дней подряд окрестности города Чейдинхол украшали гирлянды из трупов — и это, по их мнению, перебор! Надо мной попросту насмехаются, называя антикваром старой Империи! Я не утверждаю, что в Совете Старейшин все поголовно избалованные юнцы великих предков, ведь по моим меркам вокруг меня и вправду одни юнцы, но кое-кому следовало бы вернуться с небес на землю. Империя сейчас не в том положении, чтобы пускать всё на самотёк, граждане должны видеть силу, иначе для них вы уже не власть, а сборище богатых бездарей. И случись что, граждане Империи за вами попросту не пойдут, более того, не станут вас слушать. А легионеры, представьте себе, такие же люди, поэтому вряд ли вас спасут. Так некоторые из графов, дворян и членов Совета взяли в привычку кичиться тем, что принимали участие в Великой войне, хотя на их месте я бы лучше помалкивал и не бередил раны граждан.       Я не оправдываюсь, ведь мне всё казалось ясным как день. В графстве Чейдинхол множество беженцев из Морровинда, и как никому другому, им нужны тишина, покой и уверенность в завтрашнем дне. Конечно, меня опять-таки могут обвинить в эгоизме — якобы, таким образом я пытаюсь очистить имя Дома Хлаалу перед данмерами. Что ж, вы вольны думать всё, что вам заблагорассудится. Но навязывать мне своё мнение не смейте! Я был по ту сторону врат Обливиона и видел то, что вам и не снилось… У меня больше опыта и мне лучше знать, как поступать, тем более в своём же графстве!»       На этой высокой ноте закончилось интервью с графом Фарвилом Индарисом. Следите за следующими выпусками газеты «Вороной курьер» и помните: за сенсациями только к нам!       Несколько минут братья сидели молча, усваивая полученную информацию. В покоях Уведомителя царил полумрак и размытые тени нехотя гуляли по полу. Послышался тяжёлый вздох и тишину прервал Раша.       — Какого дня эта газета?       — Я купил её вчера вечером на площади близ часовни Джулианоса в Скинграде, — отозвался Понтий, положив свёрток на тумбочку.       — Значит графа Бравила уже должны были вызволить из замка. Это хорошая новость. Чем быстрее жители этого города угомонятся, тем лучше.       Цицерон, успокоенный словами Раши, открыл было рот, чтобы поддержать тему, но замолк, прислушиваясь к чужим шагам в коридоре. Дверь открылась и на пороге возник Амузай.       — Брат! — тут же сорвался с места глава Убежища навстречу тёмному ящеру. Последний лишь выжидательно замер, когда лапы каджита приобняли его. — Почему ты здесь? Ты не предупреждал Рашу о прибытии в Чейдинхол… Что случилось?       — Я вижу, вы уже ознакомились с новым выпуском? — без каких-либо приветствий, вкрадчиво поинтересовался Амузай. Он зашёл в покои, но так и остался стоять. Весь его вид был задумчивым и отрешённым. Не сказать, что он и раньше был склонен к разговорам, но смерть Риндира явно повлияла на него. Конечно, Цицерон мог судить об этом лишь по высказываниям Раши и по чужому сопереживанию, так как во все перипетии переписки его никто не посвящал. Но и этого хватило, чтобы заметить перемены. Уже то, как вели себя эти двое по отношению друг к другу говорило о многом.       — Неужели графа Бравила доставили в Имперский город? — с надеждой в голосе спросил Раша, замерев в ожидании ответа.       — Да, доставили…       — Что-то не так?.. — уловив одни ему понятные нотки в голосе брата, задал наводящий вопрос глава Убежища.       — Доставили его труп… — отрезал Амузай, пристально посмотрев в глаза каджита, — …в сопровождении жены, детей и нескольких слуг. Говорят, он отравился. Но верна ли эта информация, мне не известно. Его привезли уже мёртвым из самого замка, где легионеры и обнаружили тело. Супруга толком ничего не смогла объяснить, у неё шок.       Раша лишь хмыкнул на это. Прислонившись спиной к стене, он несколько секунд молчал, но после, обдумав услышанное, спросил:       — Про склеп Матери Ночи ничего не слышно? И от Ализанны Дюпре тоже никаких вестей? Хм… Если Самуил Терентиус мёртв, Бравил должен успокоиться… Неужели мы, наконец, сможем выдохнуть?       — Будем надеяться на лучшее, — согласился Амузай. Его круглые глаза обвели всех собравшихся тяжёлым взглядом. Он явно готовился сказать что-то ещё. — Где вы похоронили Риндира, Эмелин? — ни с того, ни с сего огорошил он всех своим вопросом.       Девушка-убийца испуганно посмотрела на Амузая, а после на Рашу, ища у того поддержки. От неожиданности она не смогла проронить ни слова.       — Почему ты молчишь, Эмелин? — недовольно зашипел Уведомитель эльсвейрского Убежища.       — Раша попросил бы оставить нас наедине, — подытожил Раша, положив лапу на плечо Амузая. Цицерон второпях открыл дверь, не смея кого-либо задерживать. Правда, никто и не собирался здесь оставаться, все поспешили выйти в коридор. Тёмный ящер не знал, чем закончилась история его личного убийцы. Не знал, что голова последнего несколько дней украшала окрестности Чейдинхола… Пока её не сняли и не сожгли стражники, дабы с гнилью не распространилась какая-нибудь хворь. А вот где было само тело… Кто знает? У подножия заставы было несколько общих могил. Скорее всего оно было в одной из них. Именно это и предстояло узнать Амузаю.