because you loved me

За окном уже давно стемнело, когда тишину в квартире на окраине Сеула разрезал звук ключа в замке. Уставший и падавший с ног, парень ввалился вглубь комнаты, попутно сбрасывая в темноту верхнюю одежду. Он жил один, хотя у него и были родители. Самостоятельность и независимость от других – кредо Чонуна с ранних детских лет, а именно с начальной школы. Ещё тогда маленький мальчик хотел свободы. Свободы от чужих мнений и желаний, преследующих по жизни ребёнка. Родители буквально надоедали ему заботой, которая была попросту не нужна будущему певцу. Да, вы не ослышались: Чонун и правда был певцом, выступал в небольшой ночной забегаловке. Пение было единственным его хобби и заработком. Парень даже сценическое имя себе выдумал – Йесон. Жизнь ночного исполнителя в грошовом баре нравилась ему. Целый день он мог слоняться по улицам или же спать дома и только в тёмное время суток - всего три часа в день - работать. Благо природа одарила парня потрясающим голосом, и он умело этим пользовался. Но во всей этой канители был один большущий минус. Отработав дополнительные часы сегодня, Чонун, не получивший за них ни копейки, рассержено вглядывался в своё лицо, стоя у зеркала в маленькой ванной и облокотившись руками о холодную раковину. Денег хватало едва ли на еду, что уж говорить о других прелестях, которые иногда хотелось приобрести. Иногда, когда у Йесона сдавали нервы, как сегодня, например, парень покидал на всю ночь пустую квартиру, в которой не было почти ни единого предмета мебели, и отправлялся в своё тайное место, подолгу засиживаясь возле реки на заброшенном берегу и всматриваясь в стеклянную поверхность водной глади. Умывшись и пройдясь грубым полотенцем по щекам, черноволосый сменил «рабочую» одежду и, накинув какую-то толстовку с капюшоном, покинул комнату, предварительно подняв с пола перед дверью счета за свет, воду и другие коммунальные услуги. Виртуозно закинув в бак возле подъезда кусочки порванных бумаг, парень направился прочь от дома, насвистывая под нос какую-то очередную песню из своего немногочисленного репертуара. Если бы он знал, к чему, а точнее, к кому приведёт его очередная ночная вылазка, парень никогда бы не вышел из дома в тот час и к реке он бы тоже не пошёл. Хотя как знать?.. ******** Постепенно в лёгкие начал попадать приятный покалывающий воздух, пронизывающий каждую клеточку: это значило, что Чонун был уже почти на месте. Пробираясь сквозь ветвистые и до ужаса колючие кусты, парень успел выругаться пару раз и даже пнуть ногами несколько камней перед тем, как выйти к одинокому берегу небольшой речушки. Воздух здесь и правда творил чудеса над сознаниями людей: Йесон, только пропустив его через себя, сразу же забыл обо всём, погружаясь в свои мысли. Вдруг впереди Чонун увидел силуэт, сидящий на траве возле большого камня. Широкие плечи и стройная фигура сразу бросились в глаза опешившему парню. Он попятился назад, чтобы уйти незамеченным, но не тут-то было! Споткнувшись о пнутый ранее камешек, Йе с громом и визгом плюхнулся на попу. Сидящий на берегу мигом обернулся и удивлённо уставился на Йесона, в голове проклинающего незваного гостя за визит. - Ты в порядке? - отозвался незнакомец, осторожно подходя к потерпевшему. Чонун дрогнул, заслышав приближающиеся шаги, и вскинул голову вверх. - Не сильно ударился? Стоящий впереди парень был на вид лет двадцати, с яркими чертами лица, немного пухлыми губами и выразительными глазами. Небольшая чёлка спадала на его ровный лоб, редкими прядями касаясь бровей. Кажется, тогда, при свете луны, он казался совершенным, без единого изъяна, а ночное небо, сливаясь с его прекрасной внешностью, будто дополняло и без того потрясающую картину. Чонун слегка съёжился, когда холодная рука коснулась тыльной стороны его ладони, но, завидев лёгкую улыбку на лице парня, протянул руку, вставая на ноги. - Что ты здесь