Nothing more and nothing less...

Едкий запах ядовитым облаком витал по импровизированной «кухне», заползая даже в самые удалённые места. Медиум увлечённо прокрашивала кисточкой выцветшие короткие прядки волос, напевая про себя мелодию. Данте с абсолютно одуревающим видом сидел, вцепившись пальцами в спинку стула. Кожа головы чесалась хуже, чем от любой возможной аллергии, а вездесущий химический запах терзал нос вот уже полчаса. В четвёртый раз за прошедшее время в его голову стучалась мысль с уведомлением об его абсолютно идиотском принятом решении. Надо было бриться наголо – это быстро и практично. С его точки зрения то, что сейчас происходило, было просто за гранью адекватности. С другой стороны этот ужасающий процесс почему-то успокаивал Кэт. По сути, только поэтому он и согласился продолжить эту изощрённую пытку. Всего-то делов, ну не будет он нормально дышать полчаса-час. В конце концов, как успокаивала его Кэт, «всегда можно сбрить, если не понравится». Медиум поставила обратно на стол пластиковую миску с остатками краски и придирчиво осмотрела проделанную на голове нефилима работу. Даже если учесть то, что вместо волос на нефилиме сейчас находилась некая тёмная масса, такая цветовая гамма была более приятна глазу девушки. Возможно именно таким, темноволосым, он ассоциировался у неё с хорошими воспоминаниями. «Большой вредный ребёнок», - улыбнулась своим мыслям Кэт. Эта его излишне эмоциональная мимика и поджатые из вредности губы сейчас невероятно улучшали ей настроение. - Ты чего так улыбаешься подозрительно? – прищурился Данте. – Ты меня хоть в тот цвет покрасила? - Да-а-а, фиолетовый будет тебе к лицу, - медиум звонко рассмеялась. В целях предотвращения ожидаемых попыток «отомстить» ей, она отступила ближе к столешнице из нержавейки, удовлетворённо рассматривая плод своих творений. Данте ещё больше насупился и только недовольно дёрнул плечом, предпочитая промолчать, чтобы не съязвить что-нибудь из того, что просилось на язык. Медиум чувствовала, что мыслями он где-то далеко и всеми силами пытается скрыть это, как и всегда, заполняя тишину своими наигранно недовольными возгласами. - Долго мне ещё сидеть с этим? - он недовольно ткнул пальцем в волосы, едва не испачкав руку в краске. - Ещё минут двадцать, - лучезарно улыбнулась медиум, подыгрывая его новой «драме». Данте в ответ только картинно закатил глаза, пародируя брата, и шумно вздохнул. Телефон медиума ожил от звонка и, беззвучно вибрируя, пополз к краю стола, подмигивая зелёным диодом. Данте среагировал быстрее и вскочил со стула, приложившись ногой о кованую ножку стола. Зато он дотянулся первым. Маленький телефон с задней крышкой обтекаемой формы выскальзывал из его рук, экран то загорался, то снова темнел, не желая поддаваться манипуляциям. Тонкая рука юркнула под локоть нефилима и ловко приватизировала обратно свой телефон, Данте только чертыхнулся. - Да, я слушаю, - ответила девушка в трубку и, увидев испепеляющий взгляд в свою сторону, поспешно нажала кнопку громкой связи. - Рада тебя слышать, моя девочка, - достаточно бодрым голосом протараторила врач. – Что это за странное эхо? Звук как из консервной банки, честное слово. - Мы тебя слушаем, Эл, - подал голос Данте. Интонация врача вызывала какое-то смутное подозрение. Эл страдала такой же формой неприязни к выставлению на показ эмоций, как и он. Подобные увиливания не могли означать ничего хорошего. Эти маленькие склизкие нотки обречённости до чёртиков его пугали. - Да-а-а… - протянула она в задумчивости, после чего в помещении повисла пауза. Эл же, обдумав некоторые моменты, решила продолжить подготовленную заранее речь. – В общем, так, мои хорошие. Я, конечно, очень польщена тем, что два самых странных человека из всех мною виденных регулярно приползают ко мне с новыми неизвестными науке травмами, но… как бы это помягче сказать? Это