Девять "пустых" страниц

— Я действительно не помню, как это было. Может хватит спрашивать? Не самые лучшие воспоминания, знаете ли, — Галли отпивает из своей деревянной кружки, недобро поглядывая на Минхо, который лишь вздохнул на подобную реакцию, видимо будучи в предвкушении внятного ответа, но получая, по итогу, вместо этого, полный облом. — Просто закрой глаза и вспомни, — Бренда сидит ближе всех, ее волосы щекочут оголенное плечо Галли, который, по воле случая из-за жары, сегодня был в майке. И она как-то это делает, знает же, чертовка, что если попросит, то он из кожи вон вылезет, но вспомнит. А с чего это, собственно говоря, началось? Случайно брошенная фраза, весь спектр эмоций на недовольном девичьем лице, и вот, он уже говорит, что она ему нравится. Случайная, черт возьми, фраза, казалось бы, но сейчас Бренда уже взяла в привычку лежать на нем, класть голову парню на плечо, стоило им только оказаться в кругу друзей. Для нее это было нормально, она лишь посмотрит на него так, как только ей удается, этими большими глазами, да и улыбнется уголками губ. И все. А что дальше? — Хорошо, — он бурчит, но закрывает глаза, — я сейчас буду говорить все, что только в голову придет и связано с тем днем. Томас садится удобнее, обхватывает рукой ногу и упирается подбородком в колено, тоже зачем-то закрывая глаза. Не его любопытство, все это были проделки Минхо, который не мог найти темы для разговора более информативной, чем обсуждение того, как умерший глэйдер восстал из мертвых. Тысячу раз они слышали одно и то же, что вокруг темнота, все тело болит, а потом на секунду отпускает и все. Что нового он мог добавить? Какую ясность внести? Томас не знал, но делать было нечего, а обеденный перерыв заканчивается лишь через полчаса. Остается переждать жару и вернуться к работе. — …копье оказывается у меня в груди за какую-то секунду. Но знаешь, в тот момент, будучи пораженным вспышкой, я ощущал каждый миллиметр металлического наконечника, мои мышцы словно обволакивали его, держали в одном месте. И последнее, я помню, как не смог вдохнуть. Перед глазами все расплылось. И я лежал так довольно долго, я чувствовал, что ничего не могу. Ни пошевелиться, ни моргнуть, ничего. А потом… *** Ньют делает слишком глубокий вдох, буквально подрываясь на месте и до хруста костей прогибаясь в пояснице. Дрожащими пальцами он хватается за торчащий из груди нож, выдирает его так, что вспышка боли слишком неожиданно пронзает все ослабшее тело болевой пульсацией. Откидывая оружие, он вдыхает больше, чем его легкие позволяют ему, кашляет из-за остатков черной крови, которая осела на горле, нёбе, зубах. Переворачивается набок и судорожно отхаркивает все, что мешало воздуху пройти глубже носоглотки. На грязный асфальт падают черные капли, они не разлетаются в стороны, ведь эта жижа была настолько густой, что становилось тошно. Было бы чем, парня точно стошнило бы. Но он продолжает кашлять, видит, как черный разбавляется красным. Его кровь, с каждым новым кашлем, становилась все ярче и ярче, приобретала свой природный оттенок, разлеталась мелкими каплями в стороны. — … поднимайся! Ну же… Быстрее! — до него не сразу доходит, что звуки начали проявляться только сейчас. Сначала свист в ушах, а потом уже чей-то крик. Его подхватывают под руки, поднимают с земли и куда-то ведут. Вокруг огонь, моментами он слышит выстрелы, чьи-то голоса, шум, словно что-то огромное падает, раз за разом. В его голове сейчас слишком много мыслей, что-то началось до того, как он отключился, что-то продолжалось пока он спал, и что-то происходило сейчас. Но что?