Вопреки расхожему мнению, умственные способности лошади сильно ограничены, а одарена она главным образом памятью. Джеймс Филлис
Наступившее утро даже не думало приносить умиротворения изъеденному думами мозгу. Алек спал, в лучшем случае, пару часов. То проваливался в сон, то открывал глаза и пытался разглядеть хоть что-то в окружающей темноте. Парадокс, когда спать хочется неимоверно, но не хочется засыпать. Алек глянул на часы, стоящие на прикроватной тумбочке, и застонал. Будильник зазвонит уже через час и пятнадцать минут, а этого времени чертовски мало для того, чтобы прийти в себя. Он подтянул одеяло повыше и закрыл глаза. Выходить из комнаты не хотелось ещё и потому, что вчера он выставил себя полным мудаком, он понимал это. Но если бы ему подвернулась возможность вернуться назад, он бы не стал ничего менять. Магнус ворвался в его мир снова, перевернув всё с ног на голову одним хриплым «Александр», и Алек злился. Кровать неприятно заскрипела – Лидия зашевелилась и перевернулась на другой бок. Алек открыл глаза. Видимо, поспать ему сегодня точно не придется. Лидия спала и размеренно дышала, слегка приоткрыв рот. Волосы, которые обычно убирались в косу, сегодня были распущены и разметались по подушке. Алек улыбнулся краешками губ, нежным движением смахивая со щеки Лидии светлую прядь. Она была красива, этого нельзя было не признать. Но помимо красоты Лидия обладала стойкостью и упорством, которые сочетались с мягкостью и добрым сердцем. Это она буквально не дала Алеку рухнуть в пропасть после смерти Роберта, и он, наверное, не смог бы расплатиться с ней и до конца своей жизни. Алек любил Лидию. Вот только не был в неё влюблён. Но чувства – не самое важное. Он исполнит желание отца и порадует маму. Он докажет всем и себе, что может быть нормальным. Они поставят «Феерию» на ноги, придумают стоящую программу, с которой и поедут на гастроли, и свадьба Александра Лайтвуда и Лидии Бранвелл состоится в каком-нибудь тихом городке. Потом у них родятся дети, наверное, два мальчика, а когда они подрастут, Мариз передаст управление цирком Алеку. Так должно быть, потому что так правильно. Веки Лидии затрепетали. Обычно она всегда просыпалась раньше и возвращалась с утренней пробежки ещё до того, как Алек открывал глаза, поэтому сейчас недоумённо смотрела на него, всё ещё сонно щурясь. – Не спится, – пояснил он, пожимая плечом. – Сегодня Елена придёт, я думал над идеями. – Тебе высыпаться надо, с таким-то графиком тренировок, – Лидия пододвинулась ближе и провела кончиками пальцев по щеке Алека. – Да и я слышала, что на свежую голову думается легче. – Кто бы говорил, – Алек рассмеялся и, приподнявшись на локтях, одним движением подмял её под себя. – Это же не я утро начинаю на час раньше и иду бегать. Как будто общих разминок мало, чтобы оставаться в форме. Он наклонился и коснулся губами кончика носа Лидии, оставил легкий поцелуй на её щеке и лбу, на что та фыркнула, уклоняясь от его губ. Лидия не любила все эти «телячьи нежности», говорила, что начинает чувствовать себя кисейной барышней. Надо сказать, что Алек пользовался этим постоянно. – Ах так?! – она подхватила смех, схватила рядом лежащую подушку и выставила её перед собой, закрывая лицо. – Ах так, – передразнил он и постарался отобрать подушку, схватив за уголок наволочки. Вот только в эту игру они играли уже много раз, и Лидия знала все слабые места Алека так же, как и он её. Тоненькими пальчиками она забралась под край его растянутой футболки и провела по бокам ногтями. – Лидия, не смей, – предостерегающе протянул, но она лишь усмехнулась и принялась его щекотать. Алек совсем по-девчоночьи взвизгнул. Попытался схватить Лидию за руки и