не мой профиль. – Врач сделала небольшую паузу, давая время осознать смысл сказанного. Мерзкое вязкое ощущение проблем, в которые они, судя по всему, вляпались всё, ближе подползало к нефилиму, начиная обвивать горло невидимой удавкой. Медиум чувствовала нечто похожее. Кровь отлила от лица и рук, сейчас девушка была больше похожа на печальную мраморную статую, чем на живого человека. - Эл, я тебя не очень понимаю, и, честно сказать, мои догадки мне совсем не нравятся, - Данте задержал дыхание, боясь услышать ответ. - Кажется, я немного переборщила, - смущённо пробормотал высокий голос из трубки. – Твой брат жив и здоров. - Данте с облегчением выдохнул и краем уха услышал, как то же самое сделала Кэт. – Но радоваться пока особо нет поводов. - Ради Бога, Эл, - рассерженно огрызнулся нефилим, - скажи уже нормально, что происходит?! - Верг жив, показатели отличные, никаких видимых причин держать его в стационаре я не вижу. Но, Данте… Он не разговаривает. Совсем. Он узнаёт людей, предметы, окружение, хотя при этом смотри на меня так, как будто я манекен какой-то. Я не могу понять, что с ним. Мы уже провели ряд анализов и тестов. Я даже уговорила поговорить с ним доктора Шу, нашего психолога, которого он в прошлый раз весьма изящно послал. - Так же безрезультатно как я понял, так? – нахмурился парень, по привычке потянувшись рукой к волосам. Кэт в последний момент успела перехватить его руку, чтобы он не перепачкался. - Именно. Результатов нет в прямом смысле никаких. Он не реагирует. Он может есть, ходить, смотреть телевизор даже, но реакция на информацию начисто отсутствует. Я не могу здесь помочь, - расстроенно пожаловалась их давняя знакомая. – Простите, ребята. Я хочу оставить его ещё на два дня, понаблюдать. Однако, боюсь, что эту проблему вам придётся решать уже самим. - Понятно. Всё равно спасибо, как всегда выручаешь нас. – В ответ из трубки раздался тяжёлый вздох сменившийся гудками. Кэт продолжала стоять, не шевелясь, уставившись в неопределённую точку на стене. Гудки продолжали отражаться от стен кухни. Данте стоял рядом, переваривая услышанное. - Ну, по крайней мере он ведь жив, так? – Данте запихнул в самый дальний ящик своего сознания переживания о брате и натянул самую обаятельную и доброжелательную улыбку, которую только мог себе позволить в нынешнем состоянии. Всё действительно намного лучше, чем он думал. Даже можно сказать отлично. Нужно перестать паниковать и привести мысли в порядок. Медиум никак не отреагировала на его слова, заодно проигнорировав возникшую у неё перед глазами руку. Данте склонил голову на бок, гадая, когда пройдёт её ступор. Похоже, парад истерик и слёз наконец-то сменился чем-то новым. Витающая в мыслях девушка до побелевших костяшек сжимала в руке телефон, остекленевшие глаза с чётким отпечатком безысходности всё ещё буравили стену позади него, а её дыхание было и вовсе не заметно. Несильно задумываясь о последствиях, он шагнул поближе и достаточно сильно ущипнул медиума за бок, за что тут же огрёб сжатым в руку телефоном по левой скуле. Удар был настолько хлёстким и неожиданным, что в шоке был и нефилим, и сама девушка, которая только растерянно хлопала глазками, не отводя от него взгляда, и недовольно потирала свободной рукой бок. Пострадавшая кость почти сразу отозвалась выводящей из себя ноющей болью. - Для справки, - Данте ошарашенно уставился на перепуганную своими действиями Кэт. Кожа в месте удара уже горела, как от уколов тысячи мельчайших иголок, - я очень не люблю, когда меня бьют по лицу. Даже девушки. Ты явно начинаешь этим злоупотреблять. Я доступно объясняю? – он вопросительно выгнул бровь в ожидании ответа. Медиум ещё пару раз моргнула, возвращаясь к реальности, после чего с криком выронила телефон, прижимая обе ладошки ко рту. - Данте, умоляю, прости! Я не понимаю, как… - медиум закрыла лицо руками, словно