делаешь? - наконец спросил Йе, сидя со своим новым знакомым на слегка мокрой от вечерней росы траве. - Случайно забрёл, - пояснил парень. - Я напугал тебя? Йесон посмотрел на расположившегося рядом незнакомца, а затем ответил: - Нет, просто здесь, кроме меня, никто не бывает. - Вот ка-ак, - протяжно произнёс парень, откинув голову назад и разглядывая звёзды. Опустившись на колени, Чонун украдкой глянул на развевающиеся на ветру волосы своего собеседника, на контур его скул, губ и оценивающе сказал, нисколько не стесняясь: - Ты модель, что ли? Парень удивлённо повернулся к заинтересованному Йе и, чуть улыбнувшись, сказал: - Да нет, не приходилось. А ведь Йесон был почти на все сто процентов уверен, что сидящий рядом либо модель, либо актёр. Рассеяв уверенность брюнета, красавчик, как назвал его в мыслях Чонун, вновь отвернулся от расстроенного Йе, устремляя взгляд далеко в небо и будто пытаясь увидеть как можно больше фонариков на ночной глади. Певец, не отрываясь, наблюдал за жестами и движениями парня, ловил взглядом вздымающуюся грудь, дрожащие ресницы и вглядывающиеся в небо глаза, которые словно искали какую-то определённую звёздочку, спрятавшуюся за светом остальных её подружек. Неожиданно новоиспечённый знакомый еле слышно спросил: - Как думаешь, для чего живут люди? Чонун удивлённо посмотрел в сторону парня, затем опустил глаза, отвернувшись к реке. Немного обдумав ответ, а точнее, правильно выразив его в мыслях, Йе уверенно сказал: - Разве для этого нужны причины? Мы живём просто потому, что мы живём, не больше. - А ты хочешь жить? - Думаю, это глупый вопрос: каждый хочет жить, без исключений. - Правда? - парень вновь вскинул голову к луне, заставляя Чонуна ещё сильнее любоваться идеальными чертами. ******** Они молча сидели, пока первые лучи утреннего солнца не появились на горизонте. Оба разошлись по разным сторонам, когда решили, что нужно возвращаться. Чонун нехотя и немного устало побрёл в сторону дома. Остановившись на секунду, парень обернулся назад и, шутя, произнёс: - Странный красавчик, очень странный. ******** - Прекрати тыкать в меня пальцами, раздражает, - нервно отскочил Кюхён от врача, сидящего напротив. - Со мной всё в порядке. - Если ты сбегаешь из больницы, чтобы где-то пошляться, то это совсем ненормально. Если будешь так относиться к здоровью, то... - Да-да, - пробурчал парень. - Знаешь, смерть придёт когда-нибудь. Поэтому просто прекрати пытаться её подгонять, - Ара опустилась за стол и, взяв в руку ручку, стала что-то быстро писать на листок, который она затем передала Кюхёну. Парень, выйдя за пределы кабинета, аккуратно развернул сложенную вдвое бумагу и зачитал про себя надпись, точнее, рецепт, где ровным почерком было написано название каких-то сильных антидепрессантов. Кю хмыкнул и, скомкав жалкий клочок бумаги, закинул его в карман и направился к выходу. Чо страдал посттравматической депрессией уже около двух лет и несколько раз пытался покончить с собой. К его сожалению, ни одна попытка не увенчалась успехом. Сестра позаботилась о том, чтобы Кюхён продолжал проживать совершенно не нужную ему жизнь с болью в сердце и постоянными головными болями, иногда перерастающими в мигрень. Пожирающие изнутри тоска и горе старательно выжимали все соки, толкали на отчаянные поступки. Чтобы там ни говорила ему Ара, Кюхён абсолютно точно знал: жить он больше не желает. Даже на такое у измученного парня были причины. ******** - Ну и что это значит? Перевернувшись с одного бока на другой, Йесон постарался рассмотреть человека, стоящего перед ним. Когда он протёр пальцами глаза, то разглядел знакомую фигуру и неразборчиво промямлил: - Сдурел? Я на тебя заявление напишу. - Для чего тогда ключи дал? Нервно хмыкнув, Чонун зарылся вглубь одеяла, подальше от незваного гостя. Он всю ночь не мог заснуть (для него это было впервые), поэтому глаза просто-напросто не