Вино из лунных капель

      Юра и сам знал, что не умеет прятать эмоции и порой даже мысли, всё на его лице, как на чистом холсте, видно, но всегда было стыдно, когда это кто-то замечал. Пусть даже это был Крис, который, похоже, снова обрёл свой нюх на всякие его проблемы, как это всегда и было.       — Давай лицо попроще, всё-таки у нас крестины, а не похороны, — тихо проговорил он, присаживаясь рядом, и Юра сначала попробовал улыбнуться, а потом просто сделал вроде безразличную морду, злясь на самого себя. И вот чего ему не хватает сейчас? Все ждали этого дня, крестин сына Джей-Джея и Изабеллы, крошечного Тео, а уж они с Бекой чуть ли не больше всех, и Юре бы сейчас веселиться рядом с ним, а вместо этого он сидит и смотрит, как Бека весело им улыбается и беззаботно говорит со всеми гостями. Он там, а Юра здесь. Вместе они тут, в светлом зале красивого кафе, забронированного специально на такой важный повод. Юра просто сидел и смотрел на то, каким Бека мог быть открытым и настоящим. За прошедшие несколько месяцев рядом с ним был ли он таким хоть раз? Наверное, это обидно. И в любой другой ситуации Юра просто мог бы фыркнуть, встать и уйти, а здесь… Просто сидел и смотрел. Красивая сейчас у Беки была улыбка, такая светлая.       — Мне он так не улыбается, — пробормотал он, и Крис пожал плечами, утаскивая с большого блюда очередной бутерброд-канапе.       — Может, ты не замечаешь, но он может улыбаться тебе по-особенному, так, как не улыбается больше никому.       — Может, но всё равно… не так.       Крис, вздохнув, придвинулся ближе и приобнял его за плечи:       — Слишком сложно вырвать дорогого человека из его привычной жизни и оставить только для себя. Ты можешь только потихоньку становиться частью этой самой жизни и терпеливо ждать. Ты и делаешь это сейчас. Юра, я же знаю тебя, ещё пару месяцев назад ты бы просто схватил его за руку и попытался бы увести. Сейчас ты ждёшь, наблюдаешь. Ты любуешься им.       — Ага, ещё чего, — отмахнулся Юра и из принципа уставился на счастливого Виктора недалеко. Тот аккуратно касался запястья Юри самыми кончиками пальцев, и это казалось настолько прочным и доверительным прикосновением, что Юру затопило завистью.       — Ты устал, Юр?       Надо же, так задумался, что даже и не заметил, как сам Бека к нему и подошёл. Тот аккуратно положил ладонь ему на голову, похулиганил пальцами в волосах и тихо произнёс:       — Да вы с Тео родные души, тот тоже уже спит. Правда, ему всего несколько месяцев. И смотрел он серьёзно, изучающе, как всегда. Даже когда шутит, Бека смотрит на него так. Словно прячет что-то за суровым взглядом, как будто это возможно, если члены друг друга они уже наизусть знают, так подсели на взаимную дрочку.       — Устал. Поедем домой?       Бека не пил вино — Юра это знал, наблюдая за ним. Поэтому он вполне прокатит его на байке, и можно уговорить прокататься хоть всю ночь, ночью дороги почти пустые, можно ехать быстро-быстро, и ветер будет хлестать по щекам и шуметь в ушах. Самое лучшее ощущение свободы.       — А поехали ко мне?       — Что? — не понял Юра, выныривая из мыслей, в которых они уже летели вдоль ярко освещенных дорог.       — У меня есть своя квартира. Поехали ко мне, — терпеливо повторил Бека, и Юра подозрительно прищурился:       — Ты не говорил об этом за всё время.       — Не было повода. Я туда заезжаю иногда, смотрю, всё ли хорошо. Ты же не думаешь, что до обращения у меня совсем ничего не было?       — А сейчас есть повод?       — Может, и есть, — пожал плечами Бека, протягивая ему ладонь, и Юра, сверля его взглядом, вцепился в неё что есть сил. Не любит он всякие недомолвки, с ними сомнительным бонусом частенько идут неприятные сюрпризы.       Но ладно, Бека к себе его всё равно повезёт на байке, поэтому можно ненадолго забыть обо всём и только чувствовать — ветер и то, как под кожаной курткой Бека, если прижаться щекой к его спине, глухо стучало сердце. Когда Бека пьёт его кровь, кажется, его сердцебиение заглушает всё остальное. Ну, почти — кроме немного стыдных и неловких звуков его жадных глотков.       — А кот у тебя есть? — внезапно и для самого себя спросил Юра перед обычной дверью в таком же обычном доме.       — Кот бы помер от тоски, так что жил без него. Да и если бы я умер, на кого бы он остался? — с лёгкой грустью улыбнулся Бека, и Юра отвёл взгляд и тут же быстро заморгал, привыкая к свету, когда Бека щёлкнул выключателем в прихожей. Квартира оказалась небольшой, пара комнат и маленькие ванная с кухней, с бесконечным поместьем и не сравнить. Но свободы казалось здесь так много, может, потому, что можно было закрыться, спрятаться, побыть с самим собой? Даже общительному и открытому Юре иногда этого так хотелось.       — Хорошо тут у тебя, — признал он, присаживаясь на старенький стул на кухне, и выглянул в окно — там весь Лион раскинулся светящимся пятном.       — Наверное. Скучал я по этому месту. У меня не сразу получилось накопить на неё, но…       — Ты скучаешь по той жизни до обращения, да? — перебил его Юра, так и смотря в окно. Но чутко вслушивался в чужое сердцебиение — спокойное.       — Это так заметно? — произнёс Бека, и Юра рвано выдохнул:       — Ты не улыбаешься мне так, как улыбался всем сегодня.       — Юр.       — Что?       — Ты дурак, — вздохнув, сказал Бека, и Юра всё-таки развернулся на стуле к нему.       — Ну спасибо, — хмуро пробормотал он, косясь на него. Да, Бека, сейчас внимательно вглядываясь в его лицо, улыбался — совсем чуть-чуть, настороженно, немного виновато. Так закрыто, что Юре снова показалось почти как реальная меж ними стеклянная стена. Так казалось и в первые дни обращения, когда Бека, нахмурившись, неохотно глотал его кровь, хоть и всегда останавливался запоздало, перебарщивал — у Юры перед глазами уже плыли цветные, как от бензина, пятна. Цветные пятна на стекле. Юра шумно сглотнул слюну — вот бы так сглотнуть и навалившуюся усталость и злость.       Раньше бы он содрал костяшки, врезал бы Беке по носу. А теперь просто ждал, пока тот хоть что-нибудь скажет. Крис, когда вернулся, сказал, что он повзрослел — поэтому, что ли?       — Да скажи уже, почему я дурак, — не выдержал он.       — Я тоже дурак, — отозвался Бека, и Юра снова пожалел о том, что он повзрослел и теперь старался решить всё без битья чужого носа.       — Ну, это же просто отлично, — съязвил и снова отвернулся к окну.       — Мне всегда кажется, вдруг ты подумаешь, что я с тобой, потому что твоя кровь помогает мне выжить. Или же я сам так думаю. Или думал. И я вроде уже во всём разобрался, а тут ты мне говоришь, что тебе не улыбаюсь так, как другим. Твою мать, Юра, ты действительно дурак, если думаешь, что у меня крышу сносит только от твоей крови. Точнее, она твоя, потому и сносит. То есть…       — То есть, ты дурак, — резюмировал Юра, снова разворачиваясь к нему. Пораздумывал с секунду, решился и плюхнулся к нему на колени, утыкаясь в его нос своим, и постарался придать голосу как можно больше весёлой злости. — Совсем дурак, но, чувствую, ты просто в меня влюбился, поэтому и тупишь, знаешь, со всеми влюблёнными такое бывает.       — И поэтому ты тупишь даже больше меня? — спросил Бека — и улыбнулся. Да, снова не так, как всем другим. Как-то мягко и капельку безумно, так, что только затаить дыхание, податься вперёд, ближе-ближе. Или нет, это Бека уже вжал его в себя, зарываясь горячими ладонями под футболку.       — Совсем туплю, — признался расслабленно Юра, чувствуя, как Бека ткнулся губами в основание шеи.       — Ну, раз так, то я тебе прямо скажу, а то не догадаешься — переезжай сюда ко мне? Я знаю, что ты часто нужен Виктору с Крисом, но что-нибудь придумаем. Хочу просто побыть с тобой вдвоём, только с тобой, понимаешь?       — Только вдвоём не получится, — перебил его Юра.       — Почему?       — Мы обязаны завести кота.       Бека тихо засмеялся, уткнувшись лбом в его плечо, и Юра, как кота, почесал его пальцами за обоими ушами. Пусть только попробует о коте забыть, ага-ага.       И пусть никому больше, кроме него, так мягко и безумно не улыбается.