***
Пробуждение с видом на стерильно белый потолок кажется уже привычным, и не только из—за сверхурочных часов, сколько из—за сопутствующей боли в голове. Перед глазами не видно ничего, но паники нет. Среди мелких шумов собственного сердца и легких, слышен шорох одежды, а среди запахов обезболивающего витают нотки ванили и цитруса. —Хоуп, какие показатели? — резкий звук чего-то металлического об пол режет слух. —Доктор Аддамс, вы очнулись! —Какая наблюдательность, мисс Джексон. Показатели! —частота восемьдесят, давление сто десять на семьдесят. Остальные показатели в пределах нормы. —Общее состояние. —Да, простите, — тут же она стушевалась, листая карту, обычно прикрепленную к спинке кровати. — Сотрясение, обширная гематома области лопаток и спины. Пара трещин второго и третьего ребра. Вывих бедра. В остальном мелкие царапины и синяки. —Назначь болеутоляющие и повторное МРТ. —Слушаюсь. —Вы уволены, Хоуп. Кто слушает наставление пациентов? — девушка покраснела в ярких цветах, но Айджен этого пока не видел, потому как зрение только сейчас стало приходить в норму. Светлые пятна были лучше, чем ничего.— Вызовите Уилсона. Пусть напишет рецепт и назначит МРТ. Впредь, мисс Хоуп, обращайте внимание на такие вещи. —Слушаюсь, — на издевательски вздернутую бровь, девушка удалилась, пряча за папкой алеющее от смущения лицо. —Ты так добродушен со своими интернами, — Айджену не нужно было видеть, что бы знать, что на темнокожей морде растянулась уж больно довольная улыбка. —И мне это говорит зав. отделения хирургии? — очень хотелось почесать спину, но слабость была такой, что едва веки поднимались. — Насколько все плохо? —Притормози, пессимист. Тебя сбили на скорости восемьдесят миль в час, но ты отделался сравнительно легко. Как голова? —Зрение замутнено, — огонек фонарика заплясал перед глазами. —Зрачки реагируют нормально. Проваляешься пару недель на койке и можешь вновь бегать по коридорам и спасать больных, — зашуршали одежды и что—то хрустящее.— В мочесборнике, нет ничего постороннего, и кровяное давление в твоем гениальном мозгу мы снизили, устранив угрозу образования аневризмы. —Это утешает. Следующая минута тишины кажется довольно напряженной. —Даже не спросишь, что случилось со вторым? —Жив? —Только после операции. Еще отходит от наркоза. —Если пережил эти двенадцать часов, проживет еще лет сорок. —Хах. Вот как ты всегда так точно время определяешь? —Мои внутренние часы точны так же как и размер груди Эммы. —Слишком жестокое сравнение. —Зато как нельзя точное. Выглядишь паршиво, — наконец фигуры приобрели ясность, и мешки под глазами лучшего друга были видны также четко, как и бинты на ободранных кистях рук. — Возникли осложнения? —Была угроза некроза икроножных мышц во время операции, но вовремя успели обнаружить. Правда восстановление затянется на пару месяцев. И имя не спросишь? —Пришлю открытку на день выписки. —А зря. Тут с тобой поговорить хотят. Потребовали, как проснешься сразу им сообщить. —Потребовали? Надо же. Насколько значимым нужно быть, что обычная авария вызовет такое шевеление? — он едва двинул плечами, на что спина протестующее заныла, до болезненных мушек перед глазами. — Мне плевать, кто там пьяным ездит за рулем. Не пускай ко мне никого, а лучше скажи, что я не имею претензий по поводу случившегося. —Тебе, что, ни капли не интересно? Красноречивый взгляд был ему ответом. —Ты знаешь протокол. Даже если ты отказываешься от претензий и не собираешься подать заявление, ты должен подписать ряд документов лично, в присутствии адвоката обоих сторон. —Слишком много мороки. —Всего-лишь пара минут твоего времени, и будешь свободен. Я даже разрешу тебе прокатиться по палатам, и наведаться к твоим драгоценным пациентам. Макс, кстати, уже здесь. —Интриган, — Уилсон улыбнулся, видя как Айджен возвращается к своему привычному, невыносимому состоянию. — Дай мне магнезий, и приходите через полчаса, как ручку смогу держать. —Как скажешь, доктор. Я позову Макса, обсудите детали, а я пока задержу противоборствующую сторону как смогу. —Я буду тебя помнить! —Засранец! Наконец настала тишина, и пара минут на собственные мысли и осознание ощущений собственного тела. Уилсон единственный врач, который знает о его ненормальности, так что, если судить по его словам, через неделю, он будет полностью здоров. Но диагноз уже поставлен, и лишнюю неделю придется притворяться немощным и больным. К пациентам его пустят, но, опять же, ставить какие-либо диагнозы он будет иметь право лишь после полного выздоровления. Гадство. —Выглядишь хорошо, для того кого сбила машина. —Тебя не учили стучать? —Ты действительно отказываешься от претензий? Учитывая кто вторая сторона… — Мне все равно, и еще раз заикнешься об имени — я тебя уволю. — Твои угрозы не действуют на меня с две тысячи четвертого, когда ты незаконно ввел феназипам главному судье. — Но благодаря этому он выжил. — С таким скверным характером другие адвокаты откажутся с тобой работать, — высокий блондин в богатом костюме тройке, достал из папки ряд документов. — Взгляни, это компенсация за причиненный вред, зная твою реакцию специально для тебя замазал имена. —Так быстро? — он взял в ослабшие руки планшет, медленно скользя взглядом по строчкам. —У меня было больше шести часов на это. Наши «противники» оперативно работают, и юристы у них тоже, что надо. Твоя невиновность доказана видео с трех камер: светофора, магазина в который врезался