остановить эту пытку, но его сила в чистую проигрывала проворству и ловкости. Лидия не поддалась и, повалив Алека на спину, уселась ему на бёдра. – Никогда не начинай бой со мной, Лайтвуд, ведь ты заведомо проиграл каждый из них, – она хитро улыбнулась и склонилась, чтобы оставить поцелуй в уголке губ. – Я пошла на пробежку. И, как победитель, требую, чтобы ты постарался заснуть хотя бы на оставшийся час. Соскользнув с кровати, она подмигнула Алеку и скрылась в ванной, а он с удивлением заметил, как тяжелеют веки. Лидия и правда была его спасением. Как-то из хорошей подруги она превратилась в спутника жизни, в очень близкого человека, знающего почти все тайны. Последнее, что услышал Алек перед тем, как погрузиться в сон, был шум воды, доносящийся из ванной.***
Лидия приоткрыла тяжёлую кулису, шагнула под купол цирка и с наслаждением вдохнула родной запах. Цирк – её дом, её жизнь, цирк – она сама. «Феерия» была наследием её семьи, и нельзя было не любить каждую трещинку в стенах старинного особняка, который сейчас называли модным словом «штаб-квартира», не любить магическую атмосферу и каждого циркового. И для неё не было ничего более важного в жизни, чем гимнастика. Гимнастика, идущая об руку с риском. Гимнастика, предавшая её. Ни для кого не было секретом, что она хотела вернуться в форму после травмы, несмотря на запреты врачей, и после общих разминок всегда шла к канату. Но никто не знал, что каждое утро под видом пробежки она пробиралась на манеж, работая на износ в попытке подготовить новый номер. Каждая тренировка была адом, и боль в колене не давала исполнять трюки на том же уровне, что раньше, но она не была бы Бранвелл, если бы решила всё бросить. И она продолжала вставать, обманывать Алека, хотя ей это и не нравилось, и приходить на манеж, чтобы потом так же незаметно уйти. Не хотела говорить никому раньше, чем у неё начнёт получаться. Ведь всегда лучше продемонстрировать результат, чем разглагольствовать о том, что хочешь чего-то добиться. Только сегодня на манеже она оказалась не одна. – Что ты тут делаешь? – Лидия замерла рядом с кулисами, сверля взглядом неожиданного гостя. – Не спится, – просто ответил он. – Слишком многим сегодня не спится, – она прошла и присела на край манежа, не зная, стоит ли начинать тренировку. – Кажется, я помешал тебе. Могу уйти. Лидия ещё раз смерила его взглядом и почему-то произнесла: – Да нет, если ты не будешь болтать о том, что видел меня здесь, можешь остаться. Мне может пригодиться твоя помощь.***
Солнце уже сияло, когда Алек проснулся в следующий раз. Не сразу поняв, что не так, он потянулся, чувствуя себя отдохнувшим, и зажмурился, когда свет от ярких лучей пощекотал ему веки. В тот же момент он резко сел на кровати, схватил в руки будильник и протяжно застонал. 9:20 Он проспал всё, что мог, и каким-то образом не услышал будильник. Одеяло полетело на пол, и Алек вскочил с постели, начиная судорожно собираться. Распахнул дверь в ванную, ступил на кафель, поджимая пальцы на ногах от холода плитки, включил ледяную воду и побрызгал на лицо, чтобы проснуться. Наспех почистив зубы, нацепил первое, что попалось под руку – хотя не сказать, чтобы он обычно парился насчет одежды – и выбежал из комнаты. Перепрыгивая через ступеньки, Алек спустился вниз и бегом добрался до столовой, где уже было почти пусто. Все цирковые позавтракали намного раньше и сейчас занимались рутинными делами. И только за самым ближним столиком сидели и что-то бурно обсуждали Джейс, Саймон и Лидия. Алек, не раздумывая, плюхнулся на стул между братом и невестой, которые сразу прекратили разговор и неловко переглянулись. Саймон тут же откашлялся и открыл книгу, громко продекламировав: – Клоунада, как жанр, зародилась в 1830 году, но это не значит, что до этого веселья не было вовсе. Ещё с древних времен скоморохи и шуты развлекали знатных особ… – Мы помним, что ты – элита, Саймон, – фыркнул Джейс. Алек смерил их хмурым взглядом: – Ну и почему меня никто не разбудил? – Может, потому что не хотели, чтобы во время тренировки ты оказался под копытами? Лидия сказала, что с утра ты на зомби был похож, - Джейс фыркнул снова. – Лошади бы не тронули меня. – Тебе ли не знать, что в запале тренировки они могут просто не среагировать, если ты свалишься с их спин? – Лидия положила свою ладонь на руку Алека. – Да, – подхватил Саймон, отрываясь от книги. – Мы предупредили Люка и помогли ему убраться в конюшне, пока он занимался лошадьми. Так что сейчас Пилигримм, Макмиллан и Рэмбрандт уже в леваде, а Адмирал и Римлок ждут своей очереди. Алек откинулся на спинку стула и благодарно улыбнулся. – Спасибо. – Ну может в качестве благодарности ты хотя бы этот день не будешь хмурой букой? – Кто бы говорил, Саймон. Не ты ли вчера весь день ходил, как в воду опущенный? – Это он так радовался, что Иззи вернулась, – Джейс заржал и похлопал Саймона по плечу. – Но мы всё понимаем, ты же всегда вздыхал по ней... Ауч! – он подпрыгнул на стуле и уставился на мило улыбающуюся Лидию. – Тише, Джейс. – Бранвелл, не будь ты невестой Алека, я бы… – он потёр ушибленную лодыжку. – Ты бы что? – она мотнула головой, откидывая волосы за спину. – Прикрываешься тем, что боишься обидеть невесту брата, а на самом деле просто знаешь, что я разгадаю любой твой план. – Да ладно тебе, – Джейс насупился. – Я же правду сказал. Всё, как всегда. Саймон обнимался с книгой про «элиту», Джейс и Лидия занимались дружеской перебранкой. Было приятно осознавать, что с приездом Магнуса всё осталось по-прежнему. Для всех, кроме самого Алека. – Малыш Саймон всегда был влюблён в Иззи, и все это знали. Алек вздохнул. – Я уже говорил, что тебя роняли в детстве? – Дай-ка подумать… Вчера? И позавчера. И за день до этого. – Да не ссорьтесь вы, – подал, наконец, голос Саймон. – Он же говорит лишь то, что и так все знают. Я был влюблён, но потом Иззи ушла. – И что, разлюбил? – Джейс подался вперёд, выжидающе всматриваясь в глаза Саймона. – В том-то и дело, – он запустил пятерню в волосы, разбирая слегка кудрявые пряди. – Вашу сестру невозможно не любить. Саймон потерянно улыбнулся и, со скрипом отодвинув стул, встал. – Я пойду, меня мама попросила помочь в костюмерке, а Ребекка хочет поэкспериментировать с новым гримом. Кажется, эта всеобщая нервозность передалась и им, а страдать придётся мне, – он махнул рукой и направился к выходу из столовой. – Ауч! – Джейс подпрыгнул на стуле второй раз за последние пару минут, потому что носок туфли Лидии больно ударил его по коленке. – Ну и что ты наделал? – она для пущей верности отвесила ему ещё и подзатыльник. – Не видел, что ему и так хреново? – Видел, – буркнул он. – Ну, прости меня. – Перед ним извиняйся, – Лидия с не терпящим возражения тоном указала рукой в сторону выхода. – Но… – Давай-давай. – Ты – само зло, Бранвелл, – Джейс махнул рукой, признавая поражение, встал из-за стола и направился следом за Саймоном. – Алек, я поздравлял тебя с помолвкой? Забираю поздравления назад. – Иногда ты и правда меня пугаешь, – Алек с восхищением посмотрел на свою невесту. – Так и было задумано. Погоди, мы просили оставить тебе омлет и немного блинчиков. Вырвали последнюю порцию с клубничным джемом из рук акробатов. Сейчас подогрею и принесу.***
