Если ты меня вспомнишь

Мизуки, всю дорогу к костру, не могла охладить жар. Холодные от воды руки, также предательски полыхали, как и лицо. " Что это вообще было?"— она задавала себе вопросы вновь и вновь.— " Целый день он был холоден, безразличен к моей компании. Из него, даже, слова не вытянуть. А тут..."— по телу прошлись приятные мурашки, как только она вспоминала его руки, что держали её.— "Стоп! О чем я только думаю". Мизуки мотнула головой, пытаясь выбросить эти мысли. Сердце трепетало в груди— она очень давно не ощущала ничего подобного, а точнее, с момента их последней встречи. Она не понимала, что же он, действительно, думает. Все вокруг было затуманено. Тогда, Учиха, будто, не замечал всей неловкости ситуации или заметил и всего-то хотел понаблюдать за её неоднозначной реакцией. "Чёрт, да что же творится в твоей голове, Итачи?". Со всеми этими размышлениями она, будто, потерялась во времени и очнулась лишь от слов Кисаме. — Все нормально? — А? Что?— она оглянулась, не понимая, когда это она успела дойти до костра, и о чем именно спрашивал Кисаме. — Твой кашель: тебе уже лучше? — А, да спасибо,— она протянула ему флягу.— Ваша вода. Кисаме прихватил одновременно и флягу Итачи, положив рядом с собой. Мизуки села на покрытую мхом землю, оперевшись спиной о камень. Ей было приятно чувствовать холод, что проходил сквозь одежду. Она сейчас нуждалась в чем-то, что могло бы отвлечь её от мыслей, и от этой ситуации в лесу. Совсем скоро со стороны леса вновь послышались шаги. Из мрака появился Учиха. Он надел плащ поверх оголенного торса, и даже не подумал надеть футболку под низ, или хотя бы застегнуть молнию. Мизуки заметив это, старалась не обращать на него внимание. Ей даже не хотелось пересекаться с ним взглядом, по крайней мере, пока она немного не остынет. В прямом смысле этого слова. Однако, Итачи решил иначе, сев напротив нее. Ему нравилось наблюдать за попытками девушки избежать его взгляда. Рыба уже долго жарилась на костре, поэтому Мизуки, вооружившись кунаем, проверила ее готовность, проткнув тонкий слой кожицы. Вокруг разносились ароматы еды. Но дикие звери, скорее всего не подойдут к ним, ведь учуют запах дыма. Эта мысль немного успокаивала девушку, когда она отошла от их лагеря в поисках больших листьев лопуха. Вернувшись с ними, её спутники странно поглядывали на нее и на листья в руках. Ситуация быстро прояснилась, когда Мизуки стала раскладывать на листья приготовленную рыбу, и вручать каждому из них. Первому, она преподнесла еду Кисаме. — Спасибо,— он осторожно взял свою порцию,— я, конечно, мог бы и без этого всего её съесть, но да ладно. Следующим на очереди был Итачи. Она обошла костёр, и, опустившись на колени рядом, отдала его ужин. Он нарочно соприкоснулся с ней своими холодными руками, задержав ее на несколько секунд дольше нужного. До того момента, пока она наконец не взглянула ему в глаза. Во взгляде Мизуки проступила некая холодность, что заставило Учиху отпустить её руки. — Спасибо,— проговорил он, немного наклонив голову в знак признательности. Мизуки лишь легко улыбнулась, и вернувшись на своё место возле костра, взяла и свою порцию. Они ели в неловкой тишине, которую никто не решался нарушить, хотя у каждого из них, уже накопилась уйма вопросов друг к другу. Мечник лишь поглядывал на них обоих, не понимая, что вообще только что произошло. Вокруг было тихо. Лес уснул, укрывшись тёмным одеялом ночи. Лишь изредка окружающую тишину нарушал трепет крыльев, или шуршание листьев, по которым прошёлся какой-то ночной зверёк. Где-то на горизонте виднелись вспышки, что озаряли небо белым светом и доносились отзвуки грома. — Так,— голос Мизуки все же прервал повисшую в воздухе тишину,— откуда вы знаете мою мать, Кисаме-сама? — Кирико?!— он дожевал кусок рыбы,— Мы с ней были в одной команде шиноби, в Деревне Скрытого Тумана. И хорошими друзьями,— мечник улыбнулся, оголяя острые зубы. — Как ты можешь знать, что это именно та Кирико, что была с тобой в одной команде Кисаме? — вмешался Итачи.— Это довольно распространенное имя... — Ха, меня обмануть можно, но мои глаза,— он похлопал себя по щеке одним пальцем, указывая на глаза,— зоркие как у акулы. Хоть эта девчонка и не похожа на Кирико, есть то, что передаётся из поколения в поколение,— он произносил эти слова величественно, будто говорил о людях высшего общества.— В её случае,— Хошигаки посмотрел на девушку,— это родинка. В форме капли, на шее,— эти слова заставили Итачи присмотреться к Мизуки.— У Кирико была такая же— немного тише произнёс мечник, немного задумавшись, вспоминая лицо сокомандницы. На его губах заиграла лёгкая улыбка.