ролс-ройс, и камеры самого автомобиля. А сумма, — сумма действительно была впечатляющей, на сколько мог судить Айджен видя количество нулей, — поверь, они очень не хотят, что бы этот случай получил огласку. —Мне даже интересно стало, что же это за шишка такая разъезжает после полуночи и давит на своем пути безобидных мотоциклистов, — и пока блондин не открыл рот продолжил, — жаль, что это был лишь секундный порыв. Вычеркни пункт про деньги, и надави больше на неприкосновенность и конфиденциальность с моей стороны. Я не хочу в будущем хоть как-то с ними пересекаться, а еще лучше забыть об этом как о страшном сне. —Хах, — он сел на самый край кровати, что-то отмечая на своей копии договора, — когда-нибудь, лет через н-дцать ты можешь пожалеть об этом. —Тогда и поговорим об этом. Мне еще вот этот пункт не нравится, — слабо тыкнул пальцем в один из пунктов, — я не обязан к ним являться по первому требованию, рабство давно отменили. Сделай так, что бы мы вышли максимально не вовлечёнными из этого дела. —Тебя сбила машина. Невозможно быть еще меньше вовлеченным, —Макс резко ударил сложенными бумагами о прикроватный столик. — Но сделаю все, что в моих силах. Зайду к тебе в следующий раз либо с адвокатом другой стороны… —Либо? — Айджен улыбнулся. —А другого варианта не будет. —Действительно. Когда это наш рыцарь в сияющих доспехах не выходил из битвы победителем. —Тоже касается и тебя. —У меня в этом работа заключается. Я Обязан жизни спасать. —Пустая отговорка, Мессия. Пикирование колкостями закончилось резким хлопком двери и появлением в проеме явно разъярённой женщины в медицинском халате и забавной шапочке с утятами на голове. —Эмма! А мы только тебя и вспоминали! —Аддамс! —Я вас оставлю, — предатель удалился из палаты тихонечко прикрыв за собой дверь под многообещающим взглядом Айджена. —Если ты продолжишь и дальше сверлить меня таким взглядом, я боюсь больница лишится своего лучшего хирурга-ортопеда. —Не шути так со мной, Айджен. Прибудь скорая на несколько минут позже… Хах, — женщина устало села на стул для посетителей у ближайшего угла, — ты чертовски везучий, ты знаешь? —Так, ты хвалишь меня или ругаешь? —Ты мог умереть. Прояви хоть немного интереса к собственной жизни. —Меня оперировала ты? — пришла легкая догадка. —Это не так важно сейчас. Ты знаешь о том, что* тебя сбил.... —И не хочу знать, — резко оборвал, — разве, что его медкарту, чтобы поставить предварительный прогноз. Чисто из врачебного интереса. Я уже говорил об этом с Уилсоном и Максом, не хочу еще раз объяснять это и тебе. Вообще, я больной и мне покой нужен, — ладони потерли напряженные виски, — а еще успокоительное. Обреченно вздохнув, женщина стянула с головы медицинскую шапочку, высвобождая короткий ежик рыжих волос. Долгое время они просто сидели молча, и Айджену не составило труда прочитать все ее мысли по такому ярко читаемому выражению лица. Она переживала за него, наверное больше чем за кого бы то ни было. Его наставник и коллега. Если бы не она, за большинство его выходок его бы уже давно выперли из больницы. Но посмотрите! Сейчас он один из ведущих врачей с чьим мнением принято считаться. Пусть немного безумный. Наглый. Но лучший. Не без ее помощи. —Я жив, а значит продолжу надоедать, пакостить и хватать у тебя кексы во время завтрака. Кстати, когда будет обед? Потому что еще немного, и я буду готов съесть тебя. —Мелкий гаденыш, — слабое подобие чёрствой улыбки успокоило его. Значит, она приходит в норму. Так же как и он. — Поешь после повторного обследования Уилсона. Вдруг стало несколько шумно, но за сложенными жалюзи палаты сложно было что—то разглядеть. —Уж не драка ли намечается? —Схожу, посмотрю, — стоило ей только встать, как стекло с обратной стороны содрогнулось. —Это не я, — главный «бунтарь» Маунт-Синай поднял руки вверх. —Помолчи уж, — женщина незамедлительно покинула палату, с раскрытой дверью внося внутрь крики и звуки ударов. Давненько в их отделении не было драки. Перед тем как дверь закрылась, Айджен успел разглядеть тучную фигуру некого мужчины и светлую макушку... Макса? От рывка в коридор его останавливает та же Эмма. — Не лезь. Мы сами разберемся. Это не успокоило. Следующую минуту шум так и не утихал. Поэтому резкая тишина была вызвана либо охранниками оттащившими этих двух, либо кто—то милосердный подарил виновнику успокоительное. Жуть какая. Именно поэтому он не любит разбираться с юристами и всякими бумажками. Произойти может всякое. От словесной бравады, до вот такого вот «недовольства». Был случай, когда недовольный родитель, за решение спасти его сыну жизнь ударил Аддамса в голову так, что он целые сутки пробыл без сознания, благо хоть ребенка спасли.Конечно, тогда была довольно сложная ситуация, и врачи до этого и так потоптались по здоровью ребенка, что срыв психованного родителя был ожидаемым, а так. Возможно, он спас две, а не одну жизнь. Стук. —Не палата, а проходной двор какой-то, — он даже не стал открывать глаза, и так было ясно, что с таким вежливым обращением это точно не кто-то из его знакомых. По крайней мере никто из них не носит такие звонкие шпильки, —чем могу помочь, мисс…? —Пеппер, Пеппер Поттc. Я адвокат Энтони Говарда Старка, если вас не затруднит, я бы хотела с вами поговорить.***
