В природе противоположные причины часто производят одинаковые действия: лошадь равно падает на ноги от застоя и от излишней езды М. Ю. Лермонтов.
Поверхность зеркала была гладкой и чистой, лишь в самых уголках залегли мелкие трещинки. Неудивительно – этому стеклу в деревянной раме больше лет, чем всем детям Лайтвудов вместе взятым. Оттуда на мир смотрело невыспавшееся, с залёгшими кругами под глазами лицо, глядя на которое пропадали все мысли о здоровье или беззаботной жизни. За спиной Алека отражалась полупустая комната, из которой сам вчера помогал выносить последние оставшиеся вещи Лидии – она переехала дальше по коридору, туда, где когда-то жила с Изабель. Предательское отражение гипнотизировало и не позволяло отвернуться. Взирало с усмешкой, напоминая об уверенности своего владельца в том, что Магнус будет ждать его, что он влюблён, и даже не думал о такой возможности, что Алек в принципе не очень-то ему и нужен. Посмотрите-ка: самоуверенный болван, который даже не допускал мысли о том, что Магнус может быть не з а и н т е р е с о в а н. С тех пор, как приехала Камилл, застать Магнуса в одиночестве не представлялось возможным, да Алек и не пытался. Он прекрасно понимал, когда стоило отступить. В конце концов, самое важное тут не чувства, а будущее «Феерии».***
Отработанная схема: натянуть тетиву, выдохнуть, выстрелить. Проследить, как стрела уклоняется от цели. Снова. Он вообще-то не собирался подслушивать, когда шёл к автокемперу, всё получилось само собой. Пальцы мелко била дрожь. «– Где Магнус? Хотя нет, стойте-стойте, можете не говорить. – Изабель, не начинай, – Катарина всплеснула руками. – У меня и капусточки скоро кровь из ушей пойдёт от ваших препираний с Камилл, – Рагнор прижал к себе голову Мистера Грея. – А вы просто так это оставите? Они гуляют?! После всего того, что она сделала с Магнусом? – Иззи, в том-то и дело, они просто гуляют. Ты же знаешь Магнуса… – Именно. Я знаю Магнуса. А Алек… – Так вот в чем дело? – Рагнор ухмыльнулся. – В твоём брате. – Нет, – слишком быстро. – Не только в нём. Она обернулась на дверь – на как всегда незапертую дверь – и поймала его взгляд». Натянуть тетиву, выдохнуть, выстрелить. – Так и знала, что найду тебя здесь, – Изабель остановилась в паре метров от него. Алек тяжело вздохнул. Он отпустил приготовленную стрелу, и та упала на землю. – Что их связывало? Изабель одарила его долгим взглядом, но всё же заговорила: – Это было в начале карьеры Магнуса… Он влюбился в неё с первого взгляда, а она заинтересовалась его талантом. Наверное, Магнус всё ещё благодарен ей, потому что хорошие связи в самом начале ещё никому не мешали. – Дальше? – А дальше она ушла – нашла себе кого-то побогаче – и разбила Магнусу сердце. – Ясно. Сам не заметил, что стал отвечать рубленными фразами, совершенно не задумываясь об их значении. Что первым всплывало в подсознании, то и попадало на язык. – Может, мы всё не так понимаем? Может, они сейчас правда просто дружат? Алек усмехнулся в ответ на бессмысленные попытки Изабель придумать подходящее оправдание действиям Магнуса. Нечего было тут объяснять. Всё было понятно, буквально лежало на поверхности. Протянешь руку – и дотронешься. Камилл вернулась. А Алек облажался. Опоздал на каких-то жалких пару минут.***