— Я её ни с чем не спутаю... — Ты вроде говорила, что твоя мать убежала из клана,— вдруг спросил Итачи. — Да. Она сбежала с моим отцом... — Я тебя умоляю,— перебил её мечник.— Я помог ей сбежать, а твой отец, всего лишь ждал нас на границе страны Огня. — Они никогда не рассказывали мне,— произнесла она, потом улыбнулась и продолжила,— Значит, в первую очередь, за своё рождение я обязана Вам, дядюшка Кисаме,— она засмеялась, заразив своим смехом мечника. Итачи же легко улыбнулся, смотря на эту парочку. Подумать только, он хотел убить эту девчонку, что сейчас так подружилась с его напарником, будто они действительно старые друзья. И в этот момент, он почувствовал себя не в своей тарелке. Будто, именно он, сейчас был лишним в этой компании. В первую их встречу, Мизуки была довольно серьёзной и непоколебимой. Кто бы мог подумать, что она будет вот так беззаботно смеяться вместе с Кисаме, хотя прошло меньше суток. Итачи на секунду показалось, что он раньше слышал этот смех, видел это лицо, эти разноцветные глаза, что сияли радостью. Только вот где? Он сам не заметил, как засмотрелся на нее. И пришел в себя лишь тогда, когда встретил на себе, её немного смущенный взгляд. Их смех уже утих, а Учиха этого даже не заметил. — Все же, лучше буду называть Вас Кисаме-сама,— она вновь улыбнулась. — Да уж,— он опять оголил свои острые зубы в улыбке.— Было бы не плохо вновь встретиться с Кирико после стольких лет,— он взглянул на Мизуки. Улыбка на её лице медленно угасла. Глаза, вдруг, стали пустыми. Из них исчезла вся радость, которой они сияли несколько секунд назад. Итачи заметил, как напряглись её плечи. — Боюсь,— тихо произнесла она,— это невозможно,— Мизуки видела, как лицо Кисаме начало меняться.— Она... Она погибла, когда на Коноху напал девятихвостый лис,— эти слова с трудом вырвались из её уст. — А отец?— еле слышно спросил мечник. — Он погиб во время войны,— с каждым словом ей становилось все сложнее сохранять спокойствие. — Прости,— Кисаме вдруг резко поднялся, со своего места и ушёл от костра, скрывшись в темноте леса. Мизуки прикрыла глаза, стерев тыльной стороной ладони, скатившуюся по щеке, слезу. Итачи заметил это. Но на ее лице вдруг вновь появилась улыбка. Хоть она и была вымученной, словно через силу. — Почему ты улыбаешься?— спросил он, оставаясь в замешательстве. — Я обещала... Обещала тебе, что как бы больно мне не было, я не буду больше плакать. А себе обещала, что несмотря ни на что, буду сильной,— она вновь улыбнулась. — Когда это...— он не успел договориться, ведь его прервал шум. Неподалёку свалилось дерево, сотрясая землю. Совсем скоро, из тьмы леса, появился Кисаме, с окровавленными кулаками, что наводило на мысль о том, что именно он стал причиной, по которой упало то дерево. Мизуки эта ситуация показалась знакомой, и наталкивала на мысль, что мечнику не была безразлична Кирико. Он сел на своё место у костра. Девушка поднялась и присела рядом с ним. Итачи лишь наблюдал за происходящим. Он уже обо всем догадался. — Дайте мне свои руки, Кисаме-сама,— улыбнувшись, произнесла она. — Я их вылечу. — Не нужно,— в его голосе читалась печаль, и некая злоба, скорее всего на себя. — Нет, нужно,— настаивала Мизуки.— Она бы этого хотела,— чуть тише произнесла девушка. Мизуки понимала боль, которую испытывает Кисаме. Ведь чувствовала то же самое в день смерти матери. Хотя сейчас все бушевавшие в ней чувства поутихли, но каждый раз эти горечь и печаль накатывали новой волной эмоций. Он не ответил, а лишь протянул окровавленные руки. Мизуки сложила несколько печатей. На руках будто расцвели красные цветы ликорисов. Она положила их поверх его рук, и они будто панацея, убирали всю боль. На тыльной стороне вновь появились печати переноса. Которые вдруг закровили, открывая раны. По её телу прошла дрожь, но раны довольно быстро зажили, поднимая в воздух тёмный дым, что загорелся и сразу же потух. Когда она убрала ладони, на руках мечника не было и следа. — Кирико хорошо тебя обучила,— тихо проговорил Кисаме. — Да. — Давайте ложиться спать,— вдруг отозвался Итачи, у которого уже глаза закрывались от усталости.- На рассвете выдвигаемся в путь,— он умостился на ковре с зелёного мха, положив под голову свой рюкзак. — Да он прав — нужно выспаться. Завтра нас ждёт долгая дорога. Они тоже улеглись под укрытием. Совсем скоро тишину, которую прерывал только треск костра, стал нарушать ещё и шум дождя. Мелкие капли падали на листья и траву, оставляя следы подтеков. С их "каменной крыши" начала скатываться вода, падая в небольшую лужицу, создавала лёгкий и узнаваемый всплеск. — Ты была права, насчёт дождя,— шепотом проговорил Итачи, надеясь, что девушка услышит, но она лишь промолчала, хотя на губах и заиграла лёгкая улыбка.