Тони не помнил всего, что произошло в тот день. Момент столкновения был покрыт туманом, но он точно помнил бездонное синее, завораживающее небо перед собой. Так близко и неотвратимо, что неясно откуда появившаяся боль отошла на второй план. Очнулся он через несколько дней после операции. С затуманенным сознанием и не способным без боли пошевелить лишь стопами ног и свободно вздохнуть. В первый раз это напугало, до того момента пока ему не дали успокоительное и он не заснул на следующие несколько часов. Потом было легче, и рядом была Пеппер. Как всегда одетая от иголочки, но с заспанными красными глазами в которых плескалось раздражение и не меньшее облегчение. —Привет, Петс, — ох, лучше бы он тогда промолчал. Разъярённая рыжая красавица металась по палате раненым зверем. Кричала на него, припомнила все грехи и те проблемы, которые взвалились на её плечи из-за него. Назвала безответственным, эгоистичным, слабоумным, ребенком который не думает о чувствах других людей. Пьяницей. Бабником. Тысячи лестных эпитетов сопровождали боль в его голове на протяжении следующего получаса, пока в конец не зареванная девушка не упала ему на грудь, судорожно всхлипывая и хватаясь дрожащими руками за стерильную рубашку светло-голубого цвета. Он приобнял её за плечи и позволил дальше распускать сопли на его заново собранной груди, пока в палату не вошел темнокожий мужчина лет пятидесяти.С легкой сединой на висках, темными частыми пятнышками под глазами, и медицинском халате, с серебристой ручкой и ламинированным бейджиком над левым кармашком на груди. —С пробуждением, мистер Старк. Я доктор Уилсон, хирург и ваш лечащий врач. Вы не против, если я задам вам пару вопросов? Тони не был против, а Пеппер, за неимением причин уйти, осталась рядом. Доктор крутился вокруг него, задавал вопросы, оттягивал веки, святя маленьким фонариком, который он принял за ручку, в глаза. Щупал горло, и, взяв тонкую иголку, раздражающе тыкал его во все не скрытые гипсом конечности. Как объяснил Уилсон, проверял чувствительность. Когда же дело дошло до диагноза, Тони жестко остановил его. —Я мог потерять ноги? —Да, но к счастью угрозу обнаружили сразу, и вам больше не следует волноваться об этом. Несколько месяцев полежите в больнице, снимем гипс, потом еще несколько недель физиотерапии и будете как новенький. —Несколько Месяцев? Здесь? —Тони! — шипя оборвала его Пеппер, до боли сжимая руку. — Ты останешься в этой больнице до полного выздоровления. Никакого домашнего лечения и изобретений. Никаких пьянок и шлюх. Если ты хоть немного дорожишь мной и Хеппи, который до сих пор ненавидит себя за то, что отпустил тебя на ночь совершенно одного, ты останешься здесь и озаботишься о том, чтобы выздороветь и вновь встать на ноги! Этот выпад показался Старку ужаснее, чем недавняя истерика. Никогда еще в глазах его Пеппер не было такой ярости, сожаления и боли. Хуже всего то, что он не знал, за какой именно эмоцией следовала столь бурная реакция, и что он должен сделать в подобной ситуации. —Мистер Старк, если вас не устраивает наша больница, вы можете перевестись в другую. Никаких осложнений после операции не наблюдалось, и единственное, что вам необходимо для полного выздоровления, это отдых и наблюдение специалистов. Вы можете так же лечиться на дому, но опять же под соответствующим контролем. Ваше слово и мы организуем любой из понравившихся вам вариантов. —Он останется здесь, — тут же заявила Пеппер на слова врача. —Мисс Поттс, — спокойно продолжил Уилсон, — при всем моем уважении вы не член семьи и не жена мистера Старка, и в данной ситуации его слово будет решающим. Беспомощность на лице Пеппер было невозможно не заметить. И Тони мысленно возведя очи к потолку заговорил, зная, что возможно пожалеет о сказанном. —Я останусь здесь. Но! — тут же оборвал, он видя ликование на лице подруги. — Если я начну сходить здесь с ума, я вернусь домой. —Тони, если ты продержишься здесь месяц я полностью огорожу тебя от твоей работы. Обадая уже дал разрешение, и пока ты находишься в этой больнице дела компании тебя не затронут. Рот Тони сам открылся от возмущения —Ты не могла с этого начать? —Тогда бы ты согласился только от желания побездельничать, а не от чувства вины, за то, что заставил всех нас волноваться. К сожалению в этом Пеппер была права. Услышь Тони последний аргумент, согласился бы незамедлительно. Но тут он действительно, сам виноват. И что хуже всего, он не помнит, что случилось в момент столкновения… и что было до этого. —Петс, есть еще что—то, что мне нужно знать? —О чем ты? Их дальнейший разговор прервал звук пейджера на поясе Уилсона, у которого после осмотра недовольно потемнели глаза. —Я прошу прощения, но мне нужно к другому пациенту. Если вы не против, мистер Старк, я вас оставлю на время. —Да, конечно, — сказал Тони уже в спину врачу, не замечая, как облегченно выдохнула Пепер. —Я пожалуй тоже пойду, Тони. Хоть ты и освобожден от работы, я — нет. Хеппи, пока уедет со мной, и я не знаю, получиться ли нам приехать до окончания часов посещения. Ты не разгромишь больницу до завтрашнего утра? —Сделаю все возможное, мамочка. —Я серьезно, — её руки холодные и такие маленькие по сравнению с его собственными, но откуда в них такая сила и поддержка? — Я приеду завтра утром, с тех пор как начнутся приемные часы. Тебе что-нибудь привести из дома? —Мой ноутбук, и захвати коробку с рабочего стола в мастерской. —Ты понимаешь, что в больницу нельзя приносить ничего радиоактивного? —Ты права. Тогда только коробку. —Тони! —Я шучу, Петс. Принеси оба, в них нет ничего опасного, — и под