хотели открываться внешнему миру и Хичолю, пришедшему в дом к своему другу. Знакомые с детства, парни много времени проводили вместе, шляясь по клубам и барам. Так Йесон и нашёл свою работу. Сам Хи работал в кафе, где, по мнению Чонуна, делали лучший кофе. Для Йе не было секретом то, что его друг - гей; напротив, Хичоль никогда этого и не скрывал. Да и сам Йесон относился к этому нейтрально. Он нравился Чонуну: искренность и простота друга восхищали. Хи был самым близким человеком для одинокого парня. ******** - Ты чем всю ночь занимался, отвратно выглядишь, - Хичоль покосился на почти спящего Йе. Никак не отреагировав, Чонун продолжал посасывать свой кофе, сидя за столиком в кафе, куда парочка друзей намеревалась пойти ещё неделю назад, но из-за занятости, а точнее, лени певца, смогла выбраться на прогулку только сегодня. Пока Хичоль о чём-то оживлённо болтал, сам отвечая на свои глупые вопросы, мысли Чонуна целиком и полностью были заняты ночным гостем его тайного места. - Нет, ну он точно должен был стать моделью, - невзначай произнёс Йе вслух. Хичоль удивлённо посмотрел на друга, и тот понял, что нечаянно приоткрыл рот во время раздумий. - Ну и кто этот «он»? - немного злясь, спросил Хи, постукивая пальцами по столешнице. - Неважно. Чонун даже не обратил внимание на то, как сидящий напротив ругался матом на всё кафе, разбил стакан из-под сока и вскоре покинул витающего в облаках Йесона, который только спустя четверть часа оттаял и последовал за своим другом. ******** - Неудачный день? - произнёс пришедший парень, отряхивая рубашку от мелких листьев и веточек. Кюхён сидел на берегу и кидал в воду камни, наблюдая, как те тонут в пучине реки. Не успел Чонун подойти ближе, как Кюхён шмыгнул мимо него, кинув: - Хочу выпить. Следуя за младшим, Йе отчаянно пытался достучаться до того вопросами, но только мысленно. Он считал, что если надо, то Кюхён сам скажет. А до тех пор донимать человека певец не хотел, особенно такого, как Кю. Чонун, хоть и был знаком с этим парнем уже несколько недель, толком ничего о нём не знал: ни где он живёт, ни где работает или учится, номера у него тоже не было. Но почему-то бедного Йесона безостановочно тянуло к этому человеку. Так сильно, что он готов был взвыть от тоски, когда они вновь прощались возле реки и расходились в разные стороны. Может, ему просто одиноко? Но поиски утешения в незнакомом человеке… разве это не глупо? Когда парни зашли в какой-то бар, Кюхён указал своему сегодняшнему собутыльнику на дальний столик. Удобно усевшись на стулья или кресла - Чонун не помнил точно, - они сделали заказ и стали его ожидать. Наконец разглядев красавчика при свете, хоть и приглушённом, Йе ужаснулся: под его глазами наплыли синяки, губы пересохли и местами потрескались, а само лицо выглядело так, будто за три дня, которые Йесон не видел парня, Кю не съел ни крошки. - Ты паршиво выглядишь, - подметил певец. Не шевелясь, Кюхён перевёл безжизненный взгляд на Йе. Какая-то до боли жуткая улыбка коснулась губ младшего, и он ответил: - Я умираю. Чонун удивлённо посмотрел на младшего и, осторожно проведя по горлышку бутылки с пивом указательным пальцем, сказал: - Прекрати нести эту чушь каждый день. - Это словно изнутри тебя пожирают какие-то насекомые, словно тебя засасывает в прошлое... Я больше так не могу, Чонун-а. На всё помещение раздался хлопок, сидящие рядом люди синхронно повернулись в нашу сторону. - Больно же, - Кюхён, скрипя зубами, тер разбитую губу и покрасневшую щёку. Кровь маленькими капельками побежала по подбородку, где младший смахнул её рукавом куртки. Йесон, вскочив со стула, схватил травмированного парня за руку и вывел на улицу. Поймав первое попавшееся такси, двое парней уехали от бара прочь. Чонун подозревал, нет, он был уверен, что оставлять Кю было нельзя: он точно попытается снова что-то с собой сделать, поэтому, вздохнув, старший