Левада находилась вдали от особняка, и Алек успел выкинуть из головы все ненужные мысли, пока шёл к ней. Первым его увидел Рэм, тихонечко заржал и начал переступать с ноги на ногу, навострив уши. Пилигримм и Макмиллан же не стали церемониться, зарысили к ограждению и нетерпеливо замахали хвостами, ожидая, когда Алек подойдёт к ним. – Привет, ребята, – он улыбнулся и потрепал лошадей по холке. – Скучали? – Рэмбрандт, обделённый вниманием, одарил Алека обиженным взглядом и отвернулся. – Иди сюда, приятель, я вам кое-что принес. Алек вытащил из кармана три кубика сахара. – Сегодня можно, – хмыкнул он. – Только не говорите Люку. Рэм снова заржал и подбежал к Пилигримму и Макмиллану, втискиваясь между ними и требуя своё угощение. – А если я всё расскажу? – раздался голос откуда-то слева. Плечи Алека напряглись. Он решил, что стоит избегать Магнуса Бейна? Кажется, Магнус собрался разрушить и этот план. – Опять решил посмотреть, как живут наши лошади? – Просто любуюсь, – ответил тот, пожимая плечами. На его губах снова заиграла улыбка, выглядел Магнус очень расслабленно, и Алек заскрипел зубами. Он не смог нормально поспать ночью из-за его приезда, а тот был свежим, как огурчик. И до мурашек красивым. – Твои питомцы смотрятся удивительно органично здесь, погода радует... Я и не думал, что солнечные лучи могут так играть на чёрных шкурах. – Они не питомцы, – огрызнулся Алек, нервно поглаживая морду Рэма. – Они друзья. – Ах да, – протянул он. – Друзья. Прости, Александр. – Алек. И нам надо начинать тренировку. Буду благодарен тебе, если оставишь нас в покое. И оба поняли, что говорил он не только о сегодняшнем дне. «Оставишь меня в покое, уйдёшь из моих мыслей, прекратишь попадаться на глаза». – Как хочешь, – пожал плечам Магнус. Только сейчас он позволил улыбке исчезнуть с лица. – Но твои лошади действительно красивы и опасны. Как и их хозяин. Алек растерянно моргнул и взглянул на Магнуса, от напускного спокойствия которого не осталось и следа. Напряжённая спина и руки, сжатые в кулаки, а в глазах такая тоска, что впору бы завыть. – Магс, я… – Алек не выдержал и сделал шаг к нему навстречу. – Не надо, – оборвал резко, в оборонительном жесте выставив вперед руку. – Не надо, – повторил Магнус и ушёл, даже не обернувшись.***
– Сиди, сиди, – Алек внимательно следил за положением головы Рэма, пока тот делал поклон, и за правильностью стоек Макмиллана и Пилигримма, замерших с двух сторон от Алека и Рэмбрандта. – Молодец, Рэм! Держи, – он отдал коню морковку. И в следующий же момент вскочил и побежал вперед. Фризы опомнились раньше и бросились за Алеком, петляющим по поляне. Это был один из любимых видов тренировки. Смесь игры и работы, во время которых происходит резкий переход от расслабленного общения и забав к сосредоточенному исполнению цирковых фигур и трюков. Такой темп учил лошадь сдержанности и собранности. Рэмбрандт тем временем понял, что его опять оставили в дураках, и, скорее проглотив морковку, чем дожевав, понёсся следом. Алек обернулся через плечо, потеряв лишь несколько секунд, но Макмиллан почти настиг его. Действовать надо было быстро: он резко затормозил, повернулся на пятках и пробежал между державшимися примерно в метре друг от друга Макмилланом и Пилигриммом. Они в недоумении остановились. Рэмбрандт тоже на секунду замер и заржал, недовольно переступая с ноги на ногу. Алек отбежал на достаточное расстояние и остановился, переводя дух. Он раскинул руки в стороны и рассмеялся, наблюдая за недовольными мордами. После собственной разминки и пробежки с лошадьми, с него пот разве что градом не катился, и чёрная майка была насквозь мокрой, но он лишь отбросил челку со лба, улыбаясь ещё шире. Вот именно эта лёгкость и свобода так сильно привлекали его в лошадях, что можно было стерпеть любые лишения. Риски и неприятности, связанные с ежедневными