строгим взглядом приложил руку со считывателем пульса на сердце, — обещаю. Там радиации не больше чем в мобильнике. —Тогда ладно, — она еще раз несильно пожала его ладонь, а после встала с больничной койки. — До завтра, Тони. После заходил медперсонал, из которых особо симпатичной была лишь молоденькая девушка интерн, краснеющая от его заигрываний, проводя те же обряды, что до этого и пятнистый доктор. На вопрос, где его лечащий врач, та с легкой запинкой сообщила об операции. И это не понравилось Тони. Старк никогда не жаловался на дефицит внимания, но в этой больнице на него смотрели уж больно пристально. Не как обычно с восхищением, желанием или в конец с завистью. Тут была жалость, немного симпатии и …злость. И это выводило из равновесия. Он ничего не сделал этим людям, так почему они испытывают к нему подобные эмоции? Особенно у более старшего персонала. Некоторые медсестры его и вовсе игнорировали. Даже дежурной улыбки в его сторону не выказали. Спросить напрямую он не решался, поправка, даже не пытался с таким то отношением, и поэтому остался только один метод — узнать все самому более привычными методами. Стянуть мобильник у одной из медсестер, когда та взбивала ему подушки, не составило труда. Но, то ли они все тут натренированные нюхачи, толи уже не в первый раз с этим сталкиваются. Не успел он подобрать пароль, как недовольная женщина, со скрещенными на груди руками, строго нависала над ним. Следующие попытки тоже не увенчались успехом, а после к нему в палату и вовсе перестали заходить с какой-либо мобильной техникой, продвинутее пейджера, хотя даже так, стали косо на него поглядывать. Ну, а что? Он же гений. Его голова мыслит иначе. Кто может пообещать, что он не сможет собрать из допотопного устройства ядерную установку? Так и прошел первый день Тони в больнице, и единственная надежда на связь с внешним миром пала на Пеппер, которая не появилась ни на утро следующего дня, ни в течение следующей недели. Рыжая извинялась за загруженность и помощь Обадайе, а Хеппи развозил их по всему штату, потому как через полтора месяца должна была начаться ежегодная недельная выставка Страк-экспо, которая, похоже, в этом году пройдет без него. Пепс обещала приехать через неделю, а Старк потихоньку сходил с ума от бездействия. Он был готов кидаться на медсестер или разобрать кардиограф, лишь бы хоть чем-то занять себя. Пока его сдерживала собственная гордость. Что случиться дальше, когда и она даст сбой? Об этом он не хотел думать. Всё изменил случай на второй недели его мучений. Жалюзи на его окнах, выходящих прямо на общий коридор, были открыты, а подъем кровати помогал увидеть всё, что происходит снаружи. Сначала он не придал значение яркому пятну, мелькнувшему напротив его окон, но потом, когда периодически за последние полчаса то промелькнуло туда-сюда раз десять, он заинтересовался. С нетерпением ожидая следующего захода, и на этот раз, желая рассмотреть, что же это такое раздражающее мелькает перед его глазами. Сначала он разглядел ядовитую, цвета фуксии, футболку с рисунком желтого «дохлого» смайлика на выступающих лопатках, тонкую изящную шею, а затем выбритый на правой стороне висок с парой свежих наложенных швов, и длинные пряди волос собранные в низкий свободный хвост. Что заставило человека так быстро двигаться, он не понимал до того момента, пока не увидел в открытом дверном проеме самокат, синие пижамные штаны, с теми же ядовитыми звездами, стройные икры и аккуратные стопы в стандартных больничных тапочках. Тогда он приподнялся на руках, ожидая, когда парень (а то, что эта ладная фигура принадлежала парню он ни капли не сомневался) повернет по двадцати метровому коридору обратно. Он увидел лицо. Красивые, острые скулы, выразительные глаза и четкий овал лица с непростительно яркими губами. Его легкая улыбка очаровательна, а глаза. Они пересеклись взглядами лишь на секунду, а он уже был затянут в глубокий синий, до странной тяги, омут с головой. То, что в следующий момент в нем появиться яркое ни с чем несравнимое удивление, а после зрительный контакт будет утерян, он никак не ожидал. Зато, все в коридоре от грохота всполошились. Медсестры тут же бросились к его окну, чего уж там, сам Тони готов был сорваться к кровати, если бы только его ноги не были зафиксированы в одном положении. Парня подняли в шесть рук, и хлопотали так, как не кружились вокруг Тони в первые дни его пробуждения. На полные переживания взгляды, брюнет отвечал улыбкой и легким качанием головы, и все равно не избежал того, что его утянули на ближайшую поверхность, усадив прямо на стоящую в коридоре каталку. Тогда Старк заметил хромоту синеглазого на левую ногу. Вскоре подлетел к их шумной компании знакомый доктор пятнышки, осмотрев парня от макушки до пят, покричал, а потом странно посмотрел в сторону палаты Старка. Так, а теперь то он каким боком виноват? Синеглазое чудо на его реакцию, усмехнулось, сложив под открытыми ключицами тонкие руки, и вызывающе вскинуло рассеченную, но пока еще не зажившую бровь. По реакции Уилсона, победило чудо, а сам он с тяжелым вздохом ушел, уведя за собой и обеспокоенный персонал. Прошла примерно минута, прежде чем парень осторожно встал с каталки, неторопливо ковыляя в его сторону. Ну, он так думал, пока темная макушка не исчезла из виду, нагнувшись вниз, как оказалось за тем самым самокатом. Легкий толчок и синеглазый брюнет оказывается прямо в дверном