надеясь провалиться сквозь землю, и продолжала бормотать себе под нос, - извини меня, пожалуйста! - Окей, но за тобой будет должок, - нефилим подмигнул Кэт, подсматривающей за ним сквозь пальцы. Данте наклонился за дважды пострадавшим телефоном и положил его подальше от девушки, на стол. – Мне уже можно смывать эту гадость? – он поморщился и указал обеими руками на покрытые краской волосы. - Да! – воодушевлённо закивала Кэт, радуясь возможности сменить тему. – Давай я тебе помогу, - она завертелась на месте в поисках ящика с полотенцами. - Что, не терпится остаться со мной наедине в душе? – промурлыкал Данте, по-кошачьи щурясь. Эта его нахальная полуулыбка до такой степени напоминала его прежнего, такого беззаботного оболтуса, что вызвала в Кэт забытое чувство беззаботной радости. Нервное напряжение в один момент растаяло в воздухе, как лопнувший мыльный пузырь. Данте же, по старой привычке поддразнивший девушку, никак не ждал многообещающего взгляда и загадочной улыбки в ответ на свои слова. Идти на попятную, в общем-то, тоже было глупо. «Любопытная складывается ситуация…», - пронеслось у него в голове. - Я, пожалуй, пойду, - он кашлянул, прочищая внезапно пересохшее горло, - там где-то вроде лежали запасные полотенца, - нефилим очаровательно улыбнулся замешкавшейся девушке и быстрыми шагами направился подальше от их импровизированной кухни. В небольшом лабиринте покрытых металлическими пластинами коридоров он каждый раз умудрялся пробегать мимо нужной ему двери, которые, видимо в целях конспирации, были как клоны похожи друг на друга. Пришлось возвращаться к основному коридору и заново отсчитывать четвёртую дверь справа. Было трудно представить, что могло находиться за таким количеством запертых дверей. За открытыми дверьми он насчитал уже несколько кладовок, серверную, две абсолютно пустых комнаты, два рабочих кабинета и даже небольшой спортзал. По подсчётам Данте в таком бункере можно было жить, практически годами не нуждаясь особо ни в чём. Этот бункер был прямо-таки воплощением мыслей его брата. Всё выверено, прямолинейно, многофункционально и подчинено какой-то только Вергилию известной логике. И, скорее всего, так же пусто… Попав сюда он понял, как сильно скучает по этому засранцу. Без детских воспоминаний, наверное, не было бы такого особо сильно гнетущего чувства пустоты. Но теперь, когда ощущение «семьи» вернулось к нему из детства… это всё было чертовски тяжело и странно. Каждый день он засыпал и просыпался с новыми планами вразумления Вергилия. И ни один из них не мог выдержать даже его собственной мысленной критики. С такими доводами пытаться поговорить со старшим братом не имело смысла. Данте задвинул грустные мысли на задний план и, нащупав на стене небольшую сенсорную панель, включил свет. Зеркало, висевшее напротив входа в просторную душевую, открыло нефилиму забавную картину. Кэт то ли задумалась, то ли решила подколоть, и в результате на его голове теперь красовался натуральный ирокез, отросшие волосы усиливали эффект, делая ирокез ещё более внушительным. Он на секунду выглянул из двери и, удостоверившись, что Кэт нет рядом, покрутился перед зеркалом с пафосным видом. Бунтарская натура всегда радовалась таким моментам, и не было ещё ни разу, чтобы он мог устоять и не предаться этим горячащим кровь воспоминаниям. Причёска определённо возвращала его в почти забытое юношество. Сколько же ему тогда было? Кажется, пятнадцать лет. У полиции на дюжину меньше сотрудников, у него - десять швов, солёный привкус крови на губах, разбитые вдребезги костяшки рук и будоражащий сознание адреналин. Настоящая охота, настоящая борьба до одури, пока организм не сдастся. Такие регулярные стычки с полицией ненадолго возвращали его в нормальный мир, успокаивали сознание, которое трещало по швам от новых наплывов демонов и Лимбо. Вот когда он по-настоящему