Nothing more and nothing less...

      Внезапный вскрик резанул по барабанным перепонкам, вырывая Данте из кошмара. Мозг поспешно затёр любые воспоминания, оставив только липкое послевкусие пережитого сна. Сердце глухо билось в ушах, словно издеваясь, подчеркивая звенящую тишину квартиры. Данте моргнул несколько раз, настойчиво вслушиваясь в тёмное безразличное пространство захламленного помещения, но ничего, кроме дальнего шума эстакады, не услышал.       Он расслабил спину, откидываясь обратно на видавший лучшие времена диван. Рёбра тут же отозвались тупой тянущей болью, напоминая о вчерашней стычке. По крайней мере, сейчас он точно не спал. Так неудачно приложиться боком, нелепо пропустив простейший удар, нужно было умудриться. Но Данте всегда славился своими необычными талантами.       Он закрыл глаза и помассировал переносицу, сгоняя остатки дрёмы и возвращая себя в реальный мир. Нестерпимо хотелось курить. Даже пересохшие губы меньше сподвигали его подняться за стаканом воды, чем зудящее ощущение на кончиках пальцев – нужно срочно найти вскрытую пачку в плаще. Однако, вместо этого рука почему-то по-прежнему сжимала рукоять пистолета под подушкой. Впереди намечался ещё один неприятный день и начинать его раньше не было никакого желания.       Глаза постепенно привыкали к скудному освещению. Очертания покосившегося шкафа и прочей мебели в брошенной квартире становились четче. Данте перевел взгляд вправо. Светлая дверь была все так же наполовину прикрыта, скрывая собой большую часть спальни.       Чёрт. Внезапная мысль послужила лучшим пинком. Он подорвался с дивана быстрее, чем вспомнил о журнальном столе, на который секундой позже налетел. Шипя и морщась каждый раз, когда наступал на ушибленную ногу, он доковылял до спальни. Будет чудом, если Кэт не проснулась от шума. У них обоих были проблемы со сном и будить её лишний раз не хотелось. Поэтому молча проглатывать все крутящиеся на языке ругательства было сейчас для него верхом проявления джентльменства и человечности.       В крохотной спальне было значительно светлее. Кэт настояла на том, чтобы оставить здесь верх окон не заколоченными, хотя для него все ещё оставалось непонятным зачем ей это понадобилось.       Он пробежался взглядом по сжавшейся в калачик фигуре под одеялом. Кажется, она всегда так спала, подтягивая ноги как можно выше и пытаясь спрятаться от этого грёбанного мира хотя бы во сне. Неплохой способ, наверно. Жаль, что ему самому он не помогал. Чёртовы кошмары! Что ж, раз она всё ещё спала, значит ему показалось. Значит тот крик и правда ему приснился. Плечи ощутимо расслабились от этого осознания.       Данте терпеть не мог неизвестность. Все эти догадки… Его мозг всегда рисовал картинки гораздо страшнее, чем любая реальность. И это с учётом того, что едва ли не большую часть жизни он провёл в Лимбо, которое вообще не было похоже на что-то нормальное. Скорее уж сборник лучших кошмаров всего человечества. Сценаристы ужастиков наверно были бы в восторге от такого источника вдохновения.       Нормальное, хах! В его личном словаре жизни это слово точно было не в топе.       Он привалился плечом к дверному косяку, продолжая смотреть на спящую девушку. Будто это что-то меняло, могло помочь или как-то исправить произошедшее с ними. Пальцы вновь заскребло под кожей, делая желание покурить почти нестерпимой необходимостью. Кэт, конечно, была против, и это его забавляло. Серьёзно? Говорить о вреде курения, когда они живут в брошенной из-за нашествия демонов квартире, в то время как на улице с одинаковой вероятностью можно встретить как военного, так и Тирана или Мясника с циркулярками наперевес. Святая простота. Но ей это шло. Эдакая слепая вера во что-то лучшее. Все эти попытки склеить найденные стеклянные фигурки в шкафу, наладить общение с соседями… продолжать жить и делать вид, что ворвавшийся в мир Ад не страшнее очередного сезонного урагана. За этим было странно наблюдать, но если ей так было легче… ему было всё равно, наверно.       Данте покачал головой и потянулся за плащом. Пальцы нащупали лишь пустую пачку, что не улучшило его настроения. Последняя надежда была на куртку в коридоре. Он с недовольством скривил губы, подцепляя последнюю сигарету и сминая бесполезную бумагу упаковки.       