проеме. —Я припаркуюсь? — и голос у него сладкий. На запястьях пластыри из-под капельниц, такие же красуются и на ладонях Тони. Тоже пациент? —Для тебя все что угодно, прелесть, — если Старк и ожидал яркой реакции, то не получил её. Брюнет легко оттолкнулся хромой ногой, заезжая в палату и завершая круг у окна. —Хороший вид. Из моего окошка только уголок стены и видно. —Не жалуюсь, — до чего же привлекательная задница. — Чем признателен? —Да так, — отозвался он легкомысленно. — Я, конечно, слышал, что Старк в наших покоях обитает, но не думал что на одном со мной этаже. —Раз слышал, что же раньше не заглядывал? — за прошедшие дни у его палаты перебывала разве что не вся больница, что удивительно — детей было больше всего. —А мне только сегодня разрешили выйти дальше собственной палаты, — еще раз оттолкнувшись ногой, он остановился как раз у ног Тони, — и как видно, я настолько везуч, что проехав сотню метров, тут же навернулся вновь. —Что-то серьезное? —Смотрели «Бриллиантовая рука», нет? Русская комедия, где мне очень понравилось одно выражение, — это нормально, что от его улыбки настроение улучшается по экспоненте? —И какое? —Посмотрите, сами поймете, — ходячий соблазн проказливо улыбнулся, сложив руки на спинке кровати. —У меня тут небольшая напряженка с техникой, — интересно, а как он смеется? —У гения инженерной мысли и цифрового магната проблемы с техникой? Мне стоит бояться падения небес? —Ну, если только они не последуют за тобой. Не больно было падать с такой высоты? —Самую малость, только пара ребер треснуло. Очарователен. —Назовешь свое имя, Ангел? —Зачем? Если захотите, не думаю, что вас что—то остановит от того, что бы узнать все вплоть до того какое нижнее белье я не ношу. —Ты не носишь нижнее белье? —Только в особых случаях, — ангел взял в руки его медицинскую карту, лениво пробежавшись глазами по напечатанным строчкам, а после бросил взгляд на кардиомонитор, в котором уже не было необходимости, но по протоколу, он должен был к нему присоединен еще несколько дней. —Идёте на поправку, мистер Старк. Для человека, которому переломило ноги и раскрошило грудную клетку, вы выздоравливаете довольно стремительно. —Для тебя просто Тони, Ангел. И как ты что-то понял в этих мудреных записях? —Когда ты почти что живешь в этих стенах, сложно ничему не научиться, — он ловко уронил карту в специальную выемку на спинке кровати, и в одно движение ноги, оказался у выхода из палаты. — Отдыхайте, мистер Старк. —Эй, Ангел, так и оставишь меня здесь одного чахнуть без своего света? — он так просто уйдет? —До встречи, мистер Старк. А стоит ли теперь рассчитывать на новую встречу? Как оказалось, стоило. Синеглазый спаситель заходил в его палату каждый день в течении следующей недели, обычно после обеда, принося с собой заряд бодрости и позитива, а еще вредную, но жутко вкусную мелочь, которая была во сто крат лучше больничной еды, а потому и носимая такой. Ангел любил фильмы девяностых, но совершенно не разбирался в музыке, а еще просто обожал мотоциклы. Он расписал свою любимую хонду до самого незначительного винтика, и сокрушался, что еще несколько недель, до полного выздоровления, не сможет притронуться к своей черной птичке. Мысли о ревности, он задвинул в самый дальний угол сознания. Ведь, нельзя же ревновать едва знакомого человека, чьего имени он до сих пор не знает, к неодушевленному предмету. Так ведь? В тот день когда приехала Пеппер и, наконец, привезла его вещи, все вновь перевернулось с ног на голову. Получив доступ к компьютеру он узнал ответы на все его накопившиеся вопросы, и Джарвис принимал в этом непосильную поддержку. —Джей, твои данные точны? —На девяносто семь и сорок пять сотых процента, сэр, — голос с британским акцентом передавался ему прямо через наушник, — мне стоит провести повторный проверку? —Не стоит, Джей, — Тони устало потер свои глаза, закрывая крышку ноутбука с недосмотренным на главном экране видеороликом. —Сэр, у вас учащенное сердцебиение, мне стоит вызвать вашего лечащего врача? —Джарвис, помолчи. —Как скажите, сэр. Тони просидел, склонив голову на сложенные в замок руки, следующие пол часа, пока дверь в его палату тихо не открылась и внутрь привычно не проник шум трущейся о пол резины. —Привет, мыслитель.Смотрю тебе новые игрушки подвезли, — привычные интонации, наполненные легкой иронией и игривостью, быстро сменились осторожностью и беспокойством, — но не видно, что ты этому особо рад. Что-то случилось? —Я сбил человека. Тишина. —Давно ты узнал? — Тони поразился спокойствию с которым ангел задал этот вопрос. Оторвав, наконец, взгляд от сцепленных рук, его глаза наткнулись на глубокую синеву напротив. Ангел еще ни разу не был к нему так близко, большинство раз держась рядом у его ног или у окна, но теперь сидел на краю койки прямо по его правую руку. Настолько близко, что Старк чувствовал его запах. Мягкий, успокаивающий и легкий, но даже так Тони не мог сказать, на что именно тот похож. —Сегодня утром. Петс привезла мне ноут, и мы с Джеем. —Джей? — он забавно склонил голову на бок, и Тони не смог сдержать улыбку на этот немного детский жест. —Джарвис, — мужчина нагнулся, доставая из стоящей на прикроватной тумбочке коробки небольшую гарнитуру, легко цепляя ту на аккуратное ушко парня. — Мой ИИ. —Рад с вами познакомиться, доктор Аддамс. И Тони и его уже не безымянный ангел замерли на пару секунд. —Твоя фамилия Аддамс? —Ты можешь гарантировать, что