чувствовал себя человеком. До какой же степени со страхом сжималось сердце, когда долгое время он не мог выбраться из Лимбо. Бывало, проходили недели, и, казалось, рассудок вот-вот сдастся. Но потом каким-то чудом он снова вырывался в человеческий мир и уж тут отрывался, как только мог, ради того, чтобы почувствовать себя снова человеком. Грязным, грубым, в чём-то беспомощным, нелепым, но всё же человеком… *** Контрастный душ прекрасно освежал и сейчас был для него очень в тему. Данте скептически осмотрел в запотевшее зеркало отросшие пряди теперь уже чёрных волос. Пара движений острыми ножницами, которые, разумеется, нашлись в настенном ящике Вергилия (так же, как и ещё «тысяча и один приборчик не пойми для чего»), и вот с той стороны зеркала на него уже смотрело измотанное, но всё такое же нахальное, довольное собою знакомое лицо. Это придавало ему сил и энтузиазма. Во всяком случае, теперь он чувствовал себя куда более комфортно. Хотя стоит признаться, что вместе с уверенностью вернулось и желание срулить куда-нибудь «отдохнуть». Всё, что он мог теперь себе позволить, – это только тяжёлый вздох и мысленное прощание с этими желаниями. Выходить куда-то было сейчас просто неразумно. Можно конечно поискать алкоголь в бункере, но что-то заставляло его сомневаться, что брат здесь мог держать что-то подобное. Данте ещё раз умылся прохладной водой в надежде, что проснувшиеся инстинкты хоть немного поутихнут. Боковое зрение уловило движение отражения в запотевшем зеркале. В приоткрытую дверь просунулся чей-то любопытный нос. - Можешь заходить, если хочешь, - обернулся к девушке Данте. Замешкавшаяся Кэт от неожиданности поскользнулась на отполированном полу и, падая, обеими руками ухватилась за распахнувшуюся дверь. Поток прохладного, очищенного фильтрами воздуха наполнил комнату. Перепуганная девушка вцепилась обеими руками в дверную ручку, пытаясь восстановить чувство равновесия, принесённое ею тёмно-синее полотенце, с полюбившимся в своё время Вергилию узором, отлетело вглубь коридора. Кэт забавно щурилась и краснела просто на глазах. Облегчать её состояние нефилим точно не собирался: желание подразнить её было слишком сильным. Осторожно переступая с ноги на ногу, он подошёл, почти вплотную, к зажмурившейся девушке и остановился, стараясь дышать как можно тише. Кэт ещё около минуты старательно пыталась сделать максимально невозмутимое лицо, после чего любопытство всё-таки одержало верх. Медиум явно недооценила шутку нефилима и, перепугавшись пуще прежнего, взвизгнула, повторно поскальзываясь на том же самом месте. В этот раз Данте не стал смотреть на эту милую комедию и вовремя поймал её, не дав упасть. - Какая-то ты нервная, - подмигнул он затаившей дыхание девушке. - Отпусти меня! – пришла в себя Кэт и не очень удачно попыталась выкрутиться из его рук. - Как скажешь, - с многозначительной улыбкой он убрал руку, поддерживающую девушку под лопатки, и медиум, с перепуганным видом полетела вниз. Единственным выходом оставалось только повиснуть у него на шее, чтобы не грохнуться затылком о железный пол, что девушка и сделала, проклиная всю эту щекотливую ситуацию и своё чрезмерное любопытство. Кэт испуганно зажмурилась, готовясь к удару об пол. Грела мысль, что теперь хотя бы не она одна будет падать. Вопреки её ожиданиям в последний момент её наоборот резко подбросило вверх. Кэт тряхнула головой пытаясь сфокусировать взгляд. В первую очередь она поймала на себе самодовольный взгляд нефилима и только позже осознала, что её любезно поймали и поставили на ноги. Судя по еле скрываемой ухмылке, это пафосное событие было мало того, что заранее спланировано, так она ещё и наилучшим образом ему подыграла. - Вот же ты зараза! – не сдержалась девушка. Она давно наблюдала за его лисьими повадками и хитростями в общении с другими людьми. Но чтобы испытать такое на ней - это