назвал водителю свой адрес. За окном проносились яркие огни ночного города, фигуры людей, деревья. Размытый пейзаж немного успокаивал как озадаченного Йе, так и почти засыпавшего Кюхёна. Хотя последний даже не знал, куда его везут, да и не особо интересовался этим, просто сидел, прикрыв глаза и сжимая руку Чонуна в своей. ******** - Извини, у меня редко гости бывают, - Йе пытался быстро раскидать валявшиеся на полу и диване вещи, чтобы гость мог хоть где-то присесть. Кюхён стоял возле двери, ожидая окончания минутной уборки старшего. Когда, наконец, все приготовления были завершены, Чонун подозвал младшего рукой, усаживая затем на диван. На ватных ногах младший дошёл до дивана и без сил упал на тёплый, постеленный Чонуном плед. Сам хозяин квартиры отправился в комнату на поиски второго одеяла, но, когда вернулся с ним, устроившийся на диване младший уже характерно сопел во сне, иногда морщась от мешающей чёлки на лбу. Взгляд Йесона скользнул от волос вниз, к красующейся ранке на губе, которая продолжала немного кровоточить. Старший немного поджал губы, чувствуя вину, и пошлёпал на кухню. Забравшись на высокий стул босыми ногами, Чонун потянулся к верхней полке шкафчика и, достав аптечку, вернулся к спящему гостю. Смочив ватную палочку в перекиси водорода, Йе прошёлся вокруг раны, аккуратно убрав с кожи кровь. Затем парень взял в руки противовоспалительную мазь и подушечкой пальца стал наносить её на пухлую губу младшего. Вдруг от небольшого жжения Кюхён приоткрыл глаза, смотря на удивлённого Йесона. Губы немного дрогнули, и Чонун, дёрнувшись, мазнул лекарство по подбородку парня. - Я думал, у меня на губе рана, - слегка усмехнулся Кю, приподнимаясь на локтях. От него всё ещё веяло алкоголем и перегаром, прицепившимся к одежде ещё с бара - именно поэтому в лёгкие Йе проник резкий запах чего-то горького, когда младший, шумно выдохнув, попытался приблизиться к лицу напротив, облизав обсохшие свои губы, но Чонун отстранился, будто прочитав мысли младшего, и еле слышно произнёс: - Не надо. Кюхён, нервно скалясь, добавил: - Не нравлюсь? - Ты пьян, - не потеряв своего равнодушного вида, кинул Йе. - Ты не ответил на вопрос, - сказал Кю, притягивая к себе бледное личико Чонуна за подбородок и грубо впиваясь в его мягкие губы. Старший пытался оттолкнуть пьяного друга от себя, колотя ладонями по его плечам, но сильные руки крепко сдерживали хрупкого парня в своих объятьях. Когда, наконец, Кюхён оторвался от столь притягательных губ, Чонун принялся вытирать их тыльной стороной руки. А после того, как отдышался, посмотрев на парня рядом, кинул: - Не делай этого больше. Но, похоже, небольшого поцелуя было мало, и младший, схватив за запястья Йесона, опрокинул того на диван, нависая сверху и вновь вовлекая старшего в поцелуй, силой проталкивая язык сквозь крепко сжатые губы. Чонун шипел, брыкался, всё ещё пытаясь остановить сошедшего с ума парня, разум которого куда-то неожиданно исчез. Кюхён плавно прекратил исследовать рот Йе, переходя ниже, к шее и груди парня. Покусывая чувствительную мочку и проходя язычком вдоль выступающей косточки на шее, Кю начал, не торопясь, стягивать с хёна одежду, нежно касаясь голых участков кожи. - Прекрати, это не смешно уже, - вдруг подал голос Чонун, тяжело вздымая грудь при дыхании. - Если бы я мог. Расправившись с ненужной футболкой, Кюхён припал с поцелуями к груди старшего, неторопливо лаская набухшие соски. Йе изредка выпускал из лёгких сдавленный стон и всё ещё пытался словами заставить младшего остановить это безумие, но ни слов, ни угроз парень уже не слышал: он был полностью погружён в процесс и лишь иногда отвлекался на лицо Йесона, чтобы проверить реакцию последнего. Оттянув край штанов старшего, Кюхён проник рукой в трусы и начал ласкать немного отвердевший орган холодными пальцами. Не прекращая движений рукой, он продолжил облизывать напряжённую