непозволительно близко

Обе страдают синдромом вымученного представления о том, чего никогда не будет. Обе живут лишь одной мимолетной эмоцией, подорваным доверием и выжженым чувством неправильного и невозможного; обе отрицают в себе привязанность. Друг с другом или без, — совершенно разные люди. Дыхание сбивается на полуотклике разбитого вдребезги сердца, — Тина пересекает черту в очередной беспамятный раз, срывается в пропасть отрицаний и беспомощности. Джамала отныне становится невыносима. Обе забываются в шатком избытке ощущений: между ними проносятся продрогшие апрельские сквозняки и пылает самый чистый, яркий огонь; Тина теряет смысл возможностей, но находит желание бороться за что-то невысказанное и неосязаемое. Грудную клетку выламывает бешеный и волнительный стук. Красное кресло впечатывается в сознании, а памятные образы остаются на тонкой сетчатке глаз; восстановить баланс оказывается практически невыполнимой задачей, и Тина что есть силы пальцами хватается за подлокотники, ногтями впиваясь в обивку, — не сосчитать, сколько боли и радости одновременно ей пришлось здесь вынести. Тина отчаянно хочет звать проект домом, только вот в безопасное место редко заявляются незваные гости. Джамала же будто вросла в чертов Голос. И у Тины есть несколько причин, чтобы не скрывать неприязнь.       Конкурентка.       Любовь всей ее жизни. Джамале не свойственно совершать ошибки, — Тина не вправе уступить победу; напряжение возрастает с любой секундой, зависшей в душном и сдавливающем воздухе вольт так под двести; Тина не упустит титул пепельной Королевы, даже если мир распадется на орбитали атомных осколков. Обе неистово ступают по стеклам: одна — по надломанному прошлому и алому переплетению погребенных воспоминаний, другая — по неизбежному и пугающе-новому неизвестному, что сгорает дотла в слабом теле. Обеих явно не приведет ни к чему хорошему.

— —

      — Я не могу нам позволить, — тихо и без лишней отдачи, выговаривая банальное и с оттенками дрогнувшей грусти; у них пара мгновений неосязаемых до эфира, до финальной границы истории. Тина заламывает пальцы и хрустит костяшками; Джамала улыбается бесконечно тепло, из Тины делая буквально бессильную.       «Я не хочу больше лгать о тебе никому»       — Я не хочу больше прятаться от тебя, — вымученно и с доверием, взглядом, обращенным на самое дорогое. Джамала подходит ближе, но Тине кажется, что уже — не куда; выбивает воздух вихрем из легких, образуя петли горячего и пепельного железа, растворяя Тину полностью где-то под сонной артерией; шепчет о желании, отсутствии невидимых преград между ними; теперь Тина знает, что под кайфом зависнет надолго. Тине и в пропасть падать не надо: она погибает от касаний Джамалы к золотистым прядям, от касаний настойчивых и уверенных, будто так правильно; Тина кусает губы, разбивается сплетением комет и дымчатых звезд; Джамала опаляет ее щеки, скулы и шею, вынуждает сминать платье, выламывать перегородку собственного отчаяния.       — Зачем ты это делаешь? — робко и волнительно, словно от ответа хоть доля выбора ее зависит.       — Тиина, — тянет медленно, практически издевается. — Попробуй принять очевидное.       — Не имею права, — выдыхает по контуру губ и панически хватается за остатки жалкого самоконтроля, не желая позволить Джамале взять верх. Тина до конца вечера определенно не выдержит: строчки финальных песен в голове смешиваются одна с другой, и Тина совсем не помнит, что и где говорить. Чертова Джамала.       — Отпусти, — умоляет, едва не стонет, но Джа прижимается ближе, ломая все Тинины принципы и суеверия; Тина вот-вот задохнется. Она без битвы терпит поражение; не успевает сохранить баланс и сгибается под тяжестью карего взгляда. Тине сократить расстояние не составляет ничего сложного — лишь пара подорванных камер сердца и выжженое имя Джамалы на коже; Тина тянется к губам, чем-то сумасшедшим и нервозным отпечатывается в пространстве. Джамала отвечает резко и нагло, а у Тины земля уходит из-под ног; позвоночник сталкивается с твердой стеной, когда Джамала эгоистично обнимает ее за талию, абсолютно точно пытаясь искоренить в Тине весь здравый смысл.       — Я в тебе потеряюсь, — шепчет на ухо так горько и пламенно, что дрожь вспыхивает в любой (не)живой клеточке тела Тины. Она хнычет и просит, но Джамала не намерена уделять ей больше внимания.       «Мне и в бесконечности тебя не хватит»

я в тебе з а д о х н у с ь