было уже просто верхом любой наглости. На секунду улыбка нефилима дрогнула, а глаза еле заметно прищурились, словно заглядывая ей в душу. Вот уж чего она избегала всю сознательную жизнь, так это таких взглядов. Конечно, она ему доверяла, тем более он открывался ей всё больше с каждым днём, медленно впуская в свой внутренний мир. Но пускать кого-то в свой медиум была абсолютно не готова, ни в одном из возможных смыслов. Азарт охоты и весёлое настроение успешно исчезло в воздухе одновременно с появившимся безразличием на лице Кэт. Данте разочарованно вздохнул и отпустил девушку, потянувшись за валяющемся в углу полотенцем. «Здравствуйте, я безэмоциональное бревно», - вот как он называл это про себя. Его непреклонно, хоть поначалу и незаметно, тянуло поиграться с ней, поддразнить, вызвать этот притягивающий огонёк в глазах. Инстинкты всегда брали верх над его мозгами. Но как это частенько и бывало в такие моменты, Кэт успешно тормозила все его порывы своим нелогичным поведением. Теперь могло пройти от нескольких часов до нескольких дней, прежде чем она снова будет с ним нормально разговаривать и перестанет строить из себя железную леди. Наверное, стоило сказать ей спасибо за то, что она помогает не натворить ему глупостей. С другой стороны в этот раз его действительно задело её поведение. - Держи, - он дружески похлопал её по плечу и демонстративно-торжественно вручил полотенце. – Там вся плитка мокрая, так что ты поосторожнее. - Да я же не собиралась… - промямлила медиум вдогонку. Когда она обернулась на полу осталась лишь вереница из мокрых следов. Слишком острое ощущение пустоты только усилилось. Ей показалось, или она его чем-то расстроила? Медиум помяла в руках полотенце и, решив последовать неплохому совету, открыла дверь в душевую. *** На восьмом повороте вместо искомой двери Данте снова уткнулся в развилку. Не то чтобы он страдал топографическим кретинизмом, но в этих странных коридорах с низкими потолками пока так и не научился ориентироваться. Оставшиеся капли воды на спине уже испарились, а хорошая система вентиляции в бункере позаботилась о том, чтобы нефилим начал неуютно себя чувствовать без одежды. Вытяжек как таковых не было, зато ему стабильно дуло то в спину, то в шею, да так, что мурашки невольно бегали по коже. Вправо и влево от развилки располагалось приблизительно одинаковое количество дверей. Нефилим свернул влево, по привычке дёргая за ручку каждую дверь, в надежде обнаружить очередные секреты бункера. Одна из них жалобно скрипнула, внутри защитного механизма что-то со скрежетом лопнуло, и, судя по звуку, часть замка внутри развалилась. Данте даже не понял, чему больше стоит удивляться – то ли самому наличию такого древнего замка в этом навороченном бункере, то ли тому, что в этом мире расчёта и точности что-то сломалось. Пришлось сильнее надавить на ручку, и со второй попытки дверь поддалась. Вместо сенсорной панели справа от входа находился небольшой регулятор яркости освещения. Выкрутив его на полную, Данте смог добиться от ламп более-менее достойного освещения. Темнее, чем в коридоре, но очертания разглядеть можно. Главным предметом в комнате, судя по всему, был достаточно старый письменный стол, стоявший ровно посередине квадратной комнаты. Вопреки стилистическому оформлению других комнат он был достаточно массивным и выполнен из светлого дерева. Вся стена за столом была увешена вырезками из газет, фото, какими-то пентаграммами и другой ерундой. Наверно, здесь были сделаны первые шаги успеха Ордена. Данте подошёл к столу и перевернул к себе одну из открытых папок с документами. Чьё-то досье с потёртой смазанной фотографией. На каждой из страниц более шести различных штампов, причём таких, которых он даже никогда в жизни не видел, а ведь ему приходилось сталкиваться с засекреченными документами. Данте просмотрел ворох бумаг разбросанных