тренировками, уборками в конюшне и постоянной нехваткой свободного времени, уходили на второй план. То, что давало общение и дружба, рождённая благодаря долгой и упорной работе, не мог дать никто. Эти эмоции были сравнимы разве что с… С влюбленностью? Алек дёрнул головой, понимая, что сейчас совсем не время думать о Магнусе. Но драгоценные секунды были упущены. Он огляделся. С одной стороны на него надвигался Рэмбрандт, с другой – Макмиллан и Пилигримм, но не в его характере было сдаваться без боя. Он обманным манёвром метнулся в левую сторону, почти сразу же сменив направление, но на этот раз лошадей оказалось не так легко обмануть – он бежал очень быстро, с каждым шагом всё сильнее ощущая, как вибрирует земля под приближающимся топотом копыт. А скорости и выносливости у человека меньше. Ещё немного, ещё чуть-чуть… – Пилл, молодец, – Алек затормозил, когда вороной конь нагнал его и ткнулся лбом в плечо. Правда, при этом немного не рассчитал силы и чуть не сбил с ног. – Молодец, – он широко улыбнулся, вытащил морковку из кармана и протянул угощение сначала Пилигримму, потом Макмиллану и Рэму. Дожевав, лошади замерли. Время тренировке сменить игру. Алек вытянул руки вперёд, и те послушно выстроились в ряд. Длинные гривы, сегодня не заплетённые, в полном беспорядке разметались по шее и спине, грудная клетка тяжело вздымалась, и нижняя губа подергивалась, когда лошади фыркали. Серый Рэмбрандт замер посередине. Чёрные, как смоль, Пилигримм и Макмиллан по бокам от него. Эта тройка была любимицей публики – жеребцы, такие прекрасные в свободе своей силы, с переливающейся под кожей мышцами, крепкими ногами и мягкой гривой. С добрым взглядом из-под длинных ресниц, в которых горело беспрекословное послушание, граничащее с обожанием. Алек подошёл к Рэму и потрепал его по холке. Он провёл ладонью по лоснящемуся боку и присел, цокая языком, – бессловесная команда, отработанная годами. Рэм понимающе фыркнул и согнул сначала одну ногу в запястье, а потом и вторую. Опустился ниже и коснулся лбом мягкой травы. Фризы совершенно синхронно тоже сделали реверанс, только, в отличие от Рэмбрандта, уложили головы на вытянутую переднюю ногу. – Ап! Молодцы, – Алек поднялся и довольно улыбнулся. Лошади встали вслед за ним и потянулись за угощением. Он протянул по морковке каждому и снова приготовился бежать – новый заход игры в догонялки начался.***
Алек расслабленно дышал. Ноющие мышцы наслаждались заслуженным отдыхом, а рука запуталась в серой гриве Рэмбрандта. Конь лежал на зеленой траве, подогнув под себя передние ноги, и водил ушами, изредка издавая фырчащие звуки. Алек привалился плечом к тёплому боку и закрыл глаза, наслаждаясь моментом полного доверия и единения с самой природой. Они переводили дух после тренировки; Макмиллан и Пилигримм паслись рядом, щипали траву и с затаенной завистью поглядывали на Рэма и Алека. Мак не выдержал первым – медленно ступая, подошёл к ним, и склонил голову, требуя внимания. – Ты мой хороший мальчик, – Алек открыл глаза и провёл ладонью по чёрному носу. – М-да, если бы ты так же нежно обращался с людьми, все было бы по-другому, – раздался тихий голос Люка, но ни Алек, ни жеребцы, не повели и ухом – они привыкли к его появлению на тренировках. – Ты, как и всегда, несёшь что-то странное, – расслабленно протянул он. – Я вообще-то пришёл, чтобы напомнить, что Елена приезжает уже через пару часов. Надо коней почистить, развести по денникам. Римлока тоже, а он мне не дается, у него один хозяин. – Не хозяин, а вожак, Люк, – привычно поправил Алек. Он нехотя поднялся с земли, цокнув языком, чтобы Рэмбрандт, Пилл и Мак следовали за ним.***