Дверь на маленькую кухню, на его счастье, закрывалась достаточно плотно, чтобы можно было приоткрыть окно. В другое время суток он бы так не рисковал. Город буквально превратился в преисподнюю, стаи Пафосов и даже Гарпий уже не были редким явлением. Несмотря на то, что город всё ещё патрулировали военные, а сам он большую часть дня, вот уже которую неделю, проводил в вылазках, пытаясь хоть как-то зачистить город от этой дряни, кажется, меньше этих уродов не становилось. Даже напротив, будто из-за чьего-то неудачного пранка город подключили к бесперебойной сети подачи демонов всех мастей и видов. На место одного уродца тут же являлся ещё пяток. Данте знатно охренел, встретив несколько новых видов на той неделе. После всех лет, проведенных в Лимбо, ему в голову не могло прийти, что он ещё чего-то не видел. Но жизнь была явно женщиной и той ещё сукой, поэтому, не стесняясь, подсовывала один сюрприз за другим.       Всполох огня зажигалки заставил Данте резко прищуриться от слишком яркого света - кажется он всё ещё не до конца пришёл в себя и абсолютно точно никак не хотел взаимодействовать с миром хотя бы пару лишних часов. Никотиновая горечь на языке немного смягчала очертания приближающегося рассвета. В приоткрытое окно было видно пустой перекресток и жилое здание на той стороне дороги. В паре окон даже горел свет. Так и не скажешь что в мире начался апокалипсис, как писали местные газеты.       В такие моменты казалось, что город и правда спит, что всё произошедшее просто привиделось. Но если у большинства получалось как-то отвлечься и забыться, то у Данте, видимо, не осталось такой возможности. Каждый раз, когда он призывал Мятежник, в груди что-то проворачивалось со скрежетом консервного ножа. Недавно вогнав меч в грудную клетку очередного демона по рукоять, он с пронзающей точностью деталей вспомнил сгибающее силу воли желание прикончить собственного брата. Всего один поворот лезвия и всё бы закончилось. Для них обоих, вероятно. Это было так близко. Такое простое на тот момент решение. Всего полшага, полповорота кисти. Смогло бы это избавить его от ночных кошмаров? Скорее всего, потом он бы… Нет, об этом не хотелось думать. Да и какой смысл? Если бы не Кэт, он бы точно довел дело до конца. Он чувствовал это, хуже того – сейчас он был в этом абсолютно уверен. То, что случилось с ним - лишь поначалу вышло из-под контроля. Сила, разрывающая вены, сорвалась с цепи, затмевая все вокруг в угоду одному единственному слепому желанию — убить. Лишь мгновениями позже в голове стрельнула одна единственная мысль, затмевающая всё и погребающая весь мир под пеплом осознания. Дело вовсе не в силе, а в его желании. Потому что это был единственный надёжный способ остановить происходящее. Единственный путь, который он знал.       В тот момент чудовищем был вовсе не Вергилий, в глазах которого промелькнуло искреннее удивление, непонимание. Кто кого предал в итоге? Маски слетели, пусть и ненадолго. Он тоже всё понял. Возможно даже раньше, чем истина дошла до самого Данте. Так иронично, так похоже на них. Чёртово сходство! В них было так много похожего, что хотелось разодрать себе лицо, лишь бы избавиться от этого липкого, гнилого ощущения. И всё же он остановился.       Милосердие. Данте покачал головой, всё еще удивляясь этой нелепице. Выдыхая дым, он уже жалел, что последняя сигарета заканчивается так быстро. Тогда Кэт что-то лепетала про проявленное милосердие. Она всё ещё видела в нём то, что просто не было заложено природой. Так же, как и в его брате. Но… Пускай. Ей, видимо, это было важно.       Если бы пару месяцев назад ему кто-то сказал, к чему приведёт их знакомство, Данте бы посмеялся и отравил придурка полечиться или протрезветь. Теперь было совсем не смешно. Он с самого начала знал, что это не может закончится чем-то нормальным. Он и нормальность существовали в совершенно несовместимых вселенных. С хера ли в тот раз он решил поверить в байки про общее благо, братскую любовь и прочее дерьмо? Как... убого. Честное слово, он был готов вернуться в прошлое и отбить себе почки за то решение, если была бы такая возможность. С другой стороны, знакомство с Кэт… внесло тогда свои коррективы. Может, если убрать её из этого уравнения, всё было бы проще. Он даже пытался. Но… кажется, невозможно было выдрать такой кусок жизни, чтобы он никак не влиял на всё остальное. В любом случае, всё случилось как случилось и превратилось в полный бардак.       