по столу. Везде одно и то же: досье, отчёты, вырезки из газет. Никаких выводов или записей. И хотя на столе царил полный бардак, в двухдверном книжном шкафу документы были выстроены наоборот в идеальном порядке. Что же творилось в голове у Вергилия? Комната не представляла собой ничего интересного, если не считать выбивающийся из интерьера стол. Данте был готов поклясться, что это было любимое логово Вергилия. Куча непонятной литературы, аскетичная обстановка и целый шкаф, забитый одинаковыми костюмами. В невысоком однодверном шкафчике у дивана нашлась, пожалуй, единственная «человеческая» одежда. Данте повертел в руках тёмную толстовку с капюшоном и выудил из среднего ящика потёртые тёмные джинсы. С трудом верилось, что эта одежда могла принадлежать его брату. Но, судя по раздражающему запаху его неизменного кондиционера исходившего от одежды, так и было. Воспользовавшись случаем, младший близнец с чистой совестью приватизировал шмотки, с радостью натянув толстовку на застывшие от холодного воздуха мышцы. Вергилий, конечно, отчитает его за это, но так даже интереснее. Данте огляделся по сторонам и улёгся на кожаный диван, прислушиваясь к себе. Почему-то он чувствовал себя, как дома. Здесь, конечно, нет хлама, и всё до тошноты аккуратно лежит, но… Это так напоминало ему детство и Вергилия. Того маленького Вергилия. Из самых ранних воспоминаний. Его жизнерадостного старшего брата. Он ведь никогда раньше не видел ничего, что могло хоть как-то характеризовать Верга. А здесь буквально всё сквозило его идеями и настроением. Книжки расставлены по-дурацки правильно, но книги на последней видимой за стеклом полке, как в детстве, стоят в обратном порядке. Среди вороха бумаг на столе всё равно проглядываются две небольшие стопки бумаг – слева бумага для черновиков, справа для рисунков. Рисунки… странно, он и забыл, что Вергилий в детстве любил рисовать. Это воспоминание сейчас проявилось в памяти, как будто никогда и не забывалось, не было стёрто. А ведь его маленький брат так любил сутками сидеть за большим отцовским столом и рисовать без остановки даже на обед и ужин, а по ночам пробираться на балкон в отцовский кабинет смотреть с балкона на звёзды. Данте, раздолбай с рождения, всегда переживал, когда Вергилий вот так исчезал из их комнаты. Это были, наверное, единственные минуты, когда ОН чувствовал себя ответственным за своего старшего брата, а не наоборот. Ох, сколько же раз ему доставалось от отца за то, что он прикрывал все эти «побеги». Данте перевернулся на бок, рассматривая каждую мелочь в царящем полумраке. «Вергилий, он ведь всё детство улыбался, всегда. Чтобы ни случилось… Как же ему должно было быть паршиво, раз он превратился в такого робота…» Под слоем всей этой пыли сохранились хоть какие-то намёки того, кого теперь Данте вспомнил. Самого близкого ему человека. И это было до чёртиков жутко. Потому что было явное ощущение, что этот человек мёртв. Дело даже не в том, что Вергилий успел натворить. Просто той части, которая когда связывала близнецов - больше нет. Ощущение потери, без которого он отлично прожил около 20 лет, теперь накрыло его по всем фронтам. Всегда конечно остаётся надежда, что что-то по-настоящему человеческое ещё осталось в его брате, но он ведь не долбанный романтик, чтобы в это верить. «А ведь так хочется, чёрт возьми…» *** У самого выхода с другой стороны двери висела чудесная подсказка для Данте – схематичный план комнат. Разумеется, ждать от Вергилия детального пояснения было бы чересчур наивно, а вот те небольшие указатели, которые весели рядом с дверью, вполне могли сгодиться для использования. Во всяком случае, их хватило, чтобы нефилим наконец разобрался в приблизительной планировке этих бесконечных коридоров. Следуя этой схеме, Данте достаточно быстро добрался до знакомого коридора с мигающей лампой, значит, где-то рядом