грудь Чонуна, плавно переходя на его торс и пупок. Йе жадно глотал воздух, предвкушая близкий конец, неосознанно толкался навстречу ладони младшего и стонал в голос. Сняв мешающие джинсы старшего, Кю провёл второй ладонью по внутренней стороне бедра и, наклонившись, нежно коснулся набухшими от многочисленных поцелуев губами головки члена Йе, лаская языком устье уретры. Чонун вскрикивал от сладких движений, в то время как младший уже подобрался указательным пальцем к колечку мышц, поглаживая их, а затем проникая внутрь. Кюхён старался делать всё предельно аккуратно, хоть и сдерживаться было невероятно трудно. Йесон морщился от неприятных ощущений, вцеплялся ногтями в зажимающую его запястье руку младшего и извивался под ним, дёргаясь и ворочаясь от возбуждения и боли, приносимой уже тремя пальцами. Спустя минуту пальцы Кю покинули разгорячённое тело парня, уступая место сочащемуся органу. Последняя попытка отговорить вновь не увенчалась успехом, и, сильно сжав от накатившей боли глаза, Чонун впустил в себя Кюхёна на всю длину сразу. Не давая старшему времени свыкнуться с болью, перевозбуждённый Кю начал резкими толчками вбиваться в податливое тело, целуя и покусывая его хозяина. Слёзы лились из чёрных глаз и одного, и другого, сбивая обоих с толку. Если бы Чонун вновь попросил младшего остановиться, он бы это непременно сделал, но Йесон уже оставил надежду на прояснение рассудка у Кюхёна, который что-то говорил, еле шевеля губами, и плакал, кажется, ещё сильнее, чем Чонун, которому эти слова было не разобрать. Даже при попаданиях по простате в сердце Йе, казалось, не было никаких светлых и приятных чувств, лишь боль и тоска, которой был пропитан взгляд Кюхёна, ни на минуту не покидавший лица Чонуна. Когда обессиленный Кюхён упал на изнеможенное тело старшего, Чонун наконец смог разобрать то, что из-за оглушающих слух стонов и рыков не смог услышать ранее. Опалив влажную шею обжигающим дыханием, губы младшего, соприкасаясь с кожей Йе, еле различимо произнесли лишь одно слово: «Прости». Он сделал это не потому, что хотел причинить боль, не потому, что хотел заняться сексом с парнем, нет. Кюхён просто уже давно решил, что ему больше нет места среди живых: просто его лимит пребывания здесь исчерпан, поэтому он, уставший от бесконечной боли и непрекращающихся страданий, напоследок, неожиданно встретив такого необычного человека, как Чонун, решил испытать столь противоречивые чувства, бушующие у него в груди. Правда, знал ли об этом Йесон? ******** Разлепив заплаканные глаза, Чонун поднял веки и понял, что он дома. В голове не витали успокаивающие мысли, вроде «это был сон» или «он был пьян»; напротив, боль по всему телу отдавалась какой-то хладной дрожью, пощипывающей кожу изнутри. Йе сильнее закутался в одеяло, появившееся непонятно откуда. Про прошествии десяти минут парень всё же решил попытался приподняться, и, когда это получилось, он вдруг удивлённо огляделся, ведь, если ему не изменяет память, всё это было на диване в гостиной. Тогда почему он в спальне, аккуратно накрытый одеялом? Преодолев, кажется, самую жуткую жуть в своей жизни, Йесон плавно поплыл в сторону ванной, где голый по пояс парень осмотрел себя с ног до головы, лишний раз убеждаясь, что это и правда было, было с ним. Взгляд Чонуна застыл на красном пятне возле ключицы, в которую не раз впивался младший в порыве страсти. Безразлично повернув голову, Йе двинулся в гостиную, никого не ожидая там встретить, но, когда глаза пробежались по пустой комнате в надежде хоть кого-то увидеть, парень подвёл и без того ясный итог: - Его нет. ******** - Хочешь сказать, выпил все таблетки за две с половиной недели? - Ара вытаращенными глазами уставилась на брата, сидящего напротив. Он кивнул, даже не смотря в сторону девушки. - Курс рассчитан на два месяца. Нельзя так просто брать и жрать их тоннами! - Поторопись и выпиши мне