твой ИИ не станет подсматривать за мной в душе? —Простите, что прерываю, но должен заметить, что ваши вопросы на данный момент не являются уместными. —Ты прав, Джей. И все же, Аддамс? —Фамилию дали в детдоме, — только пожал плечами синеглазый. — К тому же с именем она кажется не такой пугающе очаровательной. —А какое же у моего ангела имя? —Айджен. Меня зовут Айджен Аддамс, но если хочешь, можешь и дальше называть меня Ангелом. —Для тебя всё, что угодно, — недавняя паника отступила, но тяжелые мысли о том, что он сбил человека так и не отпустили. — Ты очень хитрый, мой Ангел. —Я? — притворно возмутилось чудо, приложив ладонь к сердцу. — Хорошего же вы обо мне мнения, мистер Старк. —Но то, что ты врач ты мог бы сказать мне и раньше. —Врачи не любят признаваться в том, что тоже могут быть больны. Я не видел смысла говорить об этом. Потому что с этим мне бы так же пришлось рассказать и о причине того, как я оказался в подобном положении, — его синие глаза смотрели куда угодно, только не на самого Тони, что в корне не понравилось Старку, когда ангел еще и немного отодвинулся от него. Рука Тони быстро схватила тонкое запястье Айджена, боясь, что тот уйдет из палаты в туже секунду, когда тот отпустит его. —Что ты хочешь этим сказать? —Думаю, мистер Аддамс имеет в виду так же и причину вашего попадания в больницу, сэр. Все внутри Тони похолодело, от нахлынувшей догадки. И все же он не верил. — Джарвис? —Так как в базе данный СтаркИндастриз есть только правленая электронная копия договора, я провел небольшое расследование. По итогу которого, учитывая данные и полученные с видео камер наблюдения материалы: номерной знак транспортного средства, запись вызова скорой помощи, полученные травмы и данные больницы по приему пострадавших. Я с уверенностью в девяносто девять и девять десятых процента, заявляю, что человека которого вы сбили в пять минут первого на пересечении улиц Парк авеню и Северной 60, является ведущий хирург-ортопед, автор двадцати шести научных статей иисследовательской работы по работе с искусственными и синтетически биосовместимыми и рассасывающимися биоматериалами —Айджен Аддамс. Который сейчас сидит от вас по правую руку. Опять эта давящая тишина и сам Тони не может оторвать взгляда от напряженной руки Айджена в собственной ладони. —Я сбил тебя машиной. —Согласен. Не самое лучшее первое свидание. Тони прорвало. —Я мог тебя убить! —Как видишь, я жив и буду поздоровее тебя. Мне повезло и меня просто жестко протащило по асфальту. —По моим данным, Вас, мистер Аддамс, привезли в бессознательном состоянии с подозрением на сотрясение и растущим кровяным давлением в области правой височной доли мозга. Вас оперировали четыре часа, устранив давление и удалив угрозу образования аневриз… — Айджен сорвал с уха наушник и резко встал с кровати, вырвав руку из ладони Тони. —Ты не стал подавать заявление, отказался от денежной компенсации в размере миллиона долларов и четким пунктом обозначил невозможность встречи обоих пострадавших сторон. И все же, сейчас ты здесь. —…Меня заверили в том, что ты будешь переведен в другую больницу, — его голос звучал устало и до этого всегда прямые плечи опустились под невидимой тяжестью. — Чего я точно не ожидал, так это в первый же день, как у меня будут силы простоять на своих двоих больше двадцати минут, наткнутся на человека, из—за которого меня на месяц отстранили от собственных пациентов, и позорно навернуться на самокате. —Почему ты продолжил ко мне приходить даже после этого? —Поначалу я и не хотел.Можете смеяться, но я не знал о том, кто меня сбил, вплоть до того момента, как после нападения на моего адвоката тучного мужчины лет за сорока, мисс Поттс не появилась в моей палате и после вежливых приветствий не задала вопрос — «Почему я отказываюсь от миллиона долларов?». На мой ответ, «зачем мне один миллион долларов?», она назвала меня эгоистичным, алчным засранцем, который пожелал вместо одного миллиона все сто. Я вызвал охрану и выгнал её из платы. Тогда меня особенно раздражал её наполненный злостью, отчаянием и упреком взгляд, будто это я виноват в том, что произошла авария. Я только проснулся, у меня ужасно болела голова, и тон мой был явно далек от любезности. В тот момент, когда я поставил подпись в том треклятом договоре, я надеялся никогда больше её не увидеть, а вас мне хватило бы и на экране обычного телевидения. Но после того как я увидел вас в палате, пролежав в раздумьях всю ночь, вспоминая, как шоколадные глаза удерживали меня в сознании до приезда скорой, я не смог совладать с собственным любопытством, — жалкое подобие смеха и тонкие пальцы зарываются в немного грязных, собранных в высокий пучок волосах. — Я хотел узнать, действительно ли вы тот самый человек о котором так много говорит пресса. — И что, узнал? — Тони не знал, гневаться ему или смеяться. Столько дней его водили за нос! Пеппер даже не намекнула ему о произошедшем! А он заигрывал с человеком, которого он чуть не убил по собственной глупости, и который по идее должен был его ненавидеть. Но, вот он. Все еще стоит рядом, уставший, поникший. Только теперь его синие глаза смотрят куда угодно, но только не на него. —Да. Я понял, что ошибался. Мое первое мнение о тебе было предвзятым… Ты оказался лучше, намного лучше, чем я думал изначально. Ты тот еще казанова и ЧСВ у тебя завышенное, но ты не плохой человек, Тони. — Поэтому сейчас ты не смотришь на меня? Айджен резко дернулся, и казалось еще больше сжался в размерах. — Нет, я не смотрю на тебя потому что понимаю, что мое желание остаться так же было ошибкой. —Ты так говоришь, потому что выяснилась правда. Если бы я не знал о том, что произошло еще некоторое время, ты продолжал бы вести себя так же? —Да, — ответил он не колеблясь. —Почему? — собственный голос кажется Старку чужим, а может он так себя ощущает, потому что в ушах от напряжения начинает звенеть? —Потому что… Потому что мне понравилось.