Время неумолимо текло вперёд. Даже не текло, а перепрыгивало из одного дня в другой, как первоклассники по лужам, и шлёпало тяжелыми ботинками, оставляя за собой десятки выполненных дел. Всё шло на лад. – А она и правда молодец, – Джейс присвистнул. – Съела тухлый огурец, – донёсся из-за спины Алека ядовитый голос Изабель, и три пары глаз удивлённо уставились на неё, оторвавшись от созерцания новых декораций. – Ой, только не говорите, что её талант оправдывает стервозность. Алек, Джейс и Клэри не нашли, что возразить, и лишь кивнули. – Прошло две недели с приезда Камилл? Три? А она успела двадцать один раз пожаловаться на отвратительные завтраки, пятнадцать раз возмутиться, что каблуки застревают в земле, пока она идёт от особняка до автокемпера. А ей, собственно говоря, и делать там нечего! Ходила бы по проложенной дорожке от особняка до шатра и обратно, никакая бы земля не мешала... Ещё и по два раза на прошлой неделе гоняла Магнуса с Рафаэлем в город, чтобы они привезли её любимый греческий йогурт. Алек закатил глаза: с подобных тирад начинался и заканчивался его день вот уже… две недели? Три? С тех пор, как приехала Камилл. – Иззи, тише. Собравшиеся цирковые уже начали на них оборачиваться. Изабель фыркнула – как будто она когда-нибудь скрывала своё отношение к кому-либо – но всё же натянула на лицо улыбку и, покачивая бёдрами, направилась к рядам ровных сидений. Все собравшиеся перешёптывались между собой и, не скрывая любопытства, глазели на декорации; их принесли только сегодня. Алек обвёл манеж взглядом. Он, в отличие от многих присутствующих, видел эскизы и примерно представлял, чего ждать, но результат превзошёл все ожидания. Камилл со своей командой постарались на славу: тут были и реалистичные пушки, и телефонные будки, будто бы сошедшие с лондонских улочек, и новые, созданные в ретро-стиле, батуты, цели для метания ножей, точные копии тех снарядов, с которыми выступали прошлые поколения цирковых «Феерии». Такого размаха, на памяти Алека, цирк ещё не видел. Сегодня должен был состояться смотр новых номеров, к которым цирковые готовились, не щадя себя, несколько месяцев. Тайбериус и танцовщицы пришли через пару минут, заспанный Кирк, который пропустил утреннюю разминку, явился ещё позже. В последние дни пропускать разминку стало не так страшно, и он не преминул этим воспользоваться: Лидия была слишком счастлива, чтобы ругаться. Остальные лишь качали головами – Кирк не мог похвастаться дальновидностью, ведь скоро Лидия найдёт ту самую грань между влюблённостью и своими обязанностями, и тогда ему придётся несладко. Мариз вышла из-за форганга последней. В тот же момент расположившиеся рядом с Магнусом Катарина и Тэсса встали со своих мест и направились в центр манежа. Хотя больше это напоминало нетерпеливый бег с подпрыгиванием. Мариз улыбнулась и привлекла к себе внимание парой хлопков: – Мы долго готовились к этому моменту, вложили много сил, и пришло время продемонстрировать ваши новые номера и помочь девочкам, – она кивнула на Катарину и Тэссу, – довести программу до ума. Сначала давайте послушаем их. – Спасибо, Мариз, – Катарина продемонстрировала свою идеальную улыбку. Тэсса подхватила: – Всё началось с того, что Алек предложил прекрасную идею. Путешествие по истории «Феерии», что может быть лучше? Путешествия любят все. Мы не так просто зачитываемся Толкином или Жюлем Верном, переживаем за маленьких хоббитов или отправляемся на двадцать тысяч лье под воду. Именно дорога персонажей и их становление заставляют нас... – Гхм, милая... Алек усмехнулся. Все уже привыкли к манере общения Катарины и Тэссы, когда их охватывало воодушевление. Они могли увлечься настолько, что забывали, с чего начали. – Простите, – Тэсса дёрнула краешками губ и смущённо отпустила взгляд. Катарина взяла её за руку. – Да, путешествие по истории вашего цирка позволит сделать яркое шоу с интересными костюмами и объёмными декорациями, за