их с Кэт комнаты. Он воодушевлённо прошлёпал босиком дальше по коридору и свернул в нужный ему проход. Тень от мигающей ламы позволила ему остаться незамеченным и сделать несколько шагов назад, чтобы спрятаться за углом. Перед его дверью, нервно вертя в руках то самое синее полотенце, стояла Кэт и бормотала что-то себе под нос. Несколько раз она даже почти постучалась в дверь, после чего закрывала руками лицо и начинала ещё быстрее бормотать. Этот детский сад даже вызвал улыбку умиления. Какой же она ещё ребёнок, чтобы там из себя не строила. «Ну, дитё ведь». Данте незаметно прошёл вдоль стенки и, остановившись у неё за спиной, достаточно громко кашлянул, привлекая внимание. Ожидаемых испуганных взвизгов не последовало, вопреки его надеждам, что немало разочаровало юношу. Кэт лишь вздрогнула, выронив полотенце, и медленно повернулась. Из-под растрёпанных отросших волос на него смотрели извиняющиеся смущённые глазки. - Вот интересно, что с тобой будет, если я спрошу, зачем ты пришла? – нефилим выгнул бровь и, ехидно улыбаясь, прислонился спиной к стене в ожидании очередного сбивчивого рассказа и моментально краснеющих щёк. - Я хотела тебя увидеть и объяснить, - затараторила было медиум и утихла, уставившись на толстовку. – Где ты это взял? – от прежнего смущения не осталось и следа. Медиум, как ужаленная, подскочила к нему, водя пальцами по грубой тёмной ткани толстовки. Тонкие пальцы пробежались по вышитой эмблеме и полезли расстёгивать молнию. Данте, никак не ожидавший такого поворота событий, даже растерялся на мгновение. Уж если Кэт что-то до такой степени заинтересовало, значит, с этим связана, как минимум, интересная история, которую ему определённо будет полезно знать в свете последних событий. Да и такое смелое поведение было весьма приятно. Наглая Кэт, это что-то новенькое и весьма занятное. А если быть честным с самим собой, сколько он ещё будет притворяться для неё незаинтересованной стороной? Одна эта мысль вызывала весьма занятные мысли и соблазнительные образы в его голове. Медиум рывком расстегнула молнию и смогла наконец-то вывернуть интересующую её часть толстовки так, чтобы можно было разглядеть внутренние стежки нашивки. На милом румяном личике тут же нарисовалась восторженная улыбка. - Я так и знала! – довольно сообщила девушка, отпуская край толстовки и поднимая глаза на нефилима. Судя по её округлившимся глазам, до неё только что дошло, что она бесцеремонно начала раздевать Данте без всяких объяснений. Непривычно горячая кожа под её пальцами вдруг показалась совсем обжигающей, вполне возможно от того, что вся кровь отлила от рук к её лицу. Она смущённо опустила взгляд туда, где лежала её рука, греясь о тёплую кожу пресса, и в очередной раз отругала себя мысленно за такое бесцеремонное поведение. Ну, вот о чём она сейчас думала? Кэт поспешила одёрнуть руку, но чужая ладонь накрыла её небольшую ладошку сверху, наоборот прижимая ещё сильнее. Всего одно движение лишило её всех вертевшихся роем в голове мыслей. Данте всегда вёл себя с ней излишне по-джентльменски, пресекая любые двусмысленные намёки. И вот сейчас это великая стена упорства испарилась в неизвестном направлении. Он, еле касаясь, провёл рукой по её лицу, убирая в сторону закрывающие глаза невесомые прядки пушистых отросших волос. Пожалуй, сейчас он увидел в них то, что хотел, пусть и с примесью нерешительности и смущения. И всё-таки… он ведь дал себе слово. Хотелось, конечно, себе за это обещание язык откусить, но так ведь будет правильнее. «Особенно для неё». Кэт прервала поток этих сомнений, положив вторую руку ему на грудь. - Кэт, прекрати сейчас же, - Данте с силой сжал её ладонь, из последних сил пытаясь вразумить самого себя. Ещё хоть одно движение или взгляд и ему уже будет плевать на условности. Этой мелкой наглой соблазнительной девчонке его сила воли однозначно