ещё. - И не надейся. Наглотаешься и сдохнешь? Нет уж, даже думать об этом забудь. Кинув на доктора пустой взгляд, Кюхён покинул кабинет без лекарств, за которыми пришёл. В последнюю пару дней боли слишком сильно давили на мозги, заставляя пить обезболивающее чуть ли не каждый час. Он прекрасно знал, что сестра не даст ему таблетки, что заподозрит неладное, но слишком поздно. Если не так, то он лишит себя жизни как-то иначе. Облокотившись о стену в лифте, Кю тяжело вздохнул, прижимая горячий лоб к металлической поверхности кабинки. Единственное, о чём парень мог думать в тот момент, так это о том, чтобы побыстрее прийти домой и завалится спать, выпив очередную дозу лекарств вприкуску с анестетиками. Таблетки почти перестали помогать, Кюхён спал не больше двух часов, всё время шатаясь то по квартире, то по городу с безразличным и болезненным взглядом. Пойти к реке у провинившегося просто не хватало смелости - хватит уже с него душевных потрясений, поэтому, пройдя мимо тропинки, ведущей к тайному местечку, парень направился домой. /FLASHBACK / - Прекрати уже эти истерики, Юнджу! - парень второпях кидал свои вещи в открытый чемодан, отталкивая от себя заплаканную девушку. - Почему? Почему ты уходишь? Что случилось? Кюхён резко повернулся к ней и, грубо оттолкнув, сказал: - Я знаю. Знаю, что ты спала с ним! - Откуда ты?.. Кюхён-а, не уходи, этого больше никогда не будет, клянусь! - девушка не переставала хватать руки парня, перекидывать вещи обратно в шкаф. Плюнув на одежду, Кю взял ключи от машины и направился к выходу, одёргивая пальцы Юнджу от своих рук. - Стой! Как ты можешь меня так бросить? Ты же любишь меня! Ведь любишь, да? - кричала девушка, сбегая вниз по лестнице трёхэтажного домика, в котором пара снимала квартиру. - Как я могу любить такую, как ты? Если бы это было только раз... Ты с ним спишь уже полгода! Шлюха... - вновь попытка, кончившаяся провалом. - Отпусти меня, ненормальная! Раздражённый парень спустился к машине и, в очередной раз откинув от себя настойчивую девушку, повернул ключ, залезая в машину и оставляя Юнджу в одиночестве. Зеркало заднего вида, перекрёсток, плачущая девушка, грузовик, глухой удар, слёзы и боль, до сих пор преследующая во сне и наяву. Она не была хорошим человеком, но и смерти достойна тоже не была. Это так. /END OF FLASHBACK / Кюхён зажмурился от боли воспоминаний и сильно сжал себя за голову, опираясь на спинку кресла. В квартире было темно, лишь приглушённый свет торшера освещал пустую комнату, в которой находился парень. Уже пару часов острая боль пронзала виски, будто тонкими ножами. Кю тяжело дышал, сжимая в руках пустую упаковку таблеток, и смотрел на белый потолок пустым взглядом. За окном уже давно стемнело, появились первые звёзды и лунный свет проникал внутрь помещения, падая на лицо парня. Сегодня. Он решил сделать это именно сегодня. - При жизни меня мучила, так и после смерти не отпускаешь? Похоже, ты и правда сумасшедшая, - усмехнулся парень в тишину и, встав на ноги, поплёлся на кухню за очередной бутылкой спиртного и новой пачкой обезболивающего. - Сколько я уже выпил? Напевая какую-то незнакомую песню под нос, Кюхён достал из холодильника красное вино, купленное в магазине за углом и, откупорив бутылку, сделал большой глоток так, что багровая жидкость потекла ручьями по губам, стекая по одежде и оставляя на ней ничем не выводимые следы. - Айщ, - шикнул Кю от боли. Алкоголь обжёг мелкую царапинку на нижней губе, заставив хозяина недовольно поморщиться. Дотронувшись до еле заметной раны дрожащим пальцем и вытерев с неё жидкость, кровь или каплю вина, Кюхён, слегка улыбнувшись, произнёс: - Так это его песня. Точно, как я мог забыть. Вернувшись в кресло, парень вновь отпил вина и принялся вновь напевать песню, названия которой он даже не знал. Он вспоминал, как эту песню ему пел Чонун, как он посмеивался над собой, когда