которые стоит поблагодарить Камилл. Но также мы хотим добавить театральную нотку, основанную на реальных событиях... Например, Макс, – Катарина сделала паузу. Все взгляды тут же обратились на него. – Макс всё ещё ищет себя, – продолжила уже Тэсса. – И именно это мы и хотим сделать вашей историей. Мальчик, который не знает, чем будет заниматься, должен сделать свой выбор. Он засыпает, а просыпается... В прошлом, где встречает волшебника, – она кивнула на Магнуса, – который и ведёт его через все исторические эпохи, показывает, что возможности циркового искусства безграничны, и в итоге мальчик осознаёт, кем хочет стать. Она замолкла и горящим взглядом обвела всех собравшихся. Тайбериус с танцовщицами одобрительно зашептались, Клэри и Саймон улыбнулись, Ходж подхватил на руки хлопающую в ладоши Кэсси, а Лидия сжала ладонь Рафаэля. Акробат Кирк встал, потирая руки: – Ну, так чего же мы ждём? Счастливые лица Катарины и Тэссы озарили манеж улыбками: – Итак, сначала зачин, в котором нам понадобится помощь танцоров, первый номер после этого – Магнус, Алек с его свободными лошадьми в центре программы, а в финале общий номер и поклон, когда наш герой благодарит всех за помощь. Осталось только отсмотреть всё, что вы подготовили, и придумать, в каком порядке лучше ставить номера и как вписать их в канву сюжета. Цирковых тут же смело с места – почти все отправились готовиться: разминаться, надевать костюмы и делать грим. Работники цирка тоже разбрелись – настраивать свет, звук и проверять тросы. Катарина с Тэссой сели отдельно и вооружились двумя блокнотами, Мариз положила ногу на ногу и приняла непринужденный вид, а вот Элейн рядом с ней не пыталась скрыть нервозность и вытянулась стрункой на жёстком неудобном кресле. Изабель устроилась по одну сторону от Алека, Макс – по другую. Мимо пробежал Саймон в концертной обуви, чтобы положить свои тапочки на крышу трейлера. Наверняка сейчас Кирк с ребятами за форгангом играли в камень-ножницы-бумага, а Джейс пел песню из детского танца про утят. Алеку нравился театр абсурда, который начинался перед самым выступлением или, как сейчас, перед важным прогоном: этот неотъемлемый кусочек цирковой жизни всегда грел душу. Сам Алек уже размялся с лошадьми, проверил готовность к номеру и оставил с ними Люка. Первым на манеж вышел Ходж, которому готовиться нужно было меньше всего. И с первых аккордов новой музыкальной композиции стало понятно, что каждого здесь ждёт незабываемое зрелище, даже несмотря на то, что количество виденных ими цирковых номеров исчислялось сотнями. Гири совершенно разных весов летали по манежу, как легкие пушинки. Ходж подкидывал, ловил, крутил их, как будто бы они ничего не весили. Потом на замену гирям пришли ассистентки из числа танцовщиц, которых Ходж и раньше поднимал без труда, но никогда ещё не присоединялся к танцу, не использовал свою силу для исполнения па. На манеж выбежали остальные танцовщицы с Тайбериусом и плавно сменили Ходжа. Когда музыка завершилась, Алек одобрительно засвистел и зааплодировал вместе со всеми присутствующими в зале. Акробатические трюки Кирка, Мэтта и Эрика и спустившиеся после них воздушные полотна для Майи и Джордана вызвали мурашки; выход Саймона – слёзы смеха; Себастьян, который на особенно сильном такте бьющей по телу мелодии отпустил балансир (1*) из рук и подпрыгнул на канате, – острое желание вцепиться в спинку впереди стоящего кресла. Балансир ударился об пол манежа, и этот стук лишь дополнил впечатление. Всё внутри Алека ликовало: даже если у него, циркового, номера вызывали такие яркие эмоции, то они просто