Если ты меня вспомнишь

Мизуки медленно открыла глаза. На улице уже смеркалось, становясь все темнее. Природа медленно готовилась к ночному сну. Прохладный, по сравнению с днём, воздух обвивал своими холодными пальцами всё вокруг, включая обессиленное тело девушки. Она медленно поднялась, отталкиваясь рукой от земли, чтобы сесть и опереться о гладкий ствол какого-то дерева. Чувство опустошенности и боль по всему телу её не покидали. "Они хорошенько меня вымотали. Сил нет, даже чтобы глаза открыть... Нет. Нужно идти. Я ведь обещала... Обещала Итачи и Кисаме..." — с этими мыслями, она все же неспешно начала подниматься, придерживаясь руками за дерево, чтобы не упасть. Когда Мизуки все же перешла в вертикальное положение, то поняла, что ноги буквально трясутся, намереваясь, предательски подкосится в любую минуту. Запястья всё так же медленно кровоточили, избавляя её от такой незаменимой красной жидкости. В глазах, то и дело, темнело, будто пелена, повязкой опускалась перед взором. Но девушку это не остановило. Она делала шаг, ещё один, переступая тем самым через боль и слабость, что волнами проходили по всему телу. Шаг за шагом, беловолосая приближалась всё ближе к месту их встречи, и сегодняшней ночёвки. С единственными мыслями: "Лишь бы дойти". Совсем скоро солнце зашло за горизонт, покрывая лес сумерками, и одеялом из звёзд. Между деревьями начали проглядываться очертания неподвижной водной глади. Мизуки точно знала, где находиться хижина, поэтому ей не составило больших проблем найти её среди непроглядных кустов и высоких деревьев. Девушка, собрав последние силы, вышла на уже давно заросшую тропу, что вела прямо к хижине. Не дойдя, десятка метров к ней, беловолосую вдруг остановил кунай, который приземлился буквально у её ног, застревая в земле. — Это я,— произнесла она, поднимая глаза вверх, и направляя свой взор, на только что замеченный, силуэт на крыше. Девушка медленно наклонилась, поднимая клинок, а потом продолжила свой путь к дому. Подойдя к террасе, прямо перед ней спрыгнул уже сам Учиха, одетый всё в тот же тёмный плащ с красными облаками. Лицо его, как и всегда было безэмоциональным и холодным, но сейчас девушку это волновало меньше всего. С другой стороны леса, появился Кисаме, который тоже направлялся к хижине. Мизуки поднялась по лестнице и остановилась рядом с парнем. Её руки протянули ему кунай. — Разве можно разбрасывать свои вещи, тем более такие острые?!— почти прошептала она, произнося фразу с прошлого; на губах появилась почти незаметная во тьме улыбка. Итачи, не сказав ни слова, просто протянул руку, в надежде забрать свой клинок, но вместо этого, его пальцы прикоснулись к чему-то тёплому, вязкому и липкому. Он тут же резко, но осторожно обхватил её предплечье, не давая отдернуть руку. — Что это?— встревожено, спросил он. — Пришлось вступить в бой,— тихо, обессилено произнесла девушка,— но это всего лишь царапина. — Я обошел округу,— начал мечник, приближаясь к ним,— все чисто,— он посмотрел на девушку.— Наконец-то ты вернулась, Мизуки,— Кисаме легко улыбнулся, и положил ей руку на плече; за его спиной сразу же раздался знакомый мурлычущий звук, который заставил мечника прислушаться и положить вторую руку, на рукоять Самехады.— В каком смысле?— спросил он, разговаривая уже со своим клинком. — Что?— переспросил его Итачи. — Самехада говорит, что не чувствует её чакры,— не успел он договорить, как у Мизуки потемнело в глазах и она начала медленно клонится, падая набок, и она упала бы, если бы её не успел подхватить Итачи. — Только не это,— произнёс Итачи. — Нужно занести её в дом и помочь,— встревожился Кисаме. Парень, не теряя времени, подхватил её, взяв на руки, и занёс в здание. Небольшая хижина была довольно просторной внутри. Несколько комнат, разделенных раздвижными дверями из дерева, такие же деревянные стены и потолок. В некоторых комнатах даже имелась мебель и посуда, покрытые толстым слоем пыли. В большем счёте здесь было все, что нужно для жизни, лишь небольшая уборка не помешала бы. Посреди гостиной, которую они заняли, стоял невысокий столик, за которым в данный момент сидела Конан. Вытянув и вымыв чайный набор из серванта, она в полном спокойствии попивала чай, который только что заварила. Комнату тускло освещала керосиновая лампа, стоящая на столе. Конан тут же вскочила, когда в комнату ворвался Итачи, держа девушку на руках. Он быстро поднёс и положил Мизуки у одной из стен. Чаепитие Конан завершилось именно тогда. — Что с ней?— вскочив с места, синеволосая села на колени возле бессознательной девушки.— Погоди, её чакра... — Насколько я знаю, она вступила в бой с отрядом АНБУ, который тебя преследовал,— проговорил Итачи, снимая пропитанные кровью бинты с запястьев беловолосой.