Раньше было проще. Он не просто так отказывался работать с кем-либо. Одиночка выживет там, где загнётся команда. Меньше слабостей, меньше уязвимых точек, и рискуешь ты всегда только собой. Просто, жёстко и эффективно. Вергилий и Кэт почти доказали ему обратное. Было что-то в этом… ощущение того, что ты не один. В какой-то момент он даже поверил, что они делают что-то действительно полезное. Забавно, где он и где польза, а? Если бы только всё это было по-настоящему правдой. Но сказки – это для детей. К реальной жизни они не имели отношения. Это та правда, которую он узнал, наверно, слишком рано.       Данте долго потом прокручивал в голове их разговоры, пытался понять где он облажался, когда мог заметить, что всё полетело к чертям собачьим. Что Верг немного поехавший. Ничего необычного не было. Были все те же тёрки, что и с другими, были конфликты, были разногласия, и была чертова пройма солидарности с тем, что пора сделать хоть что-то, чтобы избавиться от демонов. И даже проклюнувшаяся в какой-то момент хилая вера в то, что они делают что-то полезное. Борцы за свободу, мать их. Как он вообще повёлся на это? До сих пор не верилось.       У его брата, кажется было больше способностей, чем у него. Во всяком случае он умудрился заставить поверить в светлое будущее такое количество людей, что ладони чесались поаплодировать, прежде чем врезать по морде.       Это было то, о чем он отчаянно не хотел рассказывать Кэт и, конечно же, она всячески пыталась заговорить с ним именно на эту тему. Разговоры были не по его части.       Кэт… Чёрт. Данте устало потер шею, всматриваясь в медленно светлеющее небо. Мысли о ней каждый раз отдавали стойким чувством вины, замешанным на слишком явном и конкретном интересе, который очень хреново сочетался с ситуацией. С Кэт всё было… иначе. Но ей точно стоило держаться как можно дальше от этого балагана. Конечно же она имела на это своё мнение. Усмешка на его лице ненадолго вернула что-то привычно расслабленное, что-то из прошлой жизни.       Еще одна жертва заблуждений. С инстинктом самосохранения у неё было как-то так себе. У него до сих пор в голове не укладывалось как она смогла всё это пережить. Это казалось чем-то «слишком» для человека. Для девушки. Он до сих пор помнил её выражение лица, когда она наконец поняла, что именно сказал его брат. Странно. Он был уверен, что злость и шок полностью затопили его сознание в тот момент, однако память раз за разом возвращала образ округлившихся от боли глаз. У него даже сейчас чесались сбитые костяшки пальцев от желания врезать Вергилию только за это. Только за эти несколько секунд. Как можно было повести себя настолько по-ублюдски? Ладно бы к кому-то другому, но к Кэт? Серьёзно? Он провёл рядом с ними не так много времени, но и этого хватило чтобы понять, что она каждый раз безоговорочно прикрывала его самоуверенный зад, выполняя всё что нужно. Он мог поспорить, что такой непоколебимой веры не видел ни у одного из его сподвижников. Что бы их ни связывало… это чувствовалось как предательство. И Данте был на сто процентов уверен, что Кэт этого не заслуживала. Не после всего, что было. И он чувствовал себя ещё большим идиотом из-за того, что не сильно чем-то улучшил ситуацию.       Он уже привык по утрам видеть её покрасневшие глаза, которые она упорно продолжала списывать на аллергию. Будто в этой задрипанной квартире действительно была хорошая шумоизоляция, чтобы не слышать как она плакала. Но он продолжал делать вид что верит, что не происходит ничего особенного. Хотелось возразить, что плакать ей не о ком и не за чем, но при любом упоминании о том, что тогда случилось, её до сих пор начинало трясти. У него просто не хватало сил видеть её такой разбитой и делать ещё больнее. Возможно, ей просто нужно было время на то, чтобы осознать всё, что произошло, как-то примириться? Или как там говорили во всех тех умных книжках, которые он отказывался читать? Видит небо, он очень пытался дать ей хотя бы это, немного тишины и покоя. Глубокая заноза всё ещё саднила в памяти. Он ведь с самого начала не просил о помощи, предупреждал, пытался уберечь от той череды бед, которая всегда следует за ним, выжигая всё на своём пути. Хотя… тогда она просто осталась бы с его братом - трудно сказать насколько это сделало бы ситуацию хуже. Ему хотелось верить, что он может предложить что-то лучшее. Но внутренний голос постоянно намекал на то, что пора прекратить врать себе. От них обоих не может быть ничего хорошего.       