не могли оставить равнодушными зрителей. На манеж ворвались звуки барабанов, и Джейс в чёрном трико с огненным плащом вышел на манеж. За ним Клэри вывезла столик с ножами, а шапитмейстер Дэвид помог вывезти мишени. Клинки в умелых руках разрезали ленточки вместе с воздухом, врезались прямо в цель и мелькали быстрее молнии. Но когда Клэри пришло время встать перед мишенью, вновь появился Дэвид и вывез взамен той две новые. Вслед за ним неожиданно появилась Майя. «Колесо смерти» – прошептал Макс и подался вперед. Клэри привязали к одной мишени, Майю – ко второй, и Дэвид одним движением закрутил обе. Алек сосредоточил всё внимание на Джейсе: было видно, что тот нервничает. Он сделал глубокий вдох и выдох и сжал рукоятки клинка сильнее, чем нужно. Музыка стихла. «Спокойнее, братец, спокойнее. У тебя всё получится», – словно мысли могли передаться по воздуху. Элейн прижала руку ко рту, Джослин так и не пришла, и теперь Алек понял, почему. Клэри позаботилась. Джейс скосил взгляд на Алека, всего на секунду, и ослабил хватку прежде, чем метнуть ножи. Они вонзились в цель в нескольких сантиметрах от тел девушек. Джейс взял в руки ещё два. Только когда в мишени вонзились по десять клинков, он обернулся и, улыбнувшись, поклонился публике. Из-за форганга выбежал Джордан, чтобы помочь Дэвиду отвязать девушек, но сначала крепко обнял Майю. Алек смог разжать кулаки и с удивлением уставился на ровные розовые следы от ногтей на ладони. Он и не заметил, что сжимал так крепко. Неуверенные, даже робкие аплодисменты переросли в очень громкие. Алек поднялся с места и подошёл к Джейсу, чтобы поздравить его. Сильное плечо вечно уверенного в себе Джейса била мелкая дрожь, но он довольно улыбался. – Ну что же, – звонкий голос Тэссы заставил всех обернуться на неё. – А теперь... – Подожди, – Рафаэль поднялся со своего места. – Ещё не всё. Все присутствующие в шатре недоуменно переглянулись между собой. Рагнор выпустил из рук Мистера Грея, который с мяуканьем перепрыгнул с его колен на колени Магнуса. – Раф? – До Алека и нас остался ещё один номер, – Рафаэль дёрнул плечом. – Мой. Все взгляды обратились к Лидии, замеревшей в своем старом костюме перед бархатным занавесом. – Я постаралась вернуться в форму и готова вам кое-что показать. Шатёр мотнуло из стороны в сторону: сначала его погрузили в чан со звенящей тишиной, а потом резко запустили рой жужжащих пчел. Вокруг поднялся шум: удивлённые возгласы перемешались с причитаниями Элейн, а Алек, взглянув на Лидию, далеко не впервые увидел в её взгляде решимость. Стоило признать, что такой исход был вопросом времени. Он понимал это, как и Мариз, которая громко хлопнула в ладоши. – Давайте посмотрим номер. Только ты, дорогая, – она метнула взгляд на Лидию, – будешь работать со страховкой. По дерзко дёрнувшемуся вверх подбородку Алек понял, что Лидия готова отстаивать своё право работать наравне с остальными, но потом она отступила назад. Решила, что так будет лучше. Цирковые вновь заняли свои места, Алек подошёл к Лидии: – Будь аккуратна, – и оставил легкий поцелуй на её лбу. – От меня так просто не отделаешься. Алек под прищуренным взглядом Рафаэля прошёл на своё место и проследил, как с потолка спускается канат. Ничего удивительного в том, что Дэвид с парнями знали об этом сумасшедшем плане. Целая команда знала о готовящемся возвращении, и никто и слова ни проронил. Зато Алека сразу раскрыли. Получается, во всей «Феерии» только он не умел хранить секреты? Вновь включилась музыка. Алек непроизвольно сжал кулаки. Несмотря на страховку, за Лидию всё равно было страшно. Не сколько за