— Похоже, они неплохо её потрепали. — Но все же Мизуки здесь,— обозвался Кисаме,— значит, она победила... — Но какой ценой,— встревоженный Итачи активировал свой шаринган — глаза в ту же секунду превратились в красные рубины. — Чакра медленно испаряется, через кровопотерю, и вряд ли она сможет дотянуть до утра... Какая же глупость, вступать в бой с тремя шиноби,— прошипел он свои мысли в слух. — А если мы остановим кровь?— повысил тон мечник.— Она тогда выживет? — Я не знаю заживляющих техник, а вы?! Если бы у нас был ниндзя-медик, то возможно бы всё получилось... — Она ведь ниндзя-медик!— вскрикнул Кисаме, указывая пальцем на Мизуки. — Да, но у неё не хватит чакры залечить свои раны,— довольно холодно проговорил Итачи.– Успокойся Кисаме, мы что-нибудь придумаем,— парень прикрыл глаза, и начал искать решение. И вскоре спокойно продолжил: — Конан, сможешь временно остановить кровотечение, с помощью своих техник? — Спятил, эта девчонка пыталась меня убить, с чего ты взял, что я буду ей помогать?!— голос синеволосой девушки был пропитан возмущением. — С того, что ты должна была оказаться на её месте,— вдруг вмешался Кисаме.— Мизуки буквально спасла твою задницу в плаще, поставив себя под удар. — Ладно, ладно. Я попытаюсь сделать что смогу,— с неохотой девушка начала складывать печати. Вокруг запястьев Мизуки вдруг появились бумажные листы, что тут же обернули её руки, пропитываясь кровью. Они туго затягивались, сдавливая белую, как снег, кожу. — Дальше что?— спросила Конан. Руки всё ещё были сложены в последней печати,— Если я прижму сильнее то сломаю ей кости, поэтому решай быстрее, что будешь делать дальше. — Я думаю,— зло произнёс Учиха. Мечник содрогнулся от неожиданного звука у него за спиной. Привычное урчание Самехады, стало до неузнаваемости громким, умоляющим. Хошигаки достал её из-за спины, охватывая пальцами плетёную рукоять. Клинок всё так же продолжал тоскливо урчать, оставляя всех в замешательстве, ведь только Кисаме, понимал эти звуки, похожие на скрежет метала. — А ты уверена, что можешь это сделать?— спросил мечник, обращаясь к Самехаде. — Что ты делаешь?— сбита с толку, Конан, посмотрела на Кисаме, как на психа.— Нам тут помощь нужна, а ты с мечем разговариваешь. Совсем мозги отключаются?! — Умолкни,— синеволосая буквально почувствовала холод на своей коже, от слов Итачи.— У тебя есть план?— обратился он к мечнику, но уже более спокойно. — Да, кажется, Самехада не против передать Мизуки немного чакры.— Проговорил он. — Даже сама предложила. — Это может сработать. — Тогда действуйте, а то у меня руки уже затекли,— ныла Конан. Кисаме опустил Самехаду, положив рукоять в ладонь Мизуки. Как только клинок начал передавать чакру, дыхание девушки усилилось, а по телу пронеслись судороги, которые заставили её сильно сжать рукоять клинка в руке. С невероятной скоростью тысячи кровавых игл, прорвались сквозь бумагу, разрывая её на части. Запястья Мизуки начали напоминать морских ежей, длинные иголки которых могли проткнуть даже самую толстую кожу. — Осторожно! — прокричал мечник, схватив Итачи и Конан за воротники плащей, и оттянул назад — подальше от игл. Бумажная техника синеволосой тут же исчезла, будто её и не было. Двое из Акацки с удивлением, и одновременно ужасом в глазах, наблюдали как тысячи кровавых игл медленно превратились в красную жидкость, что втянулась обратно в тело, сквозь глубокие порезы на руках, края которых, в момент втягивания последних капель крови, буквально слились воедино, оставляя после себя лишь еле заметные шрамы, и чёрные клубки дыма, что, поднимаясь вверх всполохнули и исчезли вместе с тяжёлым дыханием. Судороги отпустили её тело. Рука девушки медленно разжалась, освобождая от своей хватки переплетенную рукоять Самехады. Клинок в ту же секунду, будто живой, немного подпрыгнул вверх, и приземлился рядом, таким образом, полностью избегая контакта с телом Мизуки. — Что это за выкидоны?— придя в себя, возмущенно начала Конан.— И после этого вы всё ещё будете утверждать, что она не хочет убить меня?! — Успокойся,— ледяным тоном произнёс Итачи, и зыркнул на мечника,— Кисаме, ты единственный, кто не удивился происходящему. Выкладывай. И не пытайся лгать, на этот раз у вас с Мизуки не выйдет сговориться, и утаить от меня правду. — Я не...,— мечник открыл рот, потом закрыл, вновь открыл, будто пародируя рыбку; но он понимал, что на этот раз у него не выйдет увильнуть, ведь холодные, чёрные глаза Итачи сейчас видели его насквозь.— Ладно, я расскажу, хоть таким образом и нарушу обещание, данное ей,— он мельком взглянул на беловолосую, девушку, что лежала на полу неподалёку.