не попадал в ноты или забывал слова, как он бесчестно и грязно заставил такого хорошего парня страдать. Сильно сжав почти полную бутылку в руке, Кюхён запустил её в противоположную стену от злости на самого себя. Тишину в гостиной разрезал звук разбившегося стекла и, видимо, разбившегося зеркала, в которое попал меткий парень. Только кому теперь нужны его злость и чувство вины? Правильно, никому. Горько усмехнувшись, Кю опустил голову вниз и прикрыл глаза, всё ещё чувствуя огромную боль, проникающую всё глубже. Выпивки больше нет, и больше нечему заглушать его страдания. А может, он и правда сам придумал себе всё это, как сказала сестра на одном из приёмов? Может, никакой болезни и нет вовсе? Но Кюхён уже давно решил, что ничего это не изменит, что всё будет так же. Она ведь успокоится, когда он тоже умрёт? Вдруг за дверью послышались тихие шаги и в квартире раздался громкий звонок, чуть ли не снимающий кожу с головы живьём. Парень простонал от боли и поспешил быстрее открыть дверь, чтобы только не слышать этот раздирающий сознание звук. Открыв дверь, Кю опешил от увиденного гостя, а гость от него: - Ты плохо выглядишь, - тихо произнёс Чонун, смотря на Кюхёна. ******** /Двумя часами ранее/ - Ты должен будешь мне целый магазин выпивки, - Хичоль протягивал своему другу слегка помятый листочек с адресом. - Это тот самый, да? Мне огромных трудов стоило уговорить своего любимого найти это для меня. Вообще, этого парня в полиции хорошо знают. Говорят, он виноват в смерти своей девушки, хотя дело старое: ему уже около трёх лет. - Девушки? - Да, кажись её звали О Юнджу или как-то так. Её сбили, когда она бежала за этим Чо Кюхёном. Опасный парень, ты бы поосторожнее был с ним. - Разберусь уж, - Йесон встал со стула и пошёл к выходу из кафе. - Йа! Кто платить за кофе будет, засранец? ******** - Это сон? - Усмехнулся Кюхён, впуская гостя внутрь и включая, наконец, свет. Йесон оглядел беспорядок, царивший в комнате, разбитое стекло бутылки и осколки зеркала. Он ничего не сказал: слишком уж долго ждал этой встречи, чтобы тратить её на бессмысленные разговоры. Младший вновь опустился в кресло, кивая гостю на диван рядом. Чонун переступил через мокрую лужицу на полу и с таким же безразличным видом уселся около Кю. Где-то с минуту оба молчали, не находя нужных слов, но вдруг Йе осторожно начал: - Ты не приходил к реке, что-то случилось? Парень удивлённо вскинул голову, точнее, попытался удивиться, хоть и не поменялся в лице: мышцы от боли перестали слушаться хозяина. - Ты забыл уже? Ту ночь. - Такое можно забыть? - спокойно кинул Чонун, сглотнув. - Я не прощу тебя за это. - Точно, такое на алкоголь не спишешь, да? Вновь тишина. Вдруг Йесон почувствовал на своей щеке дыхание и напрягся. - Успокойся, я ничего делать не собираюсь. Просто подумал, что у тебя довольно молодое личико, - губы сжались в жалком подобии улыбки. - Почему именно ты? Чонун, повернувшись, недоумевающе посмотрел на бледного парня. - Нет, правда, это похоже на анекдот. Зачем ты пришёл? - Не трахаться точно. - Не боишься? Я сильнее. - Нет, - спокойно кинул Йе. - Ты или глупый, или влюбился в меня, - серьёзно произнёс Кюхён, вставая с сидения. - Говоришь, не простишь, а сам пришёл. Ты странный. - Прекрати, я ведь и правда убить тебя хочу за такое, - Чонун вскочил с дивана, подбежав к Кю. Младший вдруг неожиданно воодушевился, рассмеявшись на всё помещение, а затем повернулся к Йесону. - Давай, - парень сцепил пальцы Чонуна на своём горле, - просто сожми посильнее и избавься от меня. - Ты с ума сошёл, - парень скинул с себя ледяные руки, отдёрнув свои от шеи парня. Но Кюхён лишь плотнее подошёл к отстранившемуся старшему, вновь притянув того за руки к себе. - Это не новость. Убей меня. Я даже записку напишу о том, что сам всё сделал; никто не узнает, что это ты. Неужели отомстить не хочешь? Кровь застучала в висках, губы предательски