Цирковые «Феерии» в третий раз за последние два дня собрались в холле второго этажа. Алек занял своё место между Лидией и Саймоном и задумчиво уставился на ворсистый ковёр под ногами, не имея ни малейшего желания оглядываться по сторонам и встречаться взглядом с сестрой или Магнусом, сидевшими неподалеку. Кирк с ребятами уступили своё место на диване гостям, а сами привалились спиной к стене и расслабленно переговаривались. Мариз стояла у стола и нетерпеливо барабанила по нему пальцами – Елена опаздывала уже больше, чем на десять минут, а непунктуальность всегда вызывала у неё или желание заскрипеть зубами, или мигрень. – Елена приехала! – радостный голос Кэсси, дежурившей у окна, разнёсся по холлу, вызвав у всех облегчённые вздохи. Она белозубо улыбнулась и бросилась к отцу, который тут же подхватил её на руки и усадил себе на колени. Кэсси поёрзала, устроилась поудобнее и, подумав пару секунд, помахала Рагнору. – Кажется, у тебя и здесь появилась фанатка, – до Алека донёсся приглушённый шёпот Рафаэля. – Не у меня, а у моих кошек, – Рагнор помахал в ответ, а другой рукой покрепче прижал к себе Мистера Грея. – Если Кэсси их разбалует, и они сорвут выступление, виноват в этом будет Магнус. – Почему это? – услышав свое имя, Магнус вынырнул из занимавших его раздумий. – Ты взрослый мужчина со стажем в дрессировке чуть ли не двадцать лет, – подхватила Изабель. – И я не поверю, что ты не можешь объяснить маленькой девочке, что можно делать, а что нет. – Вы сами пробовали отказать Кэсси хоть в чем-нибудь? – скептично протянул Рагнор. Изабель промолчала, явно вспомнив себя пару лет назад, когда она сама бегала вокруг Кэсси и исполняла любую её просьбу. Алек только сейчас понял, что начал открыто подслушивать. В надежде, что никто этого не заметил, он переключил внимание на Джейса, склонившегося к спинке дивана и болтающего о сегодняшнем дне. – С тобой всё хорошо? – Лидия пододвинулась к Алеку. Он постарался улыбнуться и мысленно возблагодарил всех божеств за то, что отвечать ему не пришлось, так как со стороны лестницы донеслось цоканье каблуков, и через несколько секунд в холл вплыла – подобрать другого слова Алек бы не смог – Елена. Для своих сорока трёх она выглядела потрясающе. Тоненькая брюнетка на высоченных шпильках, какими похвастаться не могла даже Изабель. Благодаря им длинные ноги Елены казались ещё длиннее. Фигуру облегало синее платье-футляр, а идеально уложенные волосы ниспадали до лопаток. Она замерла на пороге и улыбнулась. – Я прошу прощения за опоздание, просто какой-то муд… – Елена взглянула на Кэсси и откашлялась. – В общем, пробки. – Ничего страшного, – Мариз открыто улыбнулась, словно и не нервничала всего полминуты назад. – Спасибо, что приехала. – Я всегда рада быть здесь. Елена подошла к столику и, обменявшись рукопожатием с Мариз, обвела взглядом всех присутствующих. Она ставила программы «Феерии» уже многие годы, знала, как работать с цирком, видела его слабые и сильные стороны. Но в этот раз всё было не так, как раньше. «Феерии» не нужна была обычная программа, в этот раз на кону стояло слишком многое, и все это понимали. Магнус Бейн, взмахнув руками, привлёк к себе внимание. Алек сжал ладошку Лидии. – Елена, очень приятно познакомиться с вами, и мне даже жаль, что в «Феерию» меня пригласили лишь в этом году, и я не познакомился с такой прекрасной девушкой раньше, – Магнус подмигнул ей, а Алек закатил глаза. И что этот фокусник о себе возомнил? – Да, мистер Великолепный Бейн, – она просияла, – наслышана. У вас есть какие-то предложения? – Не совсем по программе, но да, – Магнус поднялся с дивана и вышел вперёд к Елене с Мариз. Сердце Алека в груди застучало с удвоенной силой, и он постарался напустить на себя