Кроме того, у него самого было слишком много вопросов, и он совершенно не понимал, где ему искать ответы. Он был готов снести брату голову, если потребуется, но… миру теперь требовалось нечто большее. И он понятия не имел что с этим делать. Наверно, он - самый худший кандидат на роль защитника человечества. После Вергилия, конечно.       Во многом Вергилий давал ему сто очков вперед. Отстойное осознание. Пока Данте годами метался, пытаясь понять кто он и что с ним происходит, Верг сделал то, что было ему по силам. Создал целую организацию, как-то улучшал ситуацию, несмотря на собственные мотивы, вёл людей к светлому и лучшему. Как иронично, что после такого «вступления» всё обернулось полной задницей. Это было больше в стиле Данте.       Хреново было решительно всё. И после вскрывшейся правды, Вергилий посчитал его предателем. Какой-то очень тупой пранк вселенной. Ещё несколькими месяцами ранее ему было плевать, а теперь его же выживший брат заявлял о том, что именно Данте безумец, раз не видит очевидного. Если бы он не слышал эту фразу от врачей и демонов в психушке так часто, может быть он бы поверил в это. Но, кажется, выработавшийся иммунитет и запустил механизм уничтожения того, против чего Данте боролся всю свою жизнь. Всё то, в чем Данте был согласен с братом, привело к тому, чего он хотел избежать любой ценой.       Хотя, чего он хотел? Жизнь… просто возвращалась на круги своя, пуская измотанную душу всё по тому же адскому кругу: метания, надежда, разочарование, агония, опустошенность. Всё такое хорошо знакомое с раннего детства. Но, кажется, тогда было проще.       Пока он был в приюте у него была только одна цель — выжить и выбраться. По крайней мере, он сам цеплялся за мысль, что не сошёл с ума. Это подстёгивало, помогало пережить бесчисленное количество дней и пыток. Отчаянное желание выстоять несмотря ни на что, подхлёстывало. Как бы паршиво он себя не чувствовал, он с остервенелым упорством рвался из лап демонов, хотя ни черта не понимал. Это не изменилось даже когда его заперли в тюрьме.       Он до сих пор плохо помнил, как смог сбежать из камеры, походя больше на ослепленное яростью животное, чем на… человека, коим он по сути тоже не являлся. Демон? Да, пожалуй, он и сам стал похож на демона. И это то немногое, что пугало. Сковывающая дыхание правда, которая смогла коснуться его мыслей лишь годами позже, когда он смог достаточно надёжно утопить эти мысли в алкоголе.       Реальные проблемы пришли вместе с обретённой и такой долгожданной сладко-горькой свободой. Несколько месяцев загульного беспамятства и попыток отсрочить неприятное осознание очевидного. Правды, от которой трудно было сбежать. Потому что от себя не убежишь, сколько ни старайся.       Кто же знал, что проще раз за разом выкарабкиваться после драки из лимбо, харкая кровью, чем понять зачем весь этот цирк вокруг? Что он вообще забыл в этом мире, который выплюнул его на обочину жизни, как ещё один кусок отработанного материала? Вопрос о том «кто он» неизменно бил под дых, вышибая землю из-под ног. Хотелось сдохнуть. Часто. Жить почему-то тоже хотелось, несмотря на то, что он не понимал зачем. Миру же было стабильно плевать на это. Он жил с агонией, текущей по венам вместо крови, сутками напролет кидаясь из одной стычки в другую, практически молясь, чтобы его вновь утащило в лимбо и, хотя бы на какое-то время, он снова увидел во всём происходящем смысл.       Может он всё же сошёл тогда с ума? Или всё это плод его больного воображения, или он настолько выбился из сил попытками найти ответы, что… просто однажды перестал искать. Жить с дырой в груди можно. Это мучает, душит, разрывает тебя на части, но всё же убить себя можешь только ты сам, своими руками или чужими – не важно. Зато вместе с лютой ненавистью и растущей силой у него на горизонте наконец нарисовалась цель. Единственная доступная ему. Выжечь из этого мира и лимбо столько демонов, сколько успеет.       Безбашенный трип, безумная карусель убийств, драк на улицах, столкновений с полицией, провалов в лимбо, отравленный алкоголь, клубы - жизнь на острие в своем лучшем и абсурдном воплощении. Кажется, он так и не смог оттолкнуться от дна, на которое свалился. Он просто планомерно шёл по нему из года в год. И это было не так плохо, как может показаться.       В забавляющих попытках выяснить пределы своих возможностей сначала стерлось время. События менялись с такой скоростью, что было плевать, пока ему было в кайф. Если бы нужно было защищать диссертацию на тему получения удовольствия всеми немыслимыми и далекими от нормы путями – он бы справился на отлично.       