Я понял, брат...

      Я понял, брат…             …важность нашей связи.       Мысль о её потери грозила свести меня с ума.       Я думал, что ненавижу тебя. Я завидовал тебе. Я восторгался тобой. Я любил и ненавидел. Я желал выйти из тени твоего величия, но продолжал властвовать в тени. Я думал, что твои муки и страдания станут музыкой и усладой для моих ушей. Боль и безнадёжность будут твоими извечными спутницами на пути в царство Хель, чьи объятья станут вечной мукой для того, кто привык к славе и всеобщему вниманию, не замечающего тех, что навсегда позади. Лишь нырнув в тёмный жгучий омут, ты бы ощутил всю ту боль и горечь несправедливости, с которой я проживал изо дня в день целые столетия и бесконечное множество эпох в нашей долгой жизни. Но я ошибался, впрочем, как и всегда. Бог Обмана и сам нередко бывает обманутым, но не кем-то, а самим собой, что и служит причиной множественных ошибок.       День настал, месть свершилась. Справедливость восторжествовала. Но почему я плачу, глядя на твои мучения и того, кто причиняет тебе эту невыносимую боль, которую я воспринимаю, как собственную? Такой ли мести я желал? Или справедливости? Сердце моё сжимается, обескровленные тонкие израненные уста кровоточат, сила и уверенность стремительно покидают, оставляя лишь привкус невыносимой опустошённой горечи и душевных терзаний, неумолимо разрывающих на части остатки моей истерзанной души.       Я ненавижу себя за ту слабость, когда с губ слетает жалкое: «Хватит». Ненавижу за то, что считаю это слабостью. Но более я не в силах глядеть на твою боль, ибо я больше не принадлежу себе, как прежде. Я слышал, как маски лжеца слетают с моего бледного лица одна за другой, звонко, словно удар по наковальне, ударяясь об пол и разлетаясь на тысячи мелких частей. Я чувствую себя нагим, обездоленным, покинутым, пустым, потерянным и… неживым. Опытный иллюзионист полностью обезличен, разоружён, как малое дитя: непривычно, тошно, мерзко и страшно. Нет пути назад, как и нет и пути вперёд. Я ощущаю неизбежный конец своего долгого пути. Хель заждалась. Она бесконечно устала от моих извечных уловок. И я не заставлю её больше ждать.       Я понял, брат…             …что боюсь терять тебя.       Твоя боль – моя боль. Твой гнев – мой гнев. Твоя печаль – моя печаль. Твоя сила – моя сила. Так было и будет во все времена. Почему я осознал все свои ошибки лишь в тот момент, когда уже ничего нельзя сделать? Невозможно принести свои извинения; сказать, как сожалею о всех проделках; признаться, как в детстве перекладывал всю вину на тебя; как не оправдывал твоих надежд, когда предавал из-за глупых детских обид. Я страстно желал пожать твоё плечо: крепко, надёжно, по-братски, как когда-то в далёком прошлом в нашу бурную молодость, когда мы жили в незнании и ловко сплетённой родительской лжи. Заглянуть в твои голубые отцовские очи и молча, без лишних и таких не нужных слов сказать о своих чувствах, что так и не облачились в звуки. Сколько было невысказанных слов, что так и жаждали сорваться с губ тогда, когда это уже перестало иметь значение. И снова боль, и снова горечь, но уже по иным причинам, но легче не становится, только хуже: это давит, терзает, мучит не хуже любой пытки…       Я понял, брат…             …свои глупые ошибки.       Мой гнев – был иллюзией. Моя зависть – была иллюзией. Моя боль – была иллюзией. Я понял это слишком поздно, когда увидел страх в твоих глазах, когда понял, кого я могу и не смею потерять. Ты глядел на меня вновь с надеждой наравне с личной неуверенностью, вновь сомневался и вновь надеялся, что в этот раз я не совершу ошибку: не предам, не отвернусь, буду рядом, стану твоей поддержкой и щитом, как в былые времена. И разве мог я винить тебя за эту неуверенность? И я стану, вновь заставлю себя вспомнить каково это, доверять и верить тому, кого любил и ненавидел, кто был мне братом и чужим, другом и врагом. Я более не предам твоего доверия, докажу в последний раз, что слово «брат» для меня не просто звук.       Я слишком поздно осознал простую истину: не кровь связала нас родственными узами, а одно прошлое и печальное будущее; одни воспоминания, наполненные весёлым детским смехом двух сорванцов, безудержно мчащихся по дворцовым коридорам; истории матери, что она рассказывала нам перед сном; суровая мудрость отца, что был одинаково справедлив к двум сыновьям, более всего на свете жаждущим его внимания; одни приключения и славные сражения, где мы с отвагой и усладой доказывали друг другу свою верность и превосходство, после которых с гордостью во взглядах и словах делились своими достижениями.       Я понял, брат…             …Мы братья не по крови – мы братья по духу.       В своей последней попытке доказать свою верность и любовь, трикстер более не думает об удобных путях отступлений, не просчитывает ходы, теперь это уже не важно. Я знал, что этот день настанет. День, когда буду расплачиваться с жадным растравщиком. А потому, ни о чём не жалея, совершаю последнюю в своей жизни ошибку.       Мечтая о мщении и справедливости, я и помыслить не мог, что впервые за свою долгую жизнь больше всего буду жаждать не спасения, а того, как стану хотеть отречься от всех своих стремлений, вернуть когда-то давно высказанные обидные слова, отказаться от всех царских благ и привилегий только для того, чтобы злой умысел и затаённая жажда мести так и не свершилась. Будь в моих силах, я бы остался в бездне, так и не сумев найти пути назад из мрачной бездушной пустоты.       Норны решили всё иначе, вновь демонстрируя свой чёрный юмор, услужливо преподнеся холодное блюдо прямиком к ногам поверженного громовержца. Брата, что и не брат ему вовсе. Но разве это так важно для того, кто только что потерял всех, кого любил и знал?       Я понял, брат…             …у нас общие потери.       Мы потеряли всех: любимую мать, мудрого отца, верных друзей, свой величественный дом, свой гордый народ и единственный шанс на будущее. Мы потеряли всё, что нам когда-то было дорого. А теперь ты теряешь и любимого младшего брата. Моя глупая месть свершилась – ты остался совершенно один в лучах своего величия. Один на всю галактику, без любимых и близких. Не иронично ли? Я так жаждал оказаться на твоём месте, что сам обрёк тебя на ту же участь, наказав за несправедливость одиночеством и душевной пустотой, которую я ненавидел всем своим естеством: ты станешь тенью для тех, кого не защитил, кого не уберёг, кто был дорог твоему сердцу. Лучи славы погасли в твоих глаза точно так же, как в моих – сама жизнь.       Я вновь ненавижу себя за то, что даже перед смертью причиняю боль тем, кто более всего на свете дорог моему сердцу. Но моя совесть чиста, я сделал всё что было в моих силах, чтобы доказать тебе свою любовь. Ведь я верю – ты выживешь, непременно выживешь, и ты обязательно отомстишь. Старший брат не оставит младшего неотомщённым, он покарает любого, кто был причастен к его гибели. Я в этом уверен и ухожу со спокойной душой.       Я понял, брат, но слишком… слишком поздно…