Понравилось находиться рядом, слушать твои пошлые шутки и обсуждать фильмы 90-х. Ты можешь подумать, что я лицемер… —Я именно так и думаю. Ты делал вид, что ничего не случилось на протяжение недели, и теперь говоришь что я тебе нравлюсь!? —Другого объяснения я тебе дать не могу. —Замечательно… — что может быть хуже? —Тони. —Убирайся, — у Тони настолько все кипело внутри, что он едва держал себя в руках. —Видеть тебя не хочу. Не было ни криков, ни истерики. Айджен ушел тихо. Не сказав и слова, так и не повернувшись к нему лицом, он тихо закрыл за собой дверь и прежде чем Тони сумел разглядеть выражение его лица, скрылся из виду. Он не видел Айджена до самой выписки. Точнее, до истекшего срока назначенного Обадаей и Пеппер. Его кости еще не окрепли, но желания оставаться в этом невыносимом месте не было совсем. Тони вывозили тайком, из приемной травматологического отделения, когда он увидел Аддамса. Вот только не было цветастых ярких маек, и задорных улыбок. Строгая синяя форма старшего ординатора и уверенный, даже яростный взгляд. Этот парень уже не бы тем счастливым и мягким Айдженом, он был тем кем должен был быть, — ангелом спасающим жизни. В глазах Тони все выглядело будто в замедленной съемке. Напряженная фигура Айджена возвышалась над лежащим без сознания мужчиной, прижимая своим весом его бедра к каталке и зажимая своими тонкими, но сильными руками, покрытыми бурыми разводами крови, рану на груди. Вокруг него суетятся люди в голубых и коричневых одеждах, носятся туда сюда, четко следуя командам синеглазого, но до Старка, особенно четко, доносятся лишь одни слова. —Не смей умирать! И это тогда, когда он набрался сил, что бы отвезти взгляд, его голова помимо его собственной воли разворачивается в сторону брюнета, провожая глазами обтянутую синей тканью несгибаемую спину, вид на которую тут же перекрывает белая блузка Пеппер. —Вперед, Тони. Скоро мы будем дома. Да, он так и не признался, что знает о случившемся, так же как и Пеппер не призналась ему в том, что он сбил человека. Что ж они оба могут играть в эту игру. Оба могут игнорировать реальность и делать вид, что ничего серьезного не произошло. Тони понимал, что подруга не сказала ему об этом из лучших побуждений, но все же он считал, что достоин знать правду. Наверно, именно поэтому он так и злился на Айджена. Если бы он признался ему в самом начале… Хах. А, что бы было, если бы он узнал об этом при первой встрече? Что бы поменялось? Он смог бы так же наслаждаться его смехом? Знать, что из—за него чуть не оборвал его жизнь и флиртовать, видя эти прекрасные искры в синей глубине глаз. Нет. Не смог бы. Петс расписалась в каких-то бумажках, и ему помогли перебраться в машину, за который счастливый Хеппи с облегчением во взгляде поприветствовал его. Когда их машина покидала парковку больницы, ему показалось, лишь на мгновение, что он видел синие глаза с тоской смотрящие прямо на него, но стоило ему только последовать за этим взглядом, как он рассеялся, исчез словно мираж, а парковка оказалась совершенно пустой. Дома он будет думать над этим тысячи и тысячи раз. Пересматривать материал, судорожно вспоминать обрывки той ночи. Они с Джарвисом пересмотрели множество видеозаписей, с разных ракурсов и нескольких районов, но так и не поняли, почему он отключился (хотя доза выпивки была минимальна даже для него). Момент, когда капот машины встречается с передним колесом мотоцикла, казалось, навсегда отпечатался в его памяти. Тело парня, как пушинку, откидывает в противоположную от хонды сторону, а его спина протирает десяток метров асфальта. Он не двигается почти минуту, безвольной куклой лежа в метре от пожарного гидранта, который при столкновении, по расчетам Джарвиса, мог переломить Айджену позвоночник. Затем на подгибающих руках поднимается и вновь, чуть ли не падая, болезненно припадая на левую ногу, идет к разбитому ролс-ройсу и снимает шлем, роняя его из рук. Набирает номер скорой, которая и спасает их жизни приезжая в считанные минуты и забывает нажать сброс, когда его тело складывается пополам, извергая содержимое собственного желудка. Запись этого звонка крутится в голове как зажатая пластинка. …Пока ты видишь эти раздражающие блики и картинки перед глазами — ты жив! Он вспоминает его игривую улыбку и прекрасную ямочку на левой щеке. Весь этот шум, этот отвратительный запах! Пока ты это осознаешь и чувствуешь — у тебя есть шанс на спасение! Смех яркий и чистый, Тони знает, он совершенно точно не мог быть наигранным, так же как и чарующий блеск глаз. Сосредоточься на чем угодно, держись за это и ни в коем случае не отпускай! Теперь он понимал, что та успокаивающая синева, встретившая его при пробуждении, принадлежала именно этим чарующим глазам. Не смей умирать! Он должен его снова увидеть.***