Позже ушло и чувство опасности. Чего бояться, если даже торчащие наружу рёбра заживают, лишь бы успеть правильно поставить их на место? Эта невыносимая боль была единственным напоминанием о том, что он ещё жив. И иногда это того стоило. Он с радостью бросался в любую стычку, выгрызая у жизни компенсацию за ежедневное пребывание в аду.       С годами ад остался, но клоунов прибавилось. Отчаянное желание доказать и исправить мир разбилось с феерическим треском о банальную истину — всем плевать. На всё, кроме собственной шкуры, и то не всегда. И если ненависть к демонам кипятила кровь до сжимающихся от гнева кулаков, то непроходимая тупость людей ошеломляла и вызывала лишь горькую усмешку.       Мир неизменно вращался, солнце вставало и садилось, демоны пытались прорваться в мир, Данте проваливался в лимбо. Зацикленная череда событий. Даже декорации не всегда менялись. Несколько раз он уезжал из города, но всё оставалось по-прежнему. Он также неизменно возвращался, цепляясь за нелепые отрывки воспоминаний и смутное желание быть ближе к… дому. Какому-то его подобию. Последнее светлое воспоминание, которое дергало его словно засевший в легких рыболовный крючок, уводя обратно на поиски… неизвестно чего.       Данте ведь понятия не имел, как оказался в том приюте и что было до него. Детская вера и взрослая логика укоренили единственную мысль, создающую хоть какой-то фундамент, о том, что вероятно когда-то он жил в этом городе или где-то неподалеку. Возможно поэтому он всё-таки поверил тогда Вергилию… единственному человеку, связывающему его с его настоящим прошлым. С настоящей жизнью. С семьёй. Поверил своему брату.       Он тряхнул головой, отгоняя осточертевшие разъедающие изнутри мысли. С этим пора было завязывать. Он едва успел прикрыть окно, когда его слух накрыл надсадный крик. На этот раз это была абсолютная реальность. Всего секунда замешательства, прежде чем он ломанулся в сторону спальни. Он даже не затормозил достаточно, с разбега запрыгивая на кровать и поспешно разворачивая к себе мечущуюся по кровати девушку. Тело будто работало само по себе, запоздало реагируя лизнувшим по позвоночнику холодом ужаса от увиденного. Он не понимал какого чёрта происходило, но это не было похоже на обычный кошмар. Инстинкты ревели, заставляя мышцы напрягаться, готовясь к бою, только вот сражаться было не с кем. Только девушка под ним билась раненой птицей, захлёбываясь от собственных криков и нехватки воздуха.       - Кэт! Очнись! – он пытался докричаться до неё, но без толку.       Кэт выгнулась дугой, и ему пришлось ослабить хватку, чтобы она не вывернула себе руки. Проникающий с улицы свет подсвечивечивал влагу на её щеках, хотя было удивительно как он вообще смог это разглядеть. Что-то похожее на привычку запоминать детали, наверно. Она кричала так, будто кто-то резал её на живую, но в полумраке он не видел никаких повреждений. Нужно было добраться до выключателя света. Мысль пришла слишком поздно. Он потянулся, наполовину соскакивая с кровати и обернулся в тот момент, когда она затихла и замерла.       Кажется, в комнате резко закончился кислород. Эта тишина была даже страшнее. Он считал удары собственного сердца, надеясь услышать хоть что-то и вслепую нащупать пальцами чёртов выключатель.       Внезапно вспыхнувший неестественно голубоватый свет резанул по глазам, вынуждая прикрыть лицо рукой. Ему пришлось щуриться, чтобы разглядеть источник. Под пальцами наконец щёлкнул выключатель, наполняя комнату тусклым светом единственной лампочки, который терялся за разрезающими пространство лучами.       Это закончилось так же внезапно, как началось. Кэт закрыла глаза, хотя под её ресницами ещё бегали небольшие искры света. Она лежала обмякшая на сбитой простыне словно… сломанная кукла. Это было каким-то кошмаром наяву. С нарастающей паникой Данте попытался нащупать пульс на шее и с облегчением вздохнул, когда жилка под пальцами забилась.       - Чёрт… - выдохнул он, прикрыв глаза и пытаясь вернуть ровное дыхание.       Её лицо было бледнее обычного, почти безжизненное, с застывшей маской скорби, лишь губы ещё сохраняли привычный розоватый оттенок. Он подтянул её, укладывая себе на колени, убирая слипшиеся пряди волос с холодного мокрого лба.       - Кэт, очнись, пожалуйста, - тихо позвал он, склоняясь к ней.