проигрывала, спустя столько времени. Ответом на просьбу послужил лишь звук медленно расстёгивающейся молнии её кофты. Звук резанул по ушам, практически заставляя Данте окончательно сдаться. Это было до такой степени нелепо. Впервые в жизни он заботился хоть о чьём-то комфорте и самочувствии, оберегал её как малое дитя, вместо того чтобы взять и… А она ещё и играется с ним… - Ты смотришь точно так же, как он, - задумчиво пробормотала себе под нос девушка, пристальнее вглядываясь в затуманенный взгляд нефилима. - Как кто? – Данте словно окатили ледяной водой. Вместе с пикантностью момента смыло и все его сомнения. Он достаточно резко отодвинул Кэт подальше от себя. Та только приоткрыла рот для того чтобы ответить, но до его стремительно просветлевшей головы уже дошло, чьё имя она назовёт. Нефилим молча отодвинул девушку в сторону и, зайдя в свою комнату, с хлопком закрыл свою дверь. Медиум так и осталась стоять одна посреди коридора. Она никак не думала, что после её слов последует такая реакция. Всего лишь пыталась сказать, что в каждом из них есть что-то человеческое, настоящее, предельно искренне… *** Нефилим с раздражением захлопнул за собой дверь, однако специальные прослойки смягчили удар, что ещё больше разозлило его. Вся эта ситуация закручивалась по спирали, превращаясь из просто дурачества в какую-то извращённую форму издевательства над ним. Молодой человек мерил быстрыми шагами маленькую комнату, пытаясь хоть немного успокоиться. Усталость и раздражение, копившиеся последние недели нашли наконец выход, а желание что-нибудь сломать увеличилось до угрожающих окружающим размеров. Бесило в буквальном смысле всё. И больше всего – уязвлённое чувство собственного достоинства. Он был готов пропустить мимо ушей многое, но сравнить его с братом, а точнее с тем, в кого его брат превратился за последние несколько лет… «Дура безмозглая!» - кулак с со скрипом помял металлическую панель стены. Он её защищает, заботится, даже живёт рядом! А она не нашла ничего лучше, чем сравнить его с этим эгоистом! Рядом с первой вмятиной в стене появилась ещё одна, побольше. Нефилим упёрся лбом в стену и, зажмурившись, переводил дыхание. Он как последний идиот всё это время носился с ней, как с дитём, заботился, чуть ли не больше чем о себе самом. Как он до этого докатился? Всегда руководствовался правилом помогать другим только в крайнем случае и только в необходимом объёме. Ему нельзя к кому-то привязываться, это каждый раз заканчивается очередным фееричным фейлом, а ему потом ещё разгребать всё это дерьмо. Нараставшая внутри злоба, в том числе и на самого себя, с новой силой захлестнула сознание. Руки буквально физически чесались. В голове сам собой нарисовался план, висевший в комнате Вергилия. В нижнем углу схемы, насколько запомнил Данте, было обозначено что-то вроде личного тренировочного зала. Следующие пятнадцать минут он безуспешно бегал от двери до двери в том участке коридоров, где должна была располагаться нужная ему комната. Сделав очередной круг по коридору, нефилим раздражённо фыркнул и отправился сверяться со схемой в кабинете брата, для этого пришлось идти в другое крыло бункера. Дверь поддалась так же легко, как и в прошлый раз, внутри замка вновь что-то осыпалось. Сверившись со схемой, он понял, что точно не сможет запомнить всё это, особенно в таком взбешённом состоянии, значит, нужно перерисовать. Данте кивнул своим мыслям и, поискав взглядом по сторонам, подошёл к деревянному столу. Приподняв кипу разбросанных, покрытых пылью папок, он нащупал нужную стопку бумаги для черновиков и, захватив из подставки один из карандашей, пошёл обратно к стене со схемой. За спиной послышался шелест упавших бумаг, на который он и обернулся. Среди очередных досье было несколько рисунков. Данте поднял их и поднёс ближе к лампе, чтобы лучше рассмотреть. Пальцы невольно сжали бумагу.