Айджен падает на койку в приемной безвольной сомнамбулой. Нет ничего ужаснее Рождественского сезона. Смертельная давка в магазинах. Люди падают с крыш, вешая тонны гирлянд. Становятся на коньки, раз в год, снова падают, расшибая головы и дробя кости. Только за сегодня он провел три операции. Вправил больше десятка вывихов и наложил двести пятьдесят восемь швов. Чертова распродажа в МаркетПлейс, СтарТаун и МемориФест. Все трое как будто сговорились и решили провести черную пятницу в Один день! —Доктор Аддамс… —Фарэл, если ты подошел ко мне с очередной ерундой, я на месяц отправлю тебя в гинекологию. Молодой интерн замер, и уж больно громко сглотнул. Попасть на стажировку к Айджену Аддамсу — мечта всех молодых интернов, но все кто знают «безумного тирана» травматологического отделения бегут в ужасе от совместной работы с ним. —Там…там пациент жалуется на частые боли в голове. —И в чем проблема? Собери анамнез, задай стандартные вопросы, чему вас учили в медицинской школе? —Мы бы это сделали, но пациент отказывается разговаривать с кем—то из молодых врачей…тск. — не сумев вовремя сдержать слова, интерн прикусил себе язык. Одно из главных правил, работающих на Аддамса — Никогда не затрагивайте тему возраста. Не смотря на то, что Айджену пошел уже тридцать первый год, он едва выглядит на двадцать пять, из—за чего часто возникает трение и недопонимание между ним и особо принципиальными пациентами. Когда возникла напряженная тишина, Фарэл захотел провалиться под землю, а еще лучше и вовсе оказаться на Марсе, лишь бы не попасть под тяжелый взгляд синих глаз. —Идемте, Фарэл, посмотрим на этого вашего больного, — гроза травматологии встала с койки, на ходу надевая брошенный на каталку чей-то халат, благо его бейджик всегда прикреплен к синей футболе униформы.—А потом не забудьте подойти к регистратуре и рассказать о вашем назначении в доктору Милтону. —…Как скажите, доктор Аддамс, — интерн подвел Аддамса к прикрытой ширмой койке, вручил в его руки планшет с бланком регистрации и смылся из поля зрения, пока глаза ординатора были прикованы к заполненным графам. —Что ж. Добрый день, Говард. Я доктор Аддамс. В бланке сказано, что вас беспокоят частые головные боли. Можете рассказать об этом подробнее? — Айджен достал из кармашка футболки ручку, готовый выслушать причитания пациента, а после записать новые данные. Щелк. —Учитывая, что ты занимаешь почетное место в моих мыслях, Ангел, ты как никто должен знать их причину. Ручка выпала из застывшей руки и оглушительно ударилась об пол. —Привет, Ангел. О, Небеса. Скажите, что это просто слуховые галлюцинации! Он не может быть здесь, не после случившегося! —Ты даже не поднимешь на меня взгляд? Как будто у меня на то есть силы! —Айджен, — его прикосновения словно удар электричества, но сам он не может хоть как-то отстраниться. Старк убирает из его ладоней планшет, и сам берет его в руки в свои. — Я хочу поговорить. —Ты сказал, что больше не хочешь меня видеть. —Прошло уже несколько месяцев. —И что изменилось за это время? —Я многое пересмотрел, — перед глазами складки дорогой темной рубашки и Айджен не может отвести взгляд от сверкающих пуговиц, мерно покачивающихся под спокойно вздымающейся грудью.— Особенно мою реакцию в тот день. Я был… —Зол, — вырывается у Айджена нервно. Он не может не нервничать. Человек, который запал ему в Душу, сказал, что не хочет его видеть. Ему! Страннику! Существу, чье сердце лишь мышца, качающая кровь, а сознание настолько сплетено с духовными потоках, что если лишиться первого он может прожить еще несколько тысяч лет, но если хоть как—то потревожить второе… Распад мира меньшее, что может грозить вселенной от Странника познавшего душевные муки. —Да, и это тоже, но я сейчас не об этом, — его руки сжимаются сильнее. —Мои действия были поспешны, и слова тоже. Я был так зол от того, что дорогие мне люди скрывали от меня такое. Но, как итог, сорвался на том, кто заслуживал этого меньше всего. —То есть. —Я хочу попросить у тебя прощения, Айджен. И в качестве извинений пригласить тебя на ужин. —Тони, я… —Хватит всего одного вечера! — обрывает его Тони. — Соглашайся, я обещаю, что ты не пожалеешь! —Помолчи хоть минуту! — в приемном отделении наступает оглушительная тишина. — Ты говоришь, что не хочешь меня видеть, и спустя два месяца, заявляешься ко мне в больницу, извиняешься и приглашаешь меня на свидание прямо перед Рождеством? —Ну, в общем…да? Голос Тони звучит так … странно. Неуверенно и до жути смущенно, и тело Айджена действует помимо его воли, поднимая голову и натыкаясь взглядом на не менее неловкое выражение лица миллиардера. Смех эхом проноситься по отделению. Чистый, высокий и звонкий, немного истеричный, с выступающих на длинных веерах ресниц прозрачными слезинками. Тони теряется, когда лоб брюнета касается его плеча, и тот начинает дрожать, так и не одернув ладони из его рук. Но Айджен успокаивается так же быстро, высвобождая одну ладонь и убирая выступившие слезы. Он не ненавидит меня. —Моя смена заканчивается в одиннадцать вечера. Донельзя довольная улыбка Тони отразилась в искрящихся синих глазах —Знаешь, небольшое фондовое пожертвование творит чудеса, и глав.врачи становятся на удивление сговорчивы, — его широкие ладони легли на талию ангела, притягивая ближе к себе. —Ты чертов гений. —Это одно из моих лучших достоинств… Я скучал то твоим улыбкам, Ангел. —А я по твоему скверному характеру. —Нас тут машина ждет. —Тебе не кажется, что с нашим-то везением довольно опасно Вдвоем разъезжать на каком-либо транспорте? —Прорвемся.