задрожали и расплылись в какой-то странной улыбке на лице Чонуна, он сжал пальцы на шее младшего: - Ты жалок. Бежишь от проблем таким путём. Ты всегда так делал? Он мог бы продолжать, но вдруг зацепился взглядом за бездонные глаза Кюхёна, в которых можно было прочесть безграничную грусть и боль одиночества. Именно тогда, впервые за всё время знакомства с парнем, Йе увидел, как его боль наконец-то вылилась наружу горькими слезами. Медленно разжав руки, Чонун опустил их вниз. Кю шумно вдохнул воздух, размазав солёные капли по щекам, и опустился коленями на холодный паркет. - Ты прав, но... Кюхён схватил в бледные руки осколок зеркала и, прислонившись к такой же, как и он сейчас, бледно-розовой стене спиной, приставил к горлу острый уголок. - Так будет лучше. Чонун мигом подскочил к Кю и крепко, как только позволяли его тело и руки, сжал в своих объятьях почти не двигающегося парня. - Я не прощу тебя, поэтому... просто живи. Живи и будь рядом, всегда. Страдай, глядя на меня. Испытай всю боль и отчаянье, испытанные мной. Живи для того, чтобы я знал, что ты всё ещё чувствуешь свою вину. Я не дам тебе умереть, слышишь? Не дам, - Чонун, умоляя, отчаянно тряс полуживого Кюхёна за плечи, срываясь на крик. Слёзы текли по щекам, обжигая мягкую кожу и капая на лицо младшего. Кровь тонкой струйкой бежала по его шее, стекая по ключице вниз. - Глупый, ты же поранился, - мягко улыбнулся Кю, чувствуя, как слёзы подступают к глазам, а в горле застывает ком. Он дрожащей рукой потянулся к шее Чонуна и, пройдясь вдоль образовавшейся раны, вытер подушечкой пальца красную жидкость. Йесон вновь прижал истощённое тело Кюхёна к себе, чувствуя, как на его шее кровь смешивается со слезами младшего, прислонившегося лицом к Йе и не подозревающего, что Чонун его простил. Простил, как только увидел снова его лицо, немного натянутую улыбку и стройную фигуру, как только услышал сладкий, ласкающий слух голос, немного хриплый, но ставший чем-то незаменимым. Никто из них не ведал, любовь ли это или просто очередная проделка судьбы, но и Чонун, и Кюхён хотели узнать, как долго они смогут противостоять этой жизни, которую не интересуют обстоятельства и оправдания людей. Смерть и жизнь - что выберет для них судьба? ******** /Два месяца спустя/ Одинокая фигура виднелась на холме в окружении сотен надгробных табличек. Чонун с грустью в глазах уже несколько минут смотрел на одну из них, ничем не отличающуюся от других, десятки раз перечитывая надпись на ней. Возможно, в глубине сердца ему хотелось, чтобы этого имени не было здесь ни на этой табличке, ни на других. Положив на могилу купленные им белые розы, парень выпрямился и ещё раз посмотрел на фотографию, от которой веяло свежестью и юностью, которой так и не суждено было расцвести в полную силу. От этого становилось невыносимо больно, даже если ты совсем не знал этого человека перед собой. - Сколько ты ещё будешь там стоять? - послышалось откуда-то со стороны. Йесон мягко улыбнулся. - Ты же сказал, что не пойдёшь сюда, Кюхён-а, - он вновь перевёл взгляд на фотографию молодой девушки. - Она красавица. Кю кинул мимолётный взгляд на знакомое лицо, но тут же отвернулся и, направившись в сторону, произнёс: - Пошли уже. - Пока, Юнджу, - Чонун провёл ладонью по краю надгробия. - Не обижайся на этого парня, ты же знаешь, что он хороший, просто слишком гордый… маленький засранец. - Это было жестоко, ты мог бы и попрощаться с ней. Ей здесь, должно быть, скучно. - С каких пор ты такой заботливый? - Идиот, - Йесон обиженно опустил голову и остановился. Кюхён, обернувшись, подошёл к нему и слегка прикоснулся к щеке, плавно переходя на макушку и поглаживая её рукой. Чонун довольно улыбнулся, поднимая глаза на любимого. - Я решил попробовать ещё раз. - Попробовать? - Попробовать жить заново, ещё раз, - он сияюще улыбнулся, трепля волосы Чонуна. «Ты ведь разрешишь, Юнджу-я?»