её физическое состояние, сколько за психическое. Ей было жизненно необходимо доказать всем, и в первую очередь себе, что она в состоянии вернуться на манеж. Но оказалось, что Лидия не только «в состоянии», она – чертовски хороша. Конечно, она не превзошла себя и, возможно, даже не вернулась в прежнюю форму, но сделала огромный шаг вперёд, плюнув в лицо всем врачам, которые твердили, что акробатика теперь для неё за семью замками. Скручивания, висы и два обрыва, которые вызовут восторг публики своей зрелищностью и опасностью, были выполнены на высшем уровне. И как в этой хрупкой с виду девушке помещается столько внутренней силы? Алеку даже было не жаль ладоней, покрасневших от слишком сильных хлопков, когда номер подошёл к концу.***
Рэмбрандт повёл ушами, оглянулся, почувствовав приближение Алека, и тихо заржал. Макмиллан и Пилигрим тоже обернулись. – Ох, припомню я вам, когда в следующий раз захотите вкусненького, – слова позабытого Люка, замеревшего с половиной морковки в руках, упали в пустоту. Ни наслаждающийся приятным фырканьем Алек, ни ластящиеся к нему жеребцы не обратили на них внимания. – Предатели, – с доброй усмешкой произнёс он. Алек провёл по морде Пилигримма ладонью и скрестил пальцы на правой руке, щёлкнув пальцами левой два раза. Знак вспомнить о личном пространстве и подготовиться к работе. Лошади покорно отошли на два шага. – Спасибо, что присмотрел за ними, Люк. – Алек, я готов, – Макс в костюме, напоминавшем смесь праздничного наряда сказочного принца и скафандра, прибежал со стороны гримёрки. На его щеках рассыпались звёзды, а на кончиках волос переливались блёстки. Рядом с полуобнажённым Алеком, по спине и щекам которого были разбросаны серебристо-чёрные узоры, он смотрелся чересчур нарядно. Но, конечно, с разноцветными костюмами акробатов потягаться бы точно не смог. Все же Элейн – гений костюма. Она смогла создать в своей голове картину общего образа шоу ещё до того, как оно было придумано. – Хорошо. Предупреди музыкантов о минутной готовности. Макс скрылся на мгновение; Алек сделал глубокий вдох и закрыл глаза. Вытянул ладони вперёд и погладил по очереди каждого коня, собрал всю энергию на кончиках пальцев и постарался через прикосновение достучаться до их душ. Это была его примета, ритуал и даже необходимое условие для того, чтобы установить контакт перед выступлением. На манеже раздался перестук барабанов и тихий всхлип виолончели. Первыми на манеж выбежали лошади. Пилигримм и Макмиллан сделали круг и остановились перед форгангом, а Рэм – в центре. Пришёл черед Алека и Макса. Они вышли вместе, как будто встретились за занавесом и уже о чем-то договорились. Знакомство с миром истинной свободы началось. Весь номер Алек условно поделил на четыре части. Первая состояла из элементов, отработанных годами. Он подвёл Макса к Рэмбрандту и остановился, подняв обе руки вверх. Пилигрим и Макмиллан фыркнули, приподнялись на задних ногах, взмахнув гривами, и рысью поскакали навстречу друг другу по кругу манежа. Тихий свист и щелчок, и лошади перешли на испанский шаг: напрягли туловище и поочередно выносили вперёд вытянутые передние ноги. Затем сразу испанская рысь. Жеребцы умны, их натренированные тела выполняли любые элементы школы верховой езды – главным было вовремя подавать знаки. Когда Пилигримм и Макмиллан сделали пять кругов, чередуя и меняя элементы, Алек вновь поднял руки вверх и подбежал к ним. – Молодцы! Вы снова не подвели меня. В зале раздались аплодисменты, а Алек достал из набедренной сумки кусочки сахара. Вторая часть номера была уже сложнее. Не столько для Алека, сколько