расслабленный вид. – Итак, прежде чем приступать к самой сути программы, я хотел бы обратить внимание на то, что придётся сделать до её начала. Как вы знаете, у шоу Великолепного Бейна есть свой круг почитателей, и стоит только написать в твиттере о том, что мы будем выступать с вами, как желающих посетить шоу прибавится. Так же и у самой Феерии есть зрители, которые любят вас и придут в любом случае. Алек прикусил щёку изнутри – от всех этих разглагольствований уже начинало подташнивать. – Ну и что ты предлагаешь? Магнус всё с той же широкой улыбкой посмотрел на Алека, вот только в его глазах было так много холода, что в центре ледника было бы теплее. – Как раз подхожу к сути, Алек, – отрезал он и вновь обратил внимание на цирковых и Елену с Мариз. – И до того момента, как меня перебили, я хотел сказать, что постоянные зрители – это хорошо, но и о новых забывать не стоит. Реклама на телевидении, в социальных сетях и как можно больше афиш – лишь часть того, что мы можем сделать. И я говорю о нескольких бесплатных праздниках для детей на площадях. Например, я могу показывать фокусы, Кирк с ребятами устроят небольшой марафон акробатических номеров и даже проведут мастер-классы, Рагнор приведёт своих питомцев, Алек и Люк возьмут лошадей, чтобы покатать детей на их спинах... – Нет. Алек и сам не сразу понял, что этот окрик принадлежал ему, но все цирковые уставились на него во все глаза. – И что сейчас тебя не устроило? – Магнус сложил руки на груди и выжидательно уставился на него. – Это дополнительные траты для «Феерии». К тому же, ты знаешь, как сложно добиться от города разрешения на такие мероприятия? Алек встал, проигнорировав попытки Лидии его остановить. Здравый смысл на периферии сознания вопил, что идея не так уж и плоха, и не стоило воспринимать её в штыки просто потому, что её озвучил не тот человек. Но другая часть нашёптывала совершенно глупую мысль, что Магнус не имеет права предлагать такое. Тем более, даже не спросив, есть ли возможность использовать лошадей для такого мероприятия. – Хорошо, Александр, я понимаю твои опасения, – Магнус даже не старался скрыть нотки сарказма в голосе. – Но подумай и о плюсах. О «Феерии» вспомнят те, кто забыл, и узнают те, кто не знал. Мы все здесь именно для этого, ведь так? Чтобы обеспечить приток зрителей. Он смотрел спокойно, всё ещё усмехался краешком губ, словно спрашивал: «Ну и что за истерику ты здесь закатил?». Алек сжал руки в кулаки. – Да что ты знаешь о цирковой жизни, Магнус? О настоящих цирках, где нести ответственность приходится за десятки людей, а не за маленькую группку друзей по интересам? – Александр! – голос Мариз разнёсся по холлу, заставив замолчать. – Я думаю, что тебе лучше уйти. – Как скажешь, – выплюнул Алек и, развернувшись, быстро покинул холл.***
18 февраля 2017. Индианаполис. – Прости, что? Резкий тон отца и презрение в его глазах выбило почву из-под ног. Руки Алека повисли вдоль тела, он опустил голову и даже сделался меньше ростом. Он правда думал, что сказать «папа, я гей» – это просто? Думал, что отец поддержит, несмотря на постоянные намёки в сторону Лидии и объединения семей? Думал, что достоин счастья? Вчерашний день, ночь, утро – всё было таким волшебным, что просто не могло длиться долго. Как там писал Брэдбери? «Покажи мне хоть что-нибудь хорошее, чему не приходит конец, и у меня на радостях крыша съедет»(1*). И Алек – глупец, если позволил себе мечтать, позволил поверить в то, что отец поймёт. – Так значит, ты вчера весь день провёл с каким-то парнем, подсевшим к тебе за столиком, да ещё и… – глаза Роберта яростно заблестели, когда он осёкся. – Еще и ночевать не явился? Алек сглотнул, застыв в бессмысленной