Если ты меня вспомнишь

Слёзы всё так же скатывались по её щекам, но в душе было спокойно, несмотря на то, что острое лезвие прикасалось к её горлу. Все чувства на секунду исчезли, погружая её в необычайный мир спокойствия и гармонии. Девушка перестала слышать звуки, которые окружали её, ведь всё что звучало в ушах это голос Итачи, хотя тот и молчал. Резкое движение. Толчок. И она уже ощущает тепло, но не от хлынувшей из перерезанного горла крови, а от его объятий. Беловолосая не понимая, что произошло, открыла свои глаза. Итачи так же спустился на колени, и с силой прижал её к себе, так чтобы девушка уткнулась носом в его плечо. — Не позволю,— шепотом повторил он.— Не позволю этой тьме поглотить твою душу, Мизуки,— её дыхание усилилось, по сердцу будто прошёл разряд тока, который вызвал сердцебиение, заставившее девушку сильно стиснуть зубы, а по щеках котиться новые порции слёз, что тут же впитывались в его плащ. — Прости, что наговорил лишнего. Я не должен был,— Учиха сильнее прижимал ее к себе, слыша возле левого уха ее всхлипы. Впервые, за долгое время, Итачи по настоящему почувствовал, то, от чего так долго и хлопотно пытался отгородиться, построив каменную стену, которая сейчас в один миг была разрушена, стоило ему только взглянуть в алый шаринган, той, что любила его несмотря ни на что, и готова была умереть сейчас, лишь бы хоть как-то отпечататься в его памяти. Это чувство любви, которое он так желал забыть, чтобы больше не привязываться к людям, и больше не испытывать боль потери, сейчас наполняло его, выходя через край. — И... Итачи,— еле выдавила она из себя, ведь в горле стоял ком, который казалось, состоял из одних лишь слёз, и зажатое в тески сердце, будто не давало ему уйти прочь. — Я всё вспомнил,— тихо прошептал он ей на ухо, его горячее дыхание немного щекотало ее шею.— Вспомнил наши встречи, разговоры. Вспомнил тебя Мизуки...— Итачи все так же сильно прижимал её к себе, боясь, что воспоминания исчезнут, если он ослабит хватку. Руки девушки, которые всё это время безжизненно свисали по бокам, вдруг скользнули на его спину, отвечая на его сильные и такие тёплые объятия. По щекам уже котилась новая порция слёз, но на этот раз они не были вызваны болью или обидой. Впервые она поняла, что означает выражение "слёзы счастья". — Надеюсь это не сон,— всхлипы прерывали её слова.— А если всё же сон, то я не хочу больше просыпаться. Никогда,— проговорила она, прижимая парня к себе, пытаясь, растворится в его руках. — Это не сон, глупышка,— с усмешкой проговорил он, отстранив девушку, чтобы взглянуть на неё. Глаза потеряли свой рубиновый цвет, и стали привычными для него.— Какие же у тебя красивые глаза,— он осторожно вытер слёзы, скатывающееся по её щекам. Это заставило Мизуки легко улыбнуться. Он прикасался к ней, будто впервые. Будто впервые чувствовал под своими пальцами её нежную, белоснежную кожу, которая отдавала жаром, от пролитых слёз. Будто впервые касался этих пепельных волос, с которыми играл ветер. Будто впервые смотрел в эти разные глаза, наполненные нежностью и любовью к нему. "Почему я раньше этого не замечал? Как мог жить без этих воспоминаний? Как мог жить без этих глаз, мягкой кожи, белоснежных волос, без этой улыбки?",— Итачи нежно придерживал её лицо за подбородок, легко поглаживая большим пальцем нежные, немного приоткрытые губы. Он медленно наклонился и накрыл её губы своими, легко проникая языком в податливый рот девушки. Мизуки осторожно запустила руку в его чёрные, как смола, волосы. Отвечая на поцелуй и переплетаясь языками в любовном танце. Её сердце на секунду замерло в груди, а потом с новой силой начало выдавать бешеный ритм, на который, будто эхом отвечало сердце Итачи. От жаркого поцелуя, по телу проносилась приятная дрожь, заставляющая прижиматься сильнее. Парень немного отстранился, прерывая слияние их губ, и взглянул на ту, что разрушила его каменную стену безразличия. Он легко прикоснулся пальцами к её плечу, и почувствовал холод и дрожь, проносящиеся по телу. — Ты совсем замерзала,— Итачи быстрым движением снял свой плащ, и накинул на её плечи, немного прижимая девушку к себе.— Пойдём, нужно тебя согреть,— он легко улыбнулся, и, наконец поднялся, помогая ей встать с колен. Взяв девушку за руку, переплетая пальцы, они направились к хижине. И обойдя её с другой стороны, подошли к костру, возле которого всё так же сидел Кисаме, поглаживая пальцами Самехаду. Заметив, их он легко улыбнулся, оголяя острые зубы. – А я уже собирался идти за вами,— насмешливо произнёс он. Итачи с Мизуки опустились у костра, сев напротив мечника, который уже успел заметить мелкие детали, изменившие их поведение. Правой рукой Итачи прижимал девушку к себе, в то время как левая — сжимала её руку. Немного припухшие глаза Мизуки, выдавали недавно пролитые слёзы, от которых теперь ей хотелось спать, хотя солнце только недавно спрятались за горизонт. Она склонила голову в сторону, упираясь в плечо Итачи, и прикрыв уставшие глаза, почти в миг уснула. — Судя по всему, всё прошло гораздо лучше, чем предполагала Мизуки?