для Макса, потому что здесь вступал он. Алек вместе с лошадьми отступил назад и остановился в проходе перед форгангом. Он успокаивающе положил руки на чёрные бока, пока сам напряжённо вглядывался в каждое движение Макса. Из трёх лошадей на сцене лишь Рэмбрандт был осёдлан, и Макс легко запрыгнул на него. Два круга галопом, пируэт, рысь, пируэт. Всё так, как они и репетировали. За несколько месяцев тренировок они смогли отработать эту схему и дойти до прыжков, что Максу сейчас и предстояло исполнить. Повинуясь посылу, Рэм вновь оказался в центре зала и перешёл на пиаффе. Со стороны это казалось простым элементом, но Алек мысленно возликовал: так легко и непринужденно перейти на пиаффе у Макса с Рэмом начало получаться лишь на последних тренировках. Они остановились на непростой, но зрелищной последовательности: пиаффе – левада – пиаффе – крупада (*2) – пиаффе. Макмиллан и Пилигримм занервничали, потому что Алек и сам не заметил, как нежные поглаживания превратились в монотонные и быстрые. Нервозность на манеже никогда не была лучшим другом, и он постарался успокоиться. Алек мотнул головой, отгоняя лишние мысли; они сейчас точно не могли помочь. Рэмбрандт оторвал передние ноги от земли и задержался в таком положении. Макс хорошо держал равновесие, наклонился вперёд, и Рэм снова перешёл в пиаффе. И вот настал момент истины. Рэмбрандт чуть присел, оттолкнулся и подобрал ноги под себя. Идеально выполненный прыжок: на каких-нибудь соревнованиях за такое выполнение на одном седле, без уздечки или даже недоуздка, Макс получил бы высшие баллы, но в цирке удачность элемента измеряется иначе. В зале раздались громкие аплодисменты.***
Магнус зааплодировал скорее потому, что со всех сторон раздались восторженные хлопки. Он смотрел на Макса лишь краем глаза, хотя и старался сосредоточиться на том, как мощный жеребец под мальчиком выполнял все его указания. Но глаза цеплялись за высокую фигуру, зажатую между двумя чёрными боками. Челюсть Алека была напряжена, жёсткий взгляд впился в центр манежа и каждый раз, скорее неосознанно, одобрительно кивал или втягивал носом воздух, когда у Макса всё получалось. В отличие от прошлого раза, Алек не был похож на лесного эльфа, скорее уж на тёмного принца, в этих чёрных брюках и с тёмными узорами, напоминающими ночное небо с туманностями галактик. Когда со стороны оркестра полились первые ноты, и на сцене появились лошади, а вслед за ними и хозяева номера, Магнус решил, что всё должно быть иначе. Если он вновь начнёт восхищаться зрелищем, то под ним захлопнется очередной капкан. Магнус покосился на счастливого Рафаэля, который улыбался уже вторую неделю подряд. Лидия склонила голову ему на плечо. Как же это бесило. Нет, не счастье друга, а Алек. Когда Магнус увидел, как Лидия подошла к Рафаэлю в то утро в кафетерии и поцеловала его, он был в шоке. Вообще ни о чём не мог думать. А потом наивно решил, что теперь-то всё точно изменится. Алек свободен, и он обязательно придёт хотя бы поговорить. Но он не пришёл. Музыка ненавязчиво и едва заметно поменяла своё направление. Из неё исчезли весёлые нотки, сменившись на более сильные такты. Виолончель уступила партию габону. Но занять себя было решительно нечем. Тонкий, почти прозрачный купол манежа, разглядывание которого так увлекало Магнуса в прошлые разы, был перекрыт светом от пушек и прожекторов. Вид своих тёмно-синих ботинок для выступлений он изучил лучше, чем биографию Джоан Роулинг. Друзья молчали. Они вглядывались в происходящее на сцене, и на их лицах читалась буря эмоций, которая заканчивалась непередаваемым восхищением. Магнус