позе глубочайшего отчаяния. – Мужчина, Александр? Ты заставил волноваться всю семью, не тренировал лошадей… Из-за мужчины? – он буквально выплюнул последнее слово, как будто оно было отравлено. – Я считал тебя разумным, сын. Я гордился тобой. Я поощрял тебя, когда Джейс бегал на свидания, а ты всё свободное время проводил в конюшне… А ты из-за этого… – Роберт резко поднялся с офисного кресла, да так, что оно откатилось на добрых два метра назад. – А как же Лидия? – Пап, я не люблю Лидию… Она замечательная, правда, но она мой друг. Роберт сделал три шага и остановился на расстоянии вытянутой руки, как будто даже находиться рядом с тем, кто предпочитает мужчин, ему было противно. – Подумай, Алек. Ты должен немедленно позвонить этому… – он откашлялся, явно сдерживая ругательства. – Этому. И скажи, что всё было ошибкой. Мы покажем наше шоу, уедем из Индианаполиса, и вы никогда больше не встретитесь. – Нет. В следующий момент Алек задохнулся. Он не знал, что послужило тому причиной – осознание того, что он первый раз в жизни так открыто ослушался отца, или резкий удар кулака по скуле, которого он не ожидал и покачнулся, автоматически отступив на пару шагов назад. – Убирайся, – сквозь зубы прошипел Роберт, потирая костяшки. – Убирайся. Мой сын не будет геем. В носу у Алека защипало. Отец был примером для него, был тем, кто всегда гордился и помогал. Был учителем и наставником, а что теперь? – Поздно, пап. Твоему сыну уже нравятся мужчины. И нравятся давно, просто я даже самому себе признаться не мог. – Тогда ты больше не достоин быть моим сыном и носить фамилию Лайтвуд. А если ты и своего брата этим заразишь, Александр? О Максе ты не подумал, да? Наша репутация не должна быть запятнанной. Слова могут ударить посильнее пощёчины – тогда Алек понял это. Не понял только, как избавиться от боли, тисками сковавшей сердце. «Мне нравятся мужчины, мне нравится Магс, но от этого я не стал другим человеком! Я всё так же люблю тебя» – хотелось завопить ему, но он сдержался. – Можешь следовать за Изабель, Александр. Здесь тебе не место. Алек даже не хлопнул дверью, когда выходил из трейлера Роберта. Он просто дошёл быстрым шагом до коневоза и, убедившись, что Люка там нет, сполз вниз по стене. Спрятал лицо в ладонях и попытался понять, что же делать дальше. По шкале от одного до десяти, насколько сильно Алек попал? На десять? На чёртову бесконечность? Он же запал на человека, которого совсем не знал. Влюбился… Как мальчишка влюбился. Впервые в жизни ощутил запретное чувство и тут же потерял отца. Он даже не знал, позволит ли ему Роберт находиться в цирке. А если нет? Что будет с лошадьми? Как всё могло так запутаться? Алек взглянул на часы. Они договорились встретиться с Магсом в четыре вечера, за три часа до начала цирковой программы. Алек собирался рассказать ему всё и пригласить на шоу… А сейчас он не был уверен, что его вообще выпустят на манеж. Но увидеться с Магсом всё равно было нужно. Даже не нужно, а необходимо. Алек вытащил из кармана джинс кусок картонки, который Магс оторвал от крышки коробки из-под пиццы, и написал на нём свой номер. До встречи оставалось чуть более четырёх часов. А через два часа… Через два часа Алеку позвонила Мариз и срывающимся голосом рассказала, что Роберт попал в аварию. Они как раз говорили по телефону. Она шептала что-то о том, что он был чертовски зол и проехал на красный свет светофора. Через два часа Алек понял, что, возможно, стал причиной смерти отца. Через два часа его жизнь изменилась. Магсу он так и не позвонил. Томик «Мастера и Маргариты» отправился в самый дальний ящик тумбы в коневозе. Эта книга перестала быть его любимой. Свободу Алек больше не чувствовал.