— заметив, что девушка уснула, Кисаме уменьшил громкость своего голоса. — Возможно,— тихо произнёс Итачи, аккуратно опуская её голову себе на колени. — Даже попрощалась со мной, перед тем, как идти к тебе,— хмыкнул мечник. Итачи бросил на него взгляд, а потом вернулся к Мизуки, поглаживая её волосы. — Она хотела, чтобы я убил ее,— почти прошептал Учиха, вспоминая ту сцену в лесу, когда, произнося это, девушка опустилась на колени. По телу прошла дрожь. — Она рассказала мне всё . Оказывается она тоже из рода Учих. Но из-за природы ее внешности, у нее нестабильный менгеке шаринган... — Нууу,— протянул мечник, но выражение лица не изменилось,— это многое объясняет. — Ты будто не удивлен,- подозрение проскочило и во взгляде Итачи. На что Кисаме лишь хитро улыбнулся.— Погоди, ты что, всё знал?— возмущенным полушепотом произнёс парень. — Ты думаешь, я помог бы Кирико сбежать, не пойми с кем?!— хмыкнул он.— Конечно же, я знал, что Иоичи — отец Мизуки из клана Учиха,— оправдывался Кисаме,— но я ни разу не видел её шаринган, поэтому подумал, что из-за аномальной природы ей он не передался. — И ты решил умолчать об этом,— прошипел парень. — Во-первых, это ваша сделка, не моя,— Кисаме начал разгибать пальцы, произнося эти слова.— И я никому, ничего не должен, а во-вторых, если бы я всё рассказал, то ты бы её на кусочки разорвал, разве нет?– он вздохнул.— Она останавливала меня каждый раз, ведь сама хотела донести это до тебя. И, похоже, это последнее, что она намеревалась сделать. — Чтобы я убил её? Этого она хотела? — Что может быть лучше, чем видеть перед смертью любимого,— Кисаме вдруг вспомнил о Кирико, и его попытались захватить эмоции, но он быстро отогнал их, как и мысли о матери Мизуки. — Она рассазала тебе о болезни? — Немного. Но я не особо понял, о чем именно она говорила,— ответил Итачи, поглаживая её волосы. — Я тоже,— вздохнул мечник.¹ Единственное, что я понял — болезнь, заставляет её задыхаться, поэтому она постоянно применяет своё дзюцу Переноса боли, прикладывая одну руку к груди, а вторую к глазам. — Она говорила, что её менгеке шаринган не стабилен через болезнь,— проговорил Итачи вспоминая её слова. — Возможно,— Кисаме легко хмыкнул и улыбнулся.— Так вот что имела ввиду Самехада... — Ты о чем?— Учиха приподнял бровь. — Стихия шарингана — огонь, она передалась ей генами отца, но техники крови, которые использует Мизуки, передались геном матери и имеют стихию воды. Постоянное противостояние этих стихий в её чакре, делает максимальный выброс энергии, когда она использует любую из техник, усиливая её мощность,— объяснил он.— И, скорее всего именно это вызвало аномальные изменения. — Но что же насчёт болезни? Она тоже вызвана этим?—беспокойный тон, выдавал его волнение. — Не знаю,— голос Кисаме помрачнел.— Прочитав тот свиток,— он взглянул на стену, к которой девушка в расстроенных чувствах, кунаем пригвоздила бумажный сверток,— она сказала, что её уже ничто не спасёт. Наверное, именно из-за этого Мизуки просила убить её ... Боюсь,— тяжело вздохнул мечник,— что жить ей осталось не так долго, и она об этом знает. Итачи не мог выговорить и слова. Он перевёл взгляд на Мизуки, что сладко спала, у него на коленях. Эта спокойная беззаботность на её лице угнетала его ещё сильнее. — Я отнесу её внутрь,— тихо проговорил он.— Нужно выспаться. Кисаме чувствовал дрожь в его голосе. И не стал останавливать, или что-то говорить Учихе. Ведь уже знал, что взболтнул лишнего. Итачи осторожно взял её на руки. И начал двигаться в сторону входа. Он мог бы ещё посидеть там, но в душе бушевал ураган эмоций, которые начинали выплескиваться через край. Проходя мимо пригвозденного к стене свитка, парень на секунду остановился, задержав на нём свой взгляд, но потом зашагал дальше. Учиха вошёл в дом и положил, крепко спящую Мизуки, на кровать. До сих пор он не мог поверить в слова Кисаме. И всё что ему оставалось, это лечь рядом с ней, и дождаться утра, чтобы самому спросить. Тусклый свет проходил сквозь окно, нежно падая на бледные черты лица. Итачи смотрел, не отводя глаз. "Почему? Почему, как только я познал любовь, судьба хочет вновь отнять её у меня?"—думал он, вглядываясь в ее лицо.—"Теперь я вспомнил, зачем нужно было избавляется от этих чувств. Но Мизуки, я сделаю всё для тебя..." — Обещаю,— будто добавил он к своим мыслям, но только уже в слух, оставив лёгкий, горячий поцелуй на её губах.