прекрасно их понимал: почти каждый из них наблюдал за Алеком в работе первый раз, и это не могло не заворожить. – Мистер Грей в восторге, просто в восторге, – Рагнор почесал за ухом кота, который и на манеж-то не смотрел. В отличие от своего хозяина. – Как можно так контролировать своё тело? Лидия сжала ладонь Рафаэля, не отрываясь от происходящего на манеже: – Нам всегда казалось, будто лошади сами подстраиваются так, чтобы он не упал. Магнус набрался смелости и поднял взгляд. Макс уже ушёл, и сейчас Алек, как и в прошлый раз, стоял босыми ногами на спинах двух чёрных жеребцов, галопировавших по периметру манежа. Момент – и он подпрыгнул, развел ноги в шпагате, словно замер на несколько секунд в воздухе и приземлился обратно. Лишь слегка покачнулся, но Магнус подался вперёд. Впрочем, не только он. Обеспокоенные вскрики раздались со всех сторон. Но Алек напряг ноги, выпрямился и ослепительно улыбнулся, показывая, что всё хорошо. Нет ничего прекраснее улыбки Алека. Нет ничего прекраснее самого Алека, такого уверенного, собранного и в то же время совершенно свободного рядом со своими лошадьми. Волшебство на манеже продолжилось, но Магнус снова попытался отвлечься. Ряды сидений, напряженные макушки цирковых, прищуренный взгляд Изабель... Стоп. Магнус моргнул и вопросительно приподнял бровь. Изабель обратила на него своё внимание в первый раз за всё время показа, да и вообще в последнее время она предпочитала держаться подальше. Сколько бы он ни уговаривал себя, что дело тут не в Камилл, поверить в это не получалось. Магнус помотал головой и отвернулся. Видеть, как Иззи тяжело вздыхает и закатывает глаза, не было никакого желания. Но его не хватило надолго. Звуки с манежа притягивали, а мозг сам создавал картинки происходящего, и, не в силах бороться с собой, Магнус сдался. Алек уже спрыгнул с Пилигримма и Макмиллана и, дождавшись, когда те поклонятся публике, отблагодарил их сладостями из набедренной сумки. Довольные жеребцы приняли угощение, но не спешили уходить. – Да они же наслаждаются вниманием. Требуют больше оваций, – Рагнор хохотнул. И погладил мурлычущего Мистера Грея. – Чем-то на тебя похожи, моя капусточка. Молодцы. Браво! Магнус присоединился к аплодисментам. Алек с доброй усмешкой потрепал лошадей по холке. В следующий момент форганг открылся, и оттуда снова выбежал Рэм, вновь без уздечки или недоуздка, но с седлом, которое отличалось от предыдущего. Магнус уже видел такое: на нём выполнялись трюки. Пилигримм и Макмиллан понятливо кивнули, развернулись и скрылись за форгангом, где их уже ждал Макс. Алек метнулся к краю манежа и сделал два глотка воды из бутылки. Время замедлилось. Губы обхватили горлышко, кадык дёрнулся, упущенные капли скользнули по краешку губы и подбородку. Стало жарко. Магнус не жаловался на зрение, но и никогда не думал, что оно настолько острое. Он сглотнул. За время номера Алек успел вспотеть, и несколько капель застыли на его спине прозрачными жемчужинами. По ним захотелось провести языком. Магнус был явно не в своём уме. Алек тем временем вскочил в седло и сделал круг по манежу, а затем легко, как будто это ничего не стоило, встал на ноги, чуть согнув их в коленях, чтобы удержать равновесие. Дыхание перехватило. Снова. Хотелось моргнуть и отвести взгляд, но сил для этого не хватало. Музыка сменилась в третий раз. Сейчас она не была частью номера, скорее его куполом. Она тревожными волнами накрывала всадника и его лошадь и пробегала мурашками по спинам зрителей. Магнус был уверен, что он не один это чувствует. Алек чуть наклонился вперёд и вынес назад правую ногу, замерев в ласточке, поменял ноги, затем развел руки в стороны и чуть подпрыгнул... А потом всё слилось в единый невероятный танец какого-нибудь торнадо, сносящего всё на своем пути. Алек подпрыгивал, делал обороты, садился, ехал спиной и вновь вставал. Он сделал три сальто подряд, и всё это без какой-либо поддержки. Его руки между элементами касались то одной части тела Рэмбрандта, то другой, и конь понимал, что ему делать в следующий момент. Казалось, что в этот момент сознания всадника и лошади под ним соединились в одно. Они неслись по манежу единым механизмом, укрытые тонкой плёнкой мелодии. После стойки на руках Алек вновь опустился в седло. – А я и не думала, что такое возможно... – Магнус очень давно не слышал таких удивлённых ноток в голосе Камилл. – Выполнить подобное без амуниции, без кордового, и так легко! – Да, он порхает над лошадью, – слова произносились механически, просто потому что надо было что-то сказать, но всё существо Магнуса тянулось на сцену. – Катарина и Тэсса были абсолютно правы. У цирка большое будущее, и я рада, что стала частью этого. Рагнор одарил её скептичным взглядом. – Не смеши меня, ты рада, что после удачных выступлений твой гонорар возрастёт, да и можно будет намекнуть Мариз на длительный контракт. – А не пойти ли тебе, Фелл? – О, Гефест! Замолчите. – Сейчас будет... – Лидия не обратила никакого внимания на склоку, слишком была напряжена. Магнус даже если бы захотел, не смог бы сейчас отвести взгляд от Алека. Тот прекратил улыбаться, сжал челюсти и перехватил покрепче рукоятки на седле. А потом посмотрел прямо на него. Да нет, наверное, показалось. На такой скорости наверняка невозможно разглядеть, куда ты там посмотрел и кого увидел. Но Алек чуть повернул голову, когда Рэм пробежал дальше, словно хотел задержать взгляд на чём-то. Или на ком-то. Это ударило под дых неожиданной волной, но та отступила уже в следующее мгновение, когда Алек подвёл ноги под себя, потом чуть повернулся и наклонился головой к боку галопирующего Рэма. Неожиданно скорость жеребца показалась слишком высокой. Он же не собирался... Не собирался делать то, о чём подумал Магнус. Алек не мог слышать его мысленных терзаний и продолжал выполнять элемент. Он собирался пролезть под брюхом лошади. Сам воздух напрягся, стал то ли слишком горячим, то ли ледяным, обжигал внутренности, и не давал двинуться с места. Напряжение передалось цирковым. Почти одновременный скрип стульев и рваные вздохи разбили манеж. Магнус почувствовал, что глаза заслезились. Алек продолжал. Его голова уже показалась с другой стороны, он цеплялся за седло руками и ногами и отработанными движениями полз выше и выше. Это случилось, когда он уже почти справился. Магнус сначала даже не понял, что именно «это». Он отключился от реальности, глаза превратились в мутное стекло, за которым ничего не было видно. Просто волшебство вдруг закончилось. Музыка взвизгнула и оборвалась. Леденящий душу хор вышедших из-под контроля инструментов превратился в полнейшую какофонию звуков. Нервных. Лязгающих. Скрипящих. Как длинными ногтями по стеклу. Слух разрезали десятки криков. Цирковые подскочили со своих мест почти одновременно. Магнусу захотелось сморгнуть чтобы понять, что произошло, почему все куда-то бегут, кричат и почему пальцы начали мелко подрагивать. Магнусу хотелось забыть и не впускать в сознание правду. – Джослин... Позовите Джослин! – надрывный крик Мариз, держащийся на хрипе и пронизанный безысходностью. Он заставил прозреть. Перепуганный